Бутылка кончилась. Появляется Володя на пороге и говорит: «Где водка?» Фарида с Мариной молчат. Вдруг Марина говорит: «Володя, водка есть, но она не здесь». — «А где?» — «Ну, там, в Склифе». Он приходит ко мне: «Эдька, они говорят, в Склифе нам водки дадут, поехали». А мы уже такие пьяные, что не соображаем, что в Склифе водку не дают, там совсем другое дают. Я даю Володьке свой пиджак, а он щупленький, рукава висят, как у сироты. Спускаемся в лифте, выходим из подъезда.
Едем. Какой-то полуподвал. Там все Володькины друзья, вся бригада реанимации, которая его всегда спасала. Они все, конечно, сразу поняли. Мы сидим, ждем, когда нам дадут водки. Володьку увели. Ну, думаю, уже дают. Вдруг его ведут. А ему уже какой-то укол сделали, и он так на меня посмотрел: «Беги отсюда, ничего здесь не дают». И его увели. А я вскочил на стол, размахивая ножом кухонным, который взял из дома, открыл окно и ушел на улицу. На следующий день пьянка уже кончилась, все тихо. Звонит Марина: «Володя уже вернулся из больницы, приезжайте, будем пить чай». Мы едем к ним. Действительно, на кухне накрыт чай. Володька сидит во-о-от с таким фингалом под глазом. Руки стерты в запястьях. Говорит: «Вот что со мной в больнице сделали, санитар мне в глаз дал». Там жесточайшие способы. Они его раздевали догола, привязывали к цинковому столу и делали какие-то уколы. Он выворачивал руки, стер их в кровь и все время вопил, что он артист, что с ним так нельзя. И так надоел санитару, что тот дал ему в глаз. А он тогда снимался в «Арапе Петра Великого» у Милы. Вот так нас привели в чувство, и мы кроткие, аки голуби, сидели на кухне и пили чай...»
А однажды «Володькины друзья, вся бригада реанимации» помогли прийти в себя уже самому «другу Едику», когда ему стало плохо после выпивки...
Вспоминает знакомый Владимира Высоцкого, врач-анестезиолог Института скорой медицинской помощи имени Склифосовского Станислав Щербаков: «В году, наверное, семьдесят восьмом Высоцкий приехал под самый Новый год. Я как раз дежурил 31 декабря.
Приезжает:
— Ребята, срочно поехали! Умирает Эдик Володарский!
Реанимобиль был на вызове, и мы поехали на его машине. Взяли фельдшера, чемодан с набором и поехали в Матвеевское. Фельдшер — молоденькая белокурая девушка Люба. Володя сказал, что один к одному — Марина Влади, и всю дорогу упрашивал:
— Ну дай Любе сесть впереди...
А я говорю:
— Ни фига! Я тебе девушку вперед не дам.
Потому что он гнал, как сумасшедший! Когда мы приехали, меня, извините, тошнило. Володя рвал и метал: то под сто двадцать, то по нулям... Я ведь и на скорой, и на реанимобиле поездил — переносил нормально, а тут меня просто мутило.
Мы приехали. И что там получилось... Володарский ведь тоже большой специалист по этому делу, он прилетел из какой-то командировки и решил выпить рюмку коньяка. Выпил — и ему стало плохо. И тогда Володарский решил, что жена подсыпала антабус в коньяк, а тут Новый год... Что делать?.. И я должен был установить: есть антабус или нет.
Вижу, что реакции нет, говорю Володарскому:
— Знаете что, единственный тест — вторая рюмка.
— Я один не буду.
— Ну, наливайте всем четверым.
Все выпили, кроме Высоцкого:
— Мне еще к отцу надо заехать...
Володарский с опаской — но выпил. Все нормально. А потом Высоцкий прокатил нас по праздничной Москве, и мы с Любой еще успели к праздничному столу...»
В январе 1979 года, за одну неделю, Владимир Высоцкий и Эдуард Володарский пишут киноповесть «Венские каникулы». В основе ее сюжета — побег из немецкого плена весной 1945 года четверых военных, их спасение и путь домой... В планах Владимира Семеновича была экранизация повести, а сам он планировал сыграть в будущей картине одну из ролей. На роли других военнопленных он хотел пригласить Даниэля Ольбрыхского, Жерара Депардье и Вахтанга Кикабидзе, так как по сюжету вместе с русским из плена бежали поляк, француз и грузин... Прочитав перевод сценария, звезда французского кино Ж Депардье даже согласился сниматься без гонорара — так понравилась ему история, написанная друзьями по рассказам участника войны, бывшего летчика, генерала армии Войтенко!
