— Да, сэр, мистер Джордж? Простите, но светофоры сегодня с ума сошли.

— Да не переживай, Делано. — У Джорджа пересохло во рту, но голос с каждой секундой твердел, как тело жены. — Ты уж извини, парень, ты же знаешь: когда я нервничаю, я сам себя пинаю.

Шофер удивленно пожал плечами. Со своего места он не мог рассмотреть Лизу.

— Что вы имеете в виду, мистер Джордж?

— Забыл тебя спросить: как там твои жена и дети?

— В полном порядке они у меня, — моргнул Делано. — Мистер Джордж? Простите, но на ваших очках что-то…

— Расплескал «Кровавую Мэри». Это моя утренняя привычка.

— Ах, да. Понял.

— А может, это соус табаско, Делано. Я хотел спросить, нет ли у тебя салфетки?

— Есть, конечно.

Когда Делано отвернулся за упаковкой салфеток, Джордж поднял пистолет и выстрелил шоферу в висок над правым ухом. Нога Делано дернулась с педали тормоза, лимузин рванулся вперед на пару метров и врезался в зад грузовичка дорожной службы. И остановился.

Джордж поднялся с пола. Взгляд в окно, за которым морось перешла в сильный ливень, подсказал, что до офиса осталось примерно два квартала.

Джордж снова открыл кейс, положил пистолет рядом с коробочкой от «Ван Клиффа и Арпелса», в которой лежал рубиновый браслет, заказанный для Лизы. Взглянул на жену. Она смотрела прямо на него. Дырочка на лбу слегка кровоточила. Но в остальном Лиза выглядела как обычно. Не такая уж и большая дырочка.

Кровь с левой линзы капнула на коробочку от «Ван Клиффа». «А ведь утро могло начаться совсем иначе», — подумал он. Плати или играй. Лиза играла и получила плату за игру.

— Пусть я придурок, — сказал он трупу своей жены, который казался смазанным из-за кровавого пятна на линзе, — зато ты, дура, мертва.

Джордж открыл дверцу и выбрался под ледяной зимний дождь, левой рукой сжимая свой кейс. Другой рукой он поднял воротник пальто. И зашагал к офису через полосу препятствий в виде потенциально смертельных уколов зонтом. Клаксоны, клаксоны, клаксоны. Терпение его собратьев-горожан явно подошло к концу. Джордж чувствовал холод дождя на лице и в то же время спокойствие, почти развязность. Но проклятое пятно на очках продолжало его бесить. Джордж снял очки. И практически ослеп, радуясь тому, что здесь ему знаком каждый угол.

На углу он постоял, дрожа и вытирая тыльной стороной ладони мокрые глаза и слипшиеся ресницы. Кто-то ударил его в плечо, чуть не сбив с ног.

Остаток пути до здания, в котором компания Джорджа арендовала три верхних этажа, он проделал, низко опустив голову и ссутулившись. Едва различая окружающее.

А оказавшись в огромном мраморном атриуме с сотнями работников и посетителей, Джордж попытался найти путь к лифтам. Сами люди казались ему размытыми тенями. Снаружи ударила молния, загрохотал гром. Свет в атриуме на секунду потускнел.

Джордж промок до нитки. Зря он не прихватил зонтик Лизы. Это была единственная ценная вещь в том лимузине.

Десять минут, заверял себя Джордж, не больше десяти минут ему потребуется провести в личном кабинете. Не больше. Этого времени хватит, чтобы достать из сейфа шесть миллионов в ценных бумагах и немало наличных и сделать один телефонный звонок. Его личный самолет к тому времени будет заправлен и готов к двухчасовому перелету в Панаму. Оттуда Джордж доберется до своего отлично оснащенного убежища, которое перешло к нему благодаря опыту и мудрости отца.

Джордж, будь всегда в курсе того, когда перед тобой захлопнутся выходы.

Учитывая количество машин в пробке, копы заинтересуются лимузином не раньше, чем через полчаса. А к тому времени, как им захочется серьезно поговорить с Джорджем Уайтейкером, он уже будет высоко над Мексиканским заливом, потягивать очередную «Кровавую Мэри».

Оле, придурки.

Экспресс-лифты. И пять человек возле них. Джордж присоединился. Лиц различить не удавалось. Там была мать с девочкой лет примерно восьми. Чернокожая женщина с мощной кормой держала сумку, которая больше подошла бы вьючному мулу. Юная парочка в школьных пиджаках явно не могла прекратить лапать друг друга. Джордж потянулся к очкам, которые спрятал в карман. В кармане оказалось что-то липкое, словно кто-то налил туда кленового сиропа. Джордж моргнул и попытался нащупать дужку очков, направляясь вслед за всеми в только что приехавший лифт.

