«Володя проклинал алкоголизм, от которого безуспешно пытался избавиться,— говорил друг «позднего» Высоцкого Михаил Шемякин. — Мы с ним вместе подшивались, поскольку я тоже страдал запоями. И Марина, поджидая его и нервничая у телефона, тоже стала спиваться. Она подшивалась у того же врача...» И еще говорил Шемякин: «Некоторые думают: «А-а, он был алкоголиком!» Да ни черта подобного! Все его нагрузки по накалу* точно совпадали. Он безумствовал, когда пьянствовал, но когда он работал, то нагрузки тоже были колоссальными!»
Последнюю попытку вылечиться от алкоголизма Высоцкий предпринял за три месяца до смерти. Врач НИИ Скорой помощи имени Склифосовского Леонид Сульповар рассказал ему про гемосорбцию — очистку крови: «Через неделю выходишь свежий, как огурчик Полное излечение!» — «Замечательно! Все, Леня, ложусь!» Операция страшно болезненная... Гемосорбцию сделали, но и она не помогла.
Еще из дневников Валерия Золотухина:
08.04.1977 г. Володя лежит в Склифосовского. Говорят, что так плохо еще никогда не было. Весь организм, все функции отключены, поддерживают его исключительно аппараты... Похудел, как 14-летний мальчик Прилетела Марина, он от нее сбежал и не узнал ее, когда она появилась. Галлюцинации, бред, частичная отечность мозга. Господи! Помоги ему выскрестись, ведь, говорят, он сам завязал, без всякой вшивки, и год не пил. И это-то почему-то врачей пугает больше всего. Одна почка не работает вообще, другая еле-еле, печень разрушена, пожелтел. Врач сказал, что если выкарабкается, а когда-нибудь еще срыв, он либо умрет, либо останется умственно неполноценным.
16.04.1977 г. Позвонил Мережко... Сказал: создана на общественных началах лаборатория при Академии художеств... Поговорят с тобой люди с нимбами над головами, и все про тебя узнают... Устанавливают связь с твоим энергетическим полем через фотографии. Так, по фото Высоцкого они установили, что у него плохо с головой, легкими, почками и цирроз печени... Ему нельзя терять ни одного дня, кое-что они могут исправить, еще есть возможность... кроме печени... там просто катастрофа...
Высоцкий: телефон не отвечает. Отключен, наверное... Не могу воздействовать на его энергетическое поле...
О том, что Высоцкий — наркоман, первой объявила Марина Влади в своей книге, автобиографической повести «Владимир, или Прерванный полет». На нее многие обиделись. Еще и потому обиделись, что пьянство, алкоголизм — вещи для русского человека привычные, а наркомании в Советском Союзе, как и секса, официально не существовало.
Владимир Высоцкий и был изгоем в родной стране, потому что мог себе позволить спеть: «Я лежу в палате наркоманов, чувствую: сам сяду на иглу!» Кстати, это слова из песни 1969 года. Что это? Пророчество? Скорее, лишь поэтический образ, метафора.
Когда, где и при каких обстоятельствах Высоцкий попробовал наркотики, останется тайной. Кто-то пытается оправдывать: дескать, на спектаклях и концертах Высоцкий выкладывался на полную катушку, а наркотики на какое-то время компенсируют колоссальные энергетические затраты. Существует и более благородное оправдание. Наркодилер и администратор Высоцкого Валерий Янклович вспоминал: «Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал: «Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы. И мне это помогает». В другой раз Янклович выдвигает иную версию: «Володя сам говорил мне, что вначале укол наркотика — это был выход из запоя. А наркотики всерьез у нег о начались в конце 1975 года. Я в этом уверен».
