Позднее в интервью певец вспоминал:
— Я рано начал петь: Мы жили тогда в Столешниковом, позже в Настасьинском переулке — самый центр Москвы. Зимой я выступал в кафе, ресторанах, а летом — на танцплощадках в подмосковных Люберцах, Малаховке, Томилино. Мы пели настоящий рок-н-ролл, который записывали с «Голоса Америки». Помните, записи тогда ходили по рукам на рентгеновских снимках: буги-вуги, рок «на туберкулезных палочках».
— Вы были стилягой?
— Еще каким! На улице Горького — один из первых. Пиджак во-о-т с такими плечами, брюки дудочкой, ботинки на
толстой подошве. Девочки падали от восторга. Тогда в Оружейном переулке открылось кафе «Аэлита». Мы устраивали чудесные джазовые вечера. Играли Алексей Зубов, Алексей Козлов, Коля Громин, Леша Кузнецов, Витя Прудовский — легендарные теперь музыканты. Там бывали, конечно, разные люди — «золотая молодежь», валютчики, дельцы, предприимчивые люди — многие из них теперь председатели банков, консорциумов. А когда они расходились, оставались только свои люди — поэты, музыканты, певцы. Там бывали Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, Галич, Окуджава, с 64-го года — Высоцкий. Никакой аппаратуры — только гитара и микрофон, выходи, пой, читай стихи — полная демократия...
Именно в 1964-м познакомился Звездинский с Владимиром Высоцким.
А в 1969 году в ресторане «Сатурн» Михаил Звездинский сделал программу, включив в нее нетрадиционные для советской эстрады варьете, шоу. В 70-е в его программах работали Владимир Кузьмин, Александр Градский, Александр Барыкин, Александр Серов, Лариса Долина. Иногда на сцену выходила Алла Пугачева. Администратором работал Михаил Муромов. Публика буквально ломилась на эстрадные шоу Михаила Звездинского, несмотря на высокие цены — за вход платили 100 рублей с человека. В ресторане же собиралось до 300 человек.
Журналист Дмитрий Тульчинский пишет: «Звездинскому принадлежит идея открытия в Москве первых ночных клубов. Рестораны в столице обслуживали клиентов, как правило, не позже чем до 11 вечера — заведения, где работал Михаил, в 11 только открывались. Первой ласточкой в этом плане стал ресторан «Сатурн» на улице Кирова. В означенное время на двери благообразного предприятия общественного питания вешался замок и для посвященных открывался вход служебный.
— Все это, конечно, происходило не вполне законно. Но договориться с директором ресторана не составляло особого труда, — рассказывает Звездинский. — Вслед за «Сатурном» пошли вечера и в других, в основном подмосковных ресторанах: «Архангельское», «Русь», «Иверия»... Успех был колоссальный — со всей Москвы к нам съезжалась элита. Приезжали Ирина Алферова с Сашей Абдуловым, Валентин Смирнитский, Борис Хмельницкий, Владимир Высоцкий. В ресторан ко мне часто приезжал Сергей Аполлинариевич Герасимов. И вообще, у меня собирался весь Дом кино. Долинский, Миша Козаков, Евстигнеев, Жванецкий, Карцев и Ильченко. Мне смешно называть... Вы спросите, кто ко мне не приезжал!..
...В середине 1970-х у Михаила, первого в стране, появился импортный радиомикрофон. С ним певец мог выйти в зал, присесть к какой-нибудь девушке. На вопросы любопытствующих, в каком стиле он поет, Михаил неизменно отвечал: «Я работаю в манере французских шансонье»...
«К тому времени у меня уже было написано около семидесяти своих песен (среди них — созданные в начале 60-х «Поручик Голицын» (об авторстве песни спорят до сих пор), «Свечи», «Увяли розы» («Сын поварихи и лекальщика») и других. — А Я), и несколько на стихи Заболоцкого, Бертольц, Высоцкого, — вспоминает Михаил. — Я создал программу и стал показывать ее в подмосковных ресторанах».
Очень интересное и весьма ценное свидетельство — из уст самого маэстро! Получается, Михаил Звездинский написал песню на стихи Владимира Высоцкого еще при его жизни! И, вероятно, исполнял ее в своих шоу. Интересно, слышал ли версию исполнения песни автор стихов? Можно предполагать, что — да, слышал. Так как, по свидетельству того же Звездинского, Высоцкий часто приезжал к нему на ночные концерты...