Дверь закрылась. Черная мадам понюхала воздух и огляделась, словно учуяв рядом нечто противное или грязное. Мать с девчонкой подошли к панели с кнопками, девчонка сказала:

— Ваши этажи, пожалуйста.

— Сорок четвертый, — громко заявил Джордж.

Девочка по ошибке нажала сорок седьмой.

— Мать твою, я же сказал: сорок четвертый! — рявкнул он, всех удивив своим тоном.

Школьница и ее ненасытный приятель вытаращились на Джорджа, которому удалось наконец вытащить очки из липкого кармана.

Реакция других пассажиров варьировалась от шока до ужаса, все инстинктивно отпрянули.

— Мама! — истерически взвыла мелкая девчонка. — У него руки в крови!

Из баула чернокожей показалась плоская морда собачонки. Животное громко залаяло.

Джордж посмотрел на свою руку, на промокший карман пальто, на очки, которые он сжимал. Капля крови, которая еще в лимузине досталась ему от Лизы, была на месте. Пятно размером с четвертак теперь само истекало кровью, каждые три секунды на нем набухала капля и срывалась вниз. При этом само пятно ничуть не уменьшалось.

— О господи! — ахнула школьница. — Вы поранились!

— Ничего подобного! — снова рявкнул Джордж, пряча очки за спину. — Это не моя кровь! Я хочу сказать, я в порядке! Это вообще не кровь!

— Нет, это кровь, — сказала негритянка, наглаживая трясущегося песика одной рукой. — Я семнадцать лет проработала на «скорой помощи», я везде узнаю этот запах! Мистер, вы поранились и не помните, как это случилось. Лучше вам сейчас выйти из лифта и… Прекрати лаять, Маркиза! — Она обернулась к женщине с дочкой. — Нажмите, пожалуйста, вызов «скорой помощи», опыт подсказывает мне, что случай требует вмешательства врачей.

— Не смейте ничего трогать! — зарычал Джордж. — Мне нужно в мой кабинет. Я… Я опаздываю на важную встречу! Не трогайте меня, мать вашу, занимайтесь своими делами!

Но не успел он договорить, как лифт вздрогнул и остановился. Погас свет. Пассажиры заахали и завизжали. Собачка взбесилась.

— Это ерунда! — заверил их Джордж. — Электричество пропало. Снаружи ведь гроза. Нечего верещать. — Он почувствовал, что с очков, которые он все так же держал за спиной, капает кровь. — Мы не упадем. Мы в полной безопасности.

— Ага, нам всем стоит успокоиться, — посоветовал школьник.

— Джонни, я так испугалась! — заныла его подружка.

Девчонка, которая играла в лифтера, тоже заплакала.

— Тихо, тихо, Шарлотта! — Мать попыталась ее унять, но сама сорвалась на истерику.

— Я тоже чувствую запах крови, — простонала школьница. — Меня сейчас стошнит.

— Успокойтесь все, — сказал Джордж. — У меня с собой зажигалка.

Он чиркнул колесиком. Огонек высветил морду собачонки, которая извивалась, пытаясь выбраться из сумки. Выпученные глаза в свете огонька сияли, как у демона.

— Мадам, вам нужно что-то сделать со своей собачкой. Она меня бесит. Терпеть не могу животных. Они все меня бесят.

Женщина вытаращилась на него. Собачка истерично залаяла.

— Джонни, — он повернулся к школьнику, — будь любезен, подержи мою зажигалку.

Паренек протянул к нему свободную руку — второй он прижимал к себе девушку — и взял у Джорджа зажигалку.

Джордж нацепил сочащиеся кровью очки, положил кейс на пол и щелкнул замками.

— Вы никогда не замечали, — спокойно продолжил он, — как одна мелочь тянет за собой другую и как одна ерунда может испортить отлично начавшийся день? Конечно, расстраиваться не стоит, даже если жизнь повернулась к вам задом. Так, например, если вы спешите, может остановиться лифт, но стоит ли из-за этого злиться и расстраиваться? Есть вещи, контролировать которые мы не можем. Но дикость поведения, которую демонстрирует эта мелкая собачка, действует на нервы. — Джордж вытащил пистолет. — И это относится к вещам, которые я могу контролировать.