— По-моему, это я могу отгадать, — сказала она вслух.

— Ты хочешь сказать, что думаешь, будто знаешь ответ на эту загадку? — спросил Мартовский Заяц.

— Совершенно верно, — согласилась Алиса.

— Так бы и сказала, — заметил Мартовский Заяц. — Нужно всегда говорить то, что думаешь.

— Ага, компания в сборе, — сказал Ким, оглядываясь на Антона. — Проходи. Я познакомлю тебя с друзьями.

Друзей имелось в наличии четверо, причем, один из них оказался не другом, а подругой. Это вдохновляло.

— Приветствую всех, — обратился к ним Ким. — Знакомьтесь. Антон. Мой гость. Второй день в Городе.

Лицом к Антону, приобняв за плечико подругу, сильно накрашенную миловидную блондинку, сидел за столиком парень — белокурый, веснушчатый и в меру развитый. Одет он был в потертые джинсы и в свободную майку с красующимся на груди лозунгом ярко-алыми буквами на белом фоне: «Здоровому телу — здоровую половую жизнь!».

— Задорный парень Роб, — представил его Ким. — Настолько задорный, что порой это раздражает… А это Алина, — представил он подругу. — Звезда «Пленительного». «Пленительный» — местное и очень модное кабаре.

Роб широко улыбнулся. Алина сделала ручкой. Двое из компании, сидевшие спиной, полуобернулись.

— А-а, — сказал один из них. — Ким пришел. Один хороший человек, да и тот маньяк-убийца.

— Это Влад, мизантроп высшей пробы.

— Да-да, пробы…

Мизантроп Влад оказался невысок ростом — совсем какой-то маленький и очень худой. Костюм на нем был, очевидно, размера на два больше нужного и висел мешком. А еще Влад был черноволос, давно небрит, носил очки в металлической оправе с захватанными линзами — Антон представить себе не сумел, как что-то можно еще видеть сквозь эти линзы: поневоле возненавидишь все человечество. Да и не только человечество. Так что в первую минуту Влад вызвал у Антона легкую неприязнь к своей персоне, которая, неприязнь, продержалась, впрочем, недолго, сменившись настолько же легким интересом.

Четвертого друга звали Игин.

— Витязь, — представил его Ким. — Жил в Красноярске. Писатель, социалистический реалист. Любитель споров не по существу и саблезубых историй. Если не хочешь его обидеть, никогда не называй Бароном.

«Бароном?» — хотел удивленно переспросить Антон, но тут до него дошло, и он промолчал.

— А это Ким, — сразу же с усмешкой подхватил несколько развязную манеру Кима в раздаче рекомендаций Игин. — Наш строгий, но несправедливый охламон.

Называется, обменялись любезностями.

Витязь Игин был среднего роста. Модно одет. Аккуратный пробор. Аккуратные усики. Еще Антон заметил длинный шрам на левом его виске — совсем не из тех, что украшают мужчину. Писатель — надо же!

— Очень приятно, Антон, — сказал Игин, протягивая руку.

— Садись пока, — предложил Ким Антону. — Пообщайся. Схожу посмотрю, что там у Фила есть предложить нам сегодня.

Антон уселся на свободный стул между Владом и Игином лицом к задорному парню Робу и звезде «Пленительного» Алине. На столе он обнаружил две початые бутылки с яркими наклейками, две пустые тарелки с остатками горчицы и пепельницу, полную окурков. Еще имелась чья-то курительная трубка. Игин немедленно взял ее в руки и очень аккуратно принялся набивать табаком из аккуратной коробочки.

— Надолго к нам? — обратился он к Антону.

— Не знаю, — пожал плечами Антон. — Как получится.

В новой компании он всегда поначалу чувствовал себя стесненно.

— Понятно, — Игин многозначительно подмигнул и принялся раскуривать трубку.

Задорный парень Роб что-то нашептывал Алине на ухо. Алина недоверчиво поджимала губки.

Антон опустил глаза, стал разглядывать стол. Поверхность стола оказалась исписанной. Антон прищурился, разбирая надписи. Одна из них, старая, полустертая уже, написанная шариковой ручкой, объявляла на весь свет печатными буквами:

Без подписи, естественно. Потому как явный плагиат из классика. Чуть ниже — другая надпись. Опять же стихи, но написанные совсем недавно, карандашом, прыгающим неровным почерком:

Прочитав, Антон улыбнулся. Он почувствовал себя свободнее. Читал он уже где-то эти стишата: на столах, на партах в своем мире, на Земле. Знакомы они были, излучали флюиды родства.

Антон поднял глаза и поймал на себе очень внимательный взгляд Игина.

— Вы ведь с Земли, Антон? — сразу поинтересовался Витязь.

— Да. А что, это очень заметно?

Игин задумчиво кивнул. Потом спросил:

— Ну и как там, на Земле?

— Все, в общем, по-прежнему…

— О Перестройке и Гласности мы наслышаны, — прояснил для Антона свои познания в области политических нововведений на Земле Игин. — И даже имели удовольствие на собственной шкуре испытать. А вот что у вас там дальше получилось?

— Теперь у нас Демократизация, — охотно отвечал Антон. — Многопартийность и свободные выборы.

— О-о! — удивился Игин. — Исключительный случай! А скажите, Антон — меня прежде всего интересует рациональная или даже прагматическая сторона вопроса — что-нибудь лично вам дала эта самая Демократизация? Конкретно дала?

— Свободнее стало…

— Вот-вот-вот, это очень интересно. В каком смысле, свободнее?

Сразу Антон затруднился ответить, но, подумав минуту, сказал так:

— Ну-у, теперь я могу голосовать за того, за кого мне хочется. И необязательно, чтобы он был членом Партии…

— Это все понятно, — Игин взмахнул рукой и наклонился к Антону. — Но я не об этом. Скажем, если вы, Антон, в магазин обыкновенный придете, что вы там сможете купить? Соль и спички вовремя завозят?

Антон смутился. Ему, конечно, хотелось выступить в защиту процесса Демократизации на Земле, но последним вопросом Игин попал в самую точку, чем окончательно сбил его.

— Но ведь не это главное, — неуверенно попытался отстоять Идею Антон.

— Так я и знал! — Игин хлопнул себя по колену. — Как только на Земле заходит речь о демократизации, так сразу исчезают и соль, и спички.

Антон не нашелся что возразить на это.

Тогда Игин предложил:

— А хотите, Антон, я вам историю расскажу? У меня есть одна в запасе на сегодня. Как раз в качестве примера подходящая. Я, помню, собирался по ее мотивам повесть целую написать, да только вот к соцреализму она имеет весьма отдаленное отношение.

— Я не против, — сказал Антон: вступление Игина к истории его заинтриговало.

— Итак, — начал Игин, — сказка о том, как динозавры завоевали Вселенную, в результате чего и вымерли…

>

Вообще, тема динозавров традиционна для Пеллюсидара (не говоря уже о Плутонии). Подразумевается, что именно благоприятные условия, преобладающие во внутренней полости земного шара, помогли всем этим доисторическим монстрам выжить в то время, как их менее удачливые собратья на поверхности откинули копыта. Не могли обойти эту тему вниманием и мы. Тем более, что в Пеллюсидаре действительно можно, просто так прогуливаясь по парку, встретить вполне здоровехонького диплодока и даже побеседовать с ним о смысле жизни.

Поэтому, на самом деле Игин лукавил в беседе с Антоном, утверждая, что история его никакого отношения к социалистическому реализму не имеет. Но мы ему это простим, и послушаем историю Первую, рассказанную Игином и названную