Примерно то же самое утверждает и последняя любовь Высоцкого Оксана Афанасьева (ныне — жена Леонида Ярмольника), с которой он при «живой» жене — Марине Влади — собирался обвенчаться: «Это болезнь, которую надо лечить долго и терпеливо. Володя никогда не был наркоманом в понимании сегодняшнего дня. Но если говорить откровенно, он принимал «колеса», определенные медикаменты в виде таблеток, или делал инъекции. Знаете, ведь его «посадили» на наркотики. Володя мне как-то рассказал: все началось на очередных гастролях Высоцкого в Горьком. Одна женщина-врач посоветовала свой рецепт, как выводить Володю из запоев хотя бы на время концертов. Она уверяла, что своего мужа-алкоголика приводила в чувство только с помощью таблеток и инъекций. Решили попробовать. Сделали один укол — помогло. Потом — второй, третий... Запоя нет, похмелья нет. Володя работает. Все вроде замечательно. Оставалось побороть только стресс и адскую усталость. Постепенно он стал принимать наркотики, только чтобы расслабиться, снять напряжение. Одна роль Гамлета — уже маленькая смерть. Не каждый человек сможет каждый раз «умирать» на сцене. Это невыносимо трудно как физически, так и психологически. Всякий раз вместе с Гамлетом умирал и Володя. Но потом ему приходилось воскресать. Это повторялось снова и снова. Единственное, что ему действительно помогало, — это наркотики... К тому времени он уже крепко на них «сидел». Но потом состояние эйфории сменялось глубокой депрессией и немощностью. Он сам мечтал избавиться от наркотического плена. И, конечно, безумно боялся за меня. Однажды он сказал: «Если я узнаю, что ты попробовала эту дрянь, я убью тебя собственными руками». Но, видя его состояние, мне ни разу не приходило в голову делать укол. А первые его «уколы»...Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сказал, что в 1977 году».
Эту версию поддерживает и профессионал — врач Института им. Склифосовского Леонид Сульповар: «Когда мы выводили Володю из тяжелых состояний, то знали, что можно, а что нельзя. Ведь в этом процессе используются вещества наркотического ряда. Володя попадал в разные места, и где- то, скорее всего, передозировали. Тогда «выход» проще. Думаю, что вкус наркотика он ощутил на фоне выхода из пике».
В то же время коллега Владимира Высоцкого по театру актер Николай Губенко весьма категоричен: «Высоцкий много пил, но потом ушел из алкоголя на наркотики, к которым его приобщили Марина Владимировна и ее старший сын. Так что, когда после смерти Володи Марина стала говорить, что она была его ангелом-хранителем, это не совсем так».
В Советском Союзе проблемы, где достать наркотики, для Высоцкого по большому счету не существовало. За границей, пусть это не покажется странным, с этим делом было сложнее. «Я передавал ему ампулы через командира самолета «Аэрофлота», который летал в Париж. Передавал в пузырьках от сердечных капель», — вспоминал Валерий Янклович. Косвенно подтвердит это и Валерий Золотухин в дневнике: «Люди рисковали, вернее, не подозревали пилоты наши, что в бутылочках из-под облепихового масла они привозили ему наркотик». Однажды на таможне в аэропорту Высоцкий подвергся тщательному досмотру. Тогда он прямо в кармане раздавил пузырек из-под сердечных капель и сильно порезался.
Болезнь прогрессировала... Анатолий Федотов признавался: «Были моменты, когда Володя уже не мог контролировать себя. Сколько бы мы ни достали — правдами и неправдами — он мог сразу сделать себе... Мог всадить колоссальную дозу». То же говорит и еще один человек из окружения Высоцкого, двоюродный брат поэта В. Шехтман: «В последнее время Володя реально себя не ощущал. «Володя, а сколько ты сегодня хватанул? Штук 10 уже засадил?» — «Да это же вода! Они туда воду наливают!»
Известно, что ровно за год до биологической смерти Высоцкий был в состоянии клинической. Полное отсутствие сердечной деятельности. Анатолий Федотов ввел кофеин прямо в сердце. Через полчаса Владимир Семенович — как ни в чем не бывало! Но администраторы забеспокоились: «Ты, наверное, все три концерта не отработаешь!» Оксана возмутилась- «Какие концерты! Вы что?!..» Было принято считать, что тогда в Бухаре причиной клинической смерти был сердечный приступ. Позже выяснилось: оказавшись без наркотика, Высоцкий ввел себе лекарство, которое используют при лечении зубов.
Владимир Семенович свое безвыходное положение оценивал так «Мне ничего не осталось, кроме пули в лоб!..» (Из воспоминаний Барбары Немчек).
