Там было четверо человекообразных «розовых». Они, должно быть, поднялись вслед за мной по лестнице, которую я так и оставил болтаться, и… Они отыскали моего друга Дэниела. Но он не был жив: нельзя выжить с такой вмятиной в голове и спиной, согнутой в обратную сторону. И эти четверо ребят стояли у заслонки шлюза, укладывая Дэниела в смастеренный мною гамак, явно собираясь спустить его на землю.

Да неужели? И что же они собирались делать с ним потом? Я пошел на них, яростно сверкая глазами. Они продолжали стоять там, с беспомощно свисающими тощими ручками, глядя на меня с отсутствующим выражением на бледно-розовых лицах.

— Ну ладно, странные ублюдки! — заорал я, наступая на них и размахивая пистолетом. — Я не знаю, что вы затеяли, но…

Однако один из них показал своим костлявым пальцем на свои глаза, затем на мои, потом на заслонку шлюза и наконец на землю. Он словно говорил: «Сам посмотри». Они отступили, и я подошел к выходу и выглянул наружу. И там… даже сейчас мне трудно в это поверить. Или нетрудно. Я хочу сказать, может, они и инопланетяне — черт, они и есть инопланетяне! — но это не значит, что им чужды эмоции, ритуалы, церемонии, похожие на наши. Как оплакивание мертвых, погребальные песни, а теперь еще и это.

Но что же «это» — да, Джим, парнишка? Это неглубокие могилы, которые рыли остальные «розовые», вот что это такое! Вся компания с помощью моей лопаты, совков из половинок какой-то местной тыквы и даже просто голыми трехпалыми руками выкопала в мягкой глинистой почве такой аккуратный ряд могил, о котором можно было только мечтать!

Что я мог сказать или сделать после этого? Конечно, ничего такого, что они смогли бы понять. Поэтому, оставив четырех «розовых» заниматься своим делом, я отправился за телом Джентри. Когда я возвратился, гамак висел на прежнем месте, а четыре добровольных помощника ушли. Они спустились вниз и теперь вместе с остальными членами племени изо всех сил копали.

Мне хотелось найти способ выразить им свою признательность, по крайней мере этой четверке, но я не знал, как это сделать. Эти существа казались мне абсолютно одинаковыми, и я не мог суверенностью отличить их от остальных. Ну да ладно…

Я хорошо спал прошлой ночью; полагаю, я просто вымотался. Но у меня стало легче на душе, когда я позволил этим человекообразным закончить погребение мертвых… за исключением Скотта и Дэниела. Они не станут их хоронить, пока не просидят с ними всю ночь, уложив их головы себе на колени. Это такой ритуал — разновидность ночного бдения, — который они проводят со своими мертвыми. И очевидно, с моими тоже. Я не стал бы такое проделывать. Спустя четыре или пять дней после смерти Скотт и Дэниел не слишком хорошо выглядели. И не слишком хорошо пахли. Возможно, человекообразные «розовые» поступают так, чтобы уберечь покойников от кабанов и стервятников, или же у них есть какие-то другие причины, о которых я не слишком задумываюсь.

Этим утром меня разбудили визги, грохот и звуки флейт, которыми «розовые» ознаменовали похороны последних двух тел. Подавив зевок, я увидел — как раз за границей моего жилища, за электрическим периметром — одного из «розовых», который сидел и наблюдал за мной. Ранее я говорил, что у них не бывает выражений лица, но этот наклонял голову набок, то в одну сторону, то в другую, и выглядел чертовски заинтересованным. Я хочу сказать, что его интересовал я. Он, она или оно продолжало за мной наблюдать, пока я кипятил воду, брился, варил и пил кофе и ел аналогичный земному завтрак из корабельного рациона.

Я бросил «розовому» печенье, которое тот обнюхал и осторожно попробовал. Затем он встал, подошел, шатаясь, к краю поляны, оперся на дерево, и его вырвало. Тем не менее он был или очень доверчивым, или же чрезвычайно упертым, потому что, как только ему стало лучше, снова уселся на том же самом месте и продолжал наблюдать за мной как ни в чем не бывало, лишь немного побледнел. А когда я отправился исследовать окрестности, то — будь я проклят! — он, она или оно увязалось за мной, держась на почтительном расстоянии.