В июле 1990 года в газете «Советский спорт» опубликовано большое интервью с Михаилом Звездинским, конечно же — со спортивным уклоном, что соответствует специфике издания. Вот о чем, в частности, поведал в нем читателям музыкант: «Неразлучен со спортом был Владимир Высоцкий, мой близкий приятель с 1964 года. Сейчас вспоминается многое. Одна из наших последних встреч состоялась незадолго до его кончины на круизном теплоходе «Грузия». Мы вместе посещали прекрасно оборудованный итальянцами тренажерный зал, «качались». Высоцкий давал себе очень большие нагрузки. Он вообще всегда выглядел молодцом. Недаром у него так много песен на тему спорта».
Если Михаила Звездинского не подводит память, то в своем интервью он вспоминает о встрече с Владимиром Высоцким в 1972 году (а это, уж, согласитесь, никак не «незадолго до его кончины»!) Согласно «Краткой биографии Владимира Высоцкого», именно в июле-августе того, 72-го, года поэт вместе с Мариной Влади отдыхал в круизном путешествии на теплоходе «Грузия», где капитаном был друг Высоцкого Анатолий Гарагуля. Других круизов на этом теплоходе Владимир Семенович не совершал. Повторимся: если, только, Звездинский ничего не запамятовал, и речь в интервью шла действительно о круизе на «Грузии».
Находясь в близком знакомстве с 1964 года (Высоцкому — 26 лет, Звездинскому — 19), молодые музыканты, по всей вероятности, доверительно и о многом общались при встречах. В другом, более позднем, интервью Михаил Звездинский откровенничал: «Я никогда не был эмигрантом. Послушайте песню «Эх, Америка», она как раз об этом. В отличие от Миши Шуфутинского, Гулько, Могилевского, Любы Успенской, я никогда не уезжал из России. Помните у Высоцкого: «Не волнуйтесь, я не уехал. И не надейтесь, я не уеду!» Мы с ним всегда обсуждали эту тему. Пишется только на родине».
Такие разговоры два поэта и музыканта могли вести в 70- е годы, в том числе и во время совместного отдыха на теплоходе. Времена для творческих и свободных личностей были непростые. Многие из коллег Высоцкого и Звездинского покинули СССР именно тогда, в 70-е.
Ночные же шоу Михаила Звездинского продолжались. Представлялись публике они семь раз в год на Новый год, Рождество, Старый Новый год, 8 Марта, Пасху, 1 Мая и в День Победы. Прекратились они в восемь часов утра 9 марта 1980 года. Тогдашний глава МВД СССР Николай Анисимович Щелоков в связи с приближающимися летними Олимпийскими играми в Москве дал команду «разобраться»: «Кто такой Звездинский, что за ночные клубы, кто поет?» Ресторан окружили 500 милиционеров. «Взяли» все три сотни зрителей и музыкантов и отвезли на Петровку. Дальше вспоминает сам Звездинский: «Допросив, всех отпустили, а меня оставили. Я и раньше обвинялся в диссидентстве и антисоветчине, но КГБ не удалось протащить меня по «семидесятой»... Я получил «законные» восемь лет за «нетрудовые» доходы, конечно, с конфискацией».
— Когда вы оказались в беде, неужели никто не пытался спасти вас?
— Высоцкий пытался. Во все двери дергался — все было бесполезно. Ему и самому оставалось жить три-четыре месяца, — признавался в интервью Михаил Звездинский спустя десять лет после ареста.
В другом интервью музыкант рассказал: «Меня арестовывают. Это отдельная и особая история. Мне приписали антисоветчину, диссидентство, прокурор требовал 14 лет. За меня хлопотал Высоцкий, пытался помочь Кобзон — ничего не получилось. У меня конфисковали архивы, деньги, квартиру, машину, дачу, антиквариат — все подчистую. Но особенно огорчало, что при обыске пропали рукописи стихов, и я уже не мог к ним вернуться. В тюрьме у меня рождались другие стихи...»
Да уж, зная характер Владимира Высоцкого и правило его жизни — не бросать друзей в беде, можно предположить, что он занимался «делом Звездинского», пытаясь оказать посильную и возможную помощь в решении трудностей, возникших у коллеги. Но, даже несмотря на многочисленные связи поэта, в том числе — и в высших структурах МВД, и он оказался не всесилен. К тому же, ему в тот период самому приходилось несладко — масса собственных проблем, основная из которых — проблема со здоровьем.
