Неудивительно, что в культуре, где преобладает ориентация на рынок, а материальный успех имеет исключительную ценность, любовные взаимоотношения следуют той же схеме обмена, которая главенствует на рынке товаров и рабочей силы.
Прошло время, когда человеком двигали немногие стимулы, на которых сосредотачивались все силы его души и которые превращались от этого в страсть, в мощный пучок энергии, направленный в одну точку. Мы живем в эпоху многих стимулов, и духовная жизнь человека резко переменилась, в нее вошли экономика, политика, рабочие обязанности, материальные и бытовые запросы, культурные и творческие тяготения, тяга к развлечениям и увлечениям. Любовь отошла назад, потеснилась, уступила им часть своего места. А вместе с этими громадными переменами любви мешают и стрессовые нагрузки, нервная усталость, социальные тяготы и нехватки. Вся жизнь людей перестраивается в своих основах, и любовь занимает в этой перестраивающейся жизни новое, тоже меняющееся место. Она приходит в новые соотношения с потребностями, пропитывается новыми переживаниями, по-новому сплавляется с другими чувствами. Она что-то теряет и что-то приобретает, делается в чем-то слабее, в чем-то сильнее. Это процесс подчас драматических, болезненных переломов.
Люди, живущие в нынешнее время, должны защищаться от ужасного сверхстимулирования, от хлещущего из телеприемников потока слов и шумов, от конвейерных потребностей промышленности и гигантских фабрик индустрии развлечений. В среднестатистической семье телевизор работает до семи часов в день: на каждого члена семьи приходится по четыре часа. Телевидение часто разрушает созданную безоблачную картину жизни. Очень трудно оставаться в блаженном неведении, когда видишь передачи, рассказывающие о событиях, происходящих в мире. Две из каждых трех вечерних программ содержат сюжеты насилия и наркоупотребления. К моменту окончания средней школы ребенок просматривает по телевидению около 8000 сцен с убийствами и 100 000 других действий с применением насилия и употребления наркотиков[56].
Имеет ли это значение? Подталкивает ли телепоказ криминальных сюжетов в прайм-тайм к воспроизведению тех моделей поведения, которые в них изображаются? Или зритель, замещенно участвуя в агрессивных действиях, освобождается от агрессивной энергии?
Последняя идея, являясь вариацией гипотезы катарсиса, утверждает, что просматривание драмы, содержащей насилие, помогает людям высвободить загнанную внутрь агрессию. Защитники массовой культуры часто ссылаются на эту теорию и напоминают, что насилие появилось раньше телевидения. Споры продолжаются до сих пор. Однако бесспорным является тот факт, что наблюдение образцов насилия по ТВ: 1) ведет к усилению агрессивности; 2) повышает порог чувствительности зрителей к насилию; 3) формирует взгляды на социальную реальность.
Жизнедеятельность семьи реализуется одновременно с миром природы и в специфической для человеческого общества информационной среде, имеющей свои механизмы развития и функционирования. Характерной особенностью нынешней ситуации является то, что всей человеческой цивилизации присуще постоянное и стремительное расширение, осуществляемое самим же человеком (отдельными личностями, группами людей, организациями, определенными социальными институтами и т. п.). Особенно бурно расширение информационной среды общества происходит в последнее время, и темпы его растут. К сожалению, в последние годы важнейшая часть информационной среды стала более агрессивной и примитивной.
Кровавая теле– и интернетдиета дает обильную пищу для наркотизации, сексуальных деформаций, предлагает модель для «прожигания жизни». Вмешательство родителей в данном случае не является конструктивным. Родители могут запретить, но не могут «выключить» влияние ТВ.
Все исключительно сложные и взаимозависимые процессы, происходящие в природе и обществе, относятся к информационному взаимодействию. Мудрая природа уже изначально способна к полноценному воспроизводству и имеет многократный запас прочности устойчиво противостоять негативным внешним и внутренним воздействиям. Однако человек (в своем неуемном стремлении победить природу, жажде к так называемому научно-техническому прогрессу и ненасытном стремлении к материальному благополучию) каждодневно ведет неутомимую саморазрушительную деятельность. В результате – нарушение иммунного статуса, адаптационных и генетических свойств организма, развитие всевозможных тяжелых и неизлечимых заболеваний, нарушение эколого-информационной среды обитания и био-энерго-информационного равновесия. Самое печальное – это духовно-нравственное обнищание общества и разрушение полноценной личности человека и ее колыбели – семьи[57].
Таким образом, в наше время со всей очевидностью встала проблема защиты здоровья и реабилитации как человека, так и самой среды обитания. Особенно актуальна проблема экологической информационной чистоты для семейной системы.
Пока же в мире, в котором вещи и деньги превращаются в средство идентификации, грозя, подобно лаве, испепелить и удушить все живое на своем пути; в мире, в котором секс стал настолько доступен[58], что сохранить хоть какой-то внутренний центр можно только одним способом – научиться безучастно совершать половой акт, – в этом мире, который молодые люди ощущают более непосредственно, поскольку у них не было времени возвести линию обороны, нет ничего удивительного в том факте, что кризис современной семьи увеличивается.
Весь мир пронизан беспокойством, люди цепляются друг за друга и пытаются убедить себя, что испытываемое ими чувство – любовь, они не принимают волевых решений, потому что боятся, выбрав нечто одно, потерять другое, и чувствуют себя слишком неуверенно. В результате разрушается фундамент положительного социального воздействия общества на личность и семью. Конечно, общественные и государственные организации могли бы больше и лучше заботиться о благополучии семьи. И это наверняка возможно. В нашем урбанизированном и индустриальном мире социальные институты должны быть экономичными, практичными, эффективными, однако по большей части они бесчеловечны. Ведь не новость, что в этих организациях сегодня процветает культ силы и вещей (Д. И. Фельдштейн). И современные семьи вполне приспособились к этому.
Проблема заключается в противоречии между возможностями положительного воздействия общества на семью и реальными мерами со стороны правоохранительных органов, учебных заведений, государственных структур и пр. В современных условиях «перекачка» основного массива внутренней энергетики ценностного и эмоционального порядка с профессиональных, общественных и других отношений на отношения «самые вечные» и «самые чистые», какими являются личные отношения, как ни печально это звучит, начинает деформировать и разрушать именно эти самые значимые отношения. В результате растет оцепенение от чувства собственного бессилия (Д. И. Фельдштейн).
Осуждая социальные пороки, мы до такой степени приписываем криминальное поведение личностным диспозициям, что не принимаем в расчет ситуативные факторы. Причиной того невнимания и отсутствия помощи, с которыми сталкиваются дети, подростки, молодые супруги, является не только поведение родителей, но и почти все аспекты нашей сегодняшней действительности. «Нормальность» обозначает сегодня умение не волноваться. Родители сами являются беспомощными и невежественными детьми нынешнего времени. Это единый образ жизни, и он все более активно осваивается. Но вероятность этого будет меньшей, если мы откровенно признаем неблагополучие нынешней ситуации, проанализируем его и попытаемся объединить потенциал всех заинтересованных сил. Полученные в эмпирических исследованиях результаты указывают на необходимость учета различных аспектов семейной жизни, социальных условий и особенностей школьной среды для предупреждения девиантного поведения и нарушений психического развития у детей.
