С 12 лет Андрей Макаревич начал самостоятельно заниматься на гитаре и сразу увлекся музыкой Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого: «Однажды мне дали на каникулы гитару и показали три аккорда: «большая звездочка», «маленькая звездочка» и «передняк». На этих аккордах можно было играть Высоцкого, Визбора. Все пальцы я стер, но играть кое- как научился», — вспоминает Андрей Вадимович.

«Уже в седьмом классе приятель Андрея Макаревича Слава Мотовилов, используя всего три аккорда, сыграл ему какую-то песню Высоцкого на семиструнной гитаре. Вышеозначенные аккорды тут же были разучены Андреем и... вскоре (в 1968 году) появился самый первый ансамбль», — читаем мы в сборнике «Легенды русского рока».

Несколько по-иному и более подробно вспоминает о том времени сам Андрей Макаревич — в недавно вышедшей книге воспоминаний «Вначале был Звук»: «В восьмом классе мы едем в настоящую биологическую экспедицию. В Хоперский заповедник, в Воронежскую область. Веселый парень Андрюша Асташкевич очень лихо играет на гитаре «восьмерочкой» и еще каким-то особо озорным боем. У него, как и положено, семиструнка (о других мы тогда не слышали), он поет песню про перекаты и какие-то куплеты. Куплеты нравятся не особо, а вот играет Андрюша здорово. Еще очень нравится, как на него смотрят девушки, когда он играет, что-то в их глазах меняется.

Хочу научиться как он, но стесняюсь — я на год младше, а гитара все время на людях, Андрюша играет не переставая. Впрочем, при всем моем стеснении мне удается пару раз отвлечь Андрюшу от девушек, и он показывает мне аккорды, Главное же — мне показывают, как играется «восьмерочкой» — и у меня получается!..

Я вернулся из экспедиции сильно воодушевленный и выпросил у своего школьного товарища Славы Мотовилова гитару для занятий. Он тоже знал три аккорда (аккорды Высоцкого!), но «восьмерочкой» играть не умел, и поэтому не особенно горел к гитаре. Гитара у него была маленькая и слегка продавленная, но играть на ней можно было вполне. Отчего она так притягивала меня? От гитарного звука, особенно если ты сам его издал — по спине пробегают мурашки. Я не выпускаю ее из рук, без конца повторяю три заветных аккорда: «Солдат всегда здоров, солдат на все готов, и пыль как из ковров мы выбиваем из дорог...» На пальцах левой руки у меня мозоли, на пальцах правой — волдыри...

Еще через месяц у нас ансамбль. Никакой это, конечно, пока не ансамбль: просто мы вдвоем с моим одноклассником Мишкой Яшиным бренькаем на двух семиструнках (у него тоже есть!) и напеваем какие-то бардовские песни. Мишка их знает, я — нет, но поскольку разнообразия аккордов в них не наблюдается, я справляюсь. Очень красиво, когда одна гитара играет ритм, а вторая по этим же аккордам перебором — ансамбль, блин! Даже выступили на классном вечере».

Вот оно как, оказывается! Это позже придет повальное увлечение Битлами и другой просочившейся к нам с Запада музыкой, оказавшей существенное влияние на становление и формирование музыкального, а во многом — и жизненного мировоззрения, в том числе Андрея Макаревича и его группы. Но первоосновой, корнями, заложенными в фундамент одной из первых советских рок-групп, стало песенное, музыкальное творчество Владимира Семеновича Высоцкого!

Итак, успех пришел быстро — Макаревич оказался толковым и способным учеником. А вскоре и сам стал учителем — игры на гитаре. В той же книге Андрей Вадимович вспоминает: «Я берусь за неделю обучить трем аккордам медведя. Если ему постричь когти. И если он проявит хоть малейшее желание.

Исключения крайне редки. Никогда не забуду своего школьного учителя физкультуры Игоря Палыча. Он обожал песни Высоцкого, а я ненавидел физкультуру, поэтому соглашение родилось само собой — я научу его играть на гитаре, а он закроет глаза на мои нерегулярные посещения его предмета. Игорь Палыч действительно освоил необходимые три аккорда крайне быстро. Он даже запомнил, в какой последовательности их следует зажимать, чтобы получился Высоцкий. Дальше происходило невообразимое: Игорь Палыч брал первый аккорд и начинал петь. Причем темп его пения чуть-чуть либо отставал, либо опережал темп его игры. И если в первом куплете это еще можно было терпеть, то к середине второго песня неумолимо разъезжалась в разные стороны. Я пробовал повторить это чудо полиритмии — у меня даже близко не получалось».