Но сценарий был изначально «непроходным», а ведь еще надо было утрясти дела с киностудией, финансированием, сроками съемок.. Это заняло бы слишком много времени, а у Владимира Высоцкого его оставалось слишком мало...
О замысле и процессе написания киноповести «Венские каникулы» Эдуард Яковлевич написал прекрасное эссе «Как мы писали сценарий...», неоднократно публиковавшееся в прессе и сборниках воспоминаний о Владимире Высоцком.
По поводу экранизации сценария драматург много позже вспоминал...
Из интервью Эдуарда Володарского 10 января 2001 года на радио «Маяк» (ведущая Е. Кадушева): «...Сейчас Гусинский у всех на слуху. Был я у этого Гусинского. Я написал с Владимиром Высоцким сценарий, «Венские каникулы». Я пришел к нему просить денег. Вот сидел передо мной фармазон, который стучал себя в грудь: «Высоцкий, я же вырос на его песнях, да я же его люблю, да это же замечательный человек, ну что вы1 Ну конечно! Сколько стоит картина?» Я говорю: «Миллион долларов». — «Да ну, плевые деньги, найдем эти деньги, найдем» Я вышел — у меня просто крылья выросли за спиной. Я звонил четыре месяца подряд — он уехал, он в Англии, он в туалете, он там, он тут. И просто я уже не знал, как быть, и уже последний мой звонок был, когда он мне сказал, что уехал в командировку и вернется через неделю. Я сказал: когда он вернется, передайте ему, что он большое дерьмо. «Ну, зачем вы так, Эдуард Яковлевич!» Я говорю: «Нет, передайте мои слова».
Свой последний Новый год поэт встречал в компании друзей на даче у Эдуарда Володарского. Среди гостей были Василий Аксенов, Всеволод Абдулов, Юрий Трифонов...
Василий Аксенов: «В Новогоднюю ночь 1980 года мы оказались с Володей в одном доме. Он был трезв и веселился грустновато...»
А вот какой запомнилась эта праздничная ночь Юрию Трифонову: «Это был Новый год— этот трагический для него, — мы его встречали вместе. Запомнил эту ночь только потому, что там был Володя, и я видел, как проявилось другое Володино качество — его необыкновенная скромность Это, может быть, пошло звучит, но, может быть... Образовалась довольно большая компания, какая-то очень пестрая. Это было в одном доме здесь, на Пахре. Пришли Володя с Мариной. Володя принес гитару. И вся эта публика, пестрая какая- то, не знаю, чем она была объединена, за всю ночь даже не попросила его спеть, хотя он пришел с гитарой. А он был очень приветлив со всеми, всем хотел сделать приятное, спрашивал о делах, предлагал площадь...»
О той новогодней ночи писатель Василий Аксенов более подробно рассказал в интервью высоцковеду Марку Цыбульскому:
— Вы вместе с Высоцким встречали Новый, 1980 год. Пожалуйста, расскажите об этом.
— Собственно говоря, мы встречали Новый год на моей даче очень маленькой компанией, а потом мы договорились, что придем на дачу к Володарскому. Там был и Володя. У Володарского дача была теплая, а у Володи очень холодная, я не знаю, как они могли там жить зимой.
У Володарского собралось много народу. Володя был очень взволнован тогда. Он был совершенно трезв, вообще не пил. Все вокруг сидели жутко мрачные. Мы-то пришли веселые и вдруг увидели человек тридцать, мрачно сидящих перед телевизором. Помню, Володя сказал: «Я их видеть всех не могу». А первого числа он на машине разбился. Я уже потом сообразил, что он поехал за «иголочкой»...
Совершенно иные воспоминания о визите к нему гостей в новогоднюю ночь остались у хозяина дачи Эдуарда Володарского: «В Новый год они действительно мне позвонили: «Можно мы к вам придем?» Я понял, что у них нет выпивки, им скучно. И они свалились в разгар Нового года. Ни в какой дом Высоцкого они не ходили, это неправда. Дом еще не был закончен, полы не были настланы, дом закончили только в марте 80-го, а это был Новый год с 79-го на 80-й. Они пришли. Володька метался. Я все не мог понять, что происходит. Высоцкий, Абдулов и Янклович уехали в Москву и там попали в аварию. Рвался за наркотиками, естественно».