И вот почему мне хотелось совершить обход местности: задолго до того, как мы выяснили, что наша Галактика представляет собой очень пустынное место, в справочнике по выживанию давали следующий совет. Если ты застрял в неизвестном тебе мире и хочешь выяснить, есть ли здесь высокоразвитые цивилизации, просто прогуляйся вдоль побережья. Потому что, если они там есть, ты обязательно натолкнешься на произведенный ими мусор, вынесенный на берег. Не правда ли, исчерпывающий показатель цивилизованности? С тех пор как я выкарабкался из-под обломков «Альберта Э.», откуда-то неподалеку до меня все время доносился характерный шум. Где бы вы ни находились, шум прибоя ни с чем нельзя спутать.

Я шел через лес по тропе, протоптанной человекообразными, пока не наткнулся на пресный ручей. Затем тропа потянулась вдоль ручья и спустя где-то четверть мили… передо мной возник прекрасный океан, синий под лазурным небом, бирюзовый возле белого песчаного пляжа. Тихий, как пруд, и пахнущий солью и водорослями. Для полного счастья не хватало только криков чаек. И не только их. Мусора тоже не было. Как и кораблей на горизонте, поднимающегося откуда-нибудь дыма и отпечатков на песке, кроме моих собственных. Впрочем, у меня был, была или было Пятница, почтительно бредущее следом.

Сидя на камне и глядя в пустоту, я сказал ему или ей:

— А ты знаешь, что расхаживать вот так голышом неприлично? То есть, было бы неприлично, имей ты грудь, или член, или еще что-нибудь!

Он не ответил, только смотрел на меня своими огромными прозрачными глазами, склонив свою небольшую розовую голову набок, выражая — или так мне хотелось думать — определенное желание хотя бы попытаться понять сказанное… наверное. И поэтому я, поддавшись минутному побуждению, снял рубашку и надел ее на Пятницу, который просто стоял и не сопротивлялся. «Розовый» был небольшого роста, просторная рубашка с легкостью прикрыла бы его срам — если бы там было что прикрывать! Но в любом случае Пятница в ней стал выглядеть немного привычнее.

Мы прошагали около полумили вдоль пляжа, затем развернулись и пошли обратно. Но, не добравшись немного до ручья и лесной тропы, я понял, что есть и четвертая разновидность «розовых». И, словно для завершенности общей картины — двуногих, четвероногих лесных копателей и парящих летунов, обитающих на верхушках деревьях, — эти оказались пловцами. И, само собой, обитали в море.

Эти двое дельфинообразных «розовых» тащили за собой из глубины на мель третье животное — могу поклясться, местный вариант настоящего дельфина. «Настоящий» дельфин чувствовал себя неважно, точнее, находился на последнем издыхании. Что-то большое и, должно быть, очень скверное откусило от него довольно приличный кусок. В почти перекушенном пополам округлом теле дельфина зияла огромная рана, из которой вывалились и тянулись за ним в воде внутренности. Видимо, здесь водились акулы. Ну, или какие-то их родственники, или же похожие на них твари. Эта мысль сразу отбила у меня давнее желание искупаться. Ко мне снова подкралась реальность, оказавшаяся не слишком радужной.

Я подошел ближе, и странно разволновавшийся Пятница последовал за мной.

Морских «розовых», по-видимому, нисколько не беспокоило наше присутствие, они были заняты выталкиванием «настоящего» дельфина из воды и не обращали на нас никакого внимания, так что я смог подобраться поближе и хорошенько их рассмотреть. Сначала опишу рыбоподобного дельфина.

Пока я его рассматривал, несчастное создание испустило дух. Ему лишь хватило сил, чтобы высунуть из воды бутылкообразный нос и приглушенно вскрикнуть. Затем животное опрокинулось набок. Это было млекопитающее, самка с синевато-серой спиной и белым брюхом, а вернее, тем, что от него осталось. Если бы я увидел ее в океанариуме в своем родном мире, то подумал бы следующее: дельфин; скорее всего, редкий вид.

Что же касается морских «розовых», то, увидев в океанариуме их, я бы подумал: какая-то фигня! Выше талии они мало чем отличались от двуногих «розовых», вплоть до того, что у них тоже были тонкие «резиновые» ручки. Верхняя часть тела казалась более обтекаемой, чем у наземной разновидности, но, кажется, это было единственное отличие. Хотя погодите, еще у них были дыхательные отверстия в задней части шеи. Но ниже талии они выглядели как дельфины, даже розовый цвет переходил в серый. И, глядя на их поведение, я не назвал бы их глупыми.