На одном из концертов Андрей Макаревич вновь заговорил о мелодике песен Владимира Семеновича: «У Высоцкого было «три аккорда», но это именно те три аккорда, которые идеально соответствуют его стихам. И это настоящая музыка: мелодий на три аккорда у него колоссальное множество».

Об этом же музыкант поведал в интервью тележурналисту Владимиру Познеру.

В. ПОЗНЕР: Не бывает худа без добра, это называется. Андрей Макаревич: «Я думаю, что я, конечно, не джазовый музыкант и не роковый музыкант. Может быть, я не очень-то и музыкант. Я рассказываю свои истории под музыку, которую придумываю — вот и все». Значит, в связи с этим поэт? Неще. Музыку слушают по-разному, по разным причинам. Скажем, из-за красоты самой музыки и голоса, ну, опера, например. Или из-за того, кто поет — ну, не знаю, там, Кобзон или Синатра. И тогда неважно, понимаешь или нет — это не имеет значения. Слова для тебя не имеют значения, имеют значение совсем другие вещи. А потом — вот такие певцы, без понимания которых слушать вообще не имеет смысла. Вот, Жорж Брассанс или тот же Боб Дилан. Может быть, «Машина времени», может быть, «Beatles» — здесь совсем другое. Вот Вы себя относите, все-таки?.. Тогда это поэты, новая французская песня, где, опять-таки, слова колоссальное имеют значение, а музыка — я не знаю, Высоцкий, Булат — все оттуда. Или нет?

А. МАКАРЕВИЧ: Я думаю, что на самом деле грани четкой нет — она размыта довольно здорово. Боба Дилана, все- таки, знает весь мир, хотя хорошо бы при этом еще понимать, о чем он поет. Это не со всеми происходит. Но он невероятно эмоционален, он очень точен в передаче того, что он хочет передать. И вообще, даже если слушаешь какое-то имя, то, прежде всего, — качество того, что этот человек делает. Я не думаю, и вообще я стараюсь... Окуджава — великолепный мелодист, Высоцкий— великолепный мелодист, который на 3 аккорда придумал такое количество мелодий, что не сосчитать. Он очень редко повторялся в своих мелодиях, просто средства, которыми он пользовался, были очень простыми. Взял карандашик — и нарисовал. Так это самое трудное и есть. Проще пригласить аранжировщика с оркестром за спиной, и сделают как у всех. Аты попробуй быть интересным, когда у тебя одна гитара, не очень хорошо настроенная еще. Так что, Высоцкий интересен как исполнитель помимо того, что он очень интересен как поэт.

В. ПОЗНЕР: У него не очень хорошо настроенная гитара — это, скорее, говорит о... Но это не специально?

А. МАКАРЕВИЧ: Я уверен, что специально. Уверен, абсолютно. Это такой тоже штришочек к жанру.

Касательно пения и голоса — вообще... Макаревич свой воспринимает как данность: «Он у меня один, выбирать все равно не из чего...» И далее — рассуждает: «Я могу сказать, что самые любимые народом голоса — непрофессиональные: Дилан, Окуджава, Армстронг, Высоцкий. Самодеятельный голос создает у слушателя иллюзию, что он может так же».

Здесь приходится согласиться с музыкантом...

Что же до песен Владимира Высоцкого, то Андрей Вадимович пишет: «Страна (любая страна) распевает хором, как правило, что-то ужасное, ибо общественный вкус — вещь не сильно изысканная, и так было, и так будет. Крайне редко возникает ситуация, при которой объектом всенародной любви становились действительно великие песни: так было с некоторыми песнями Великой Отечественной войны или с песнями Высоцкого (применительно к нашей стране)».

Но, по мнению музыкальных критиков, первые песни самого Макаревича, исполнявшиеся им в стремительно набиравшей популярность в 70-е годы группе «Машина времени», были далеки от идеала...

Музыковед и критик И. Смирнов писал: «Программы «Машины времени», талантливейшей группы этого поколения, похожи на настенный гобелен: замки и корабли с парусами не оставляют практически никакого места для атрибутов реальной жизни. Из местоимений доминирует «ты»...