– Да, Великий, – поспешно кивнул Манн, принимая из его рук бумагу.

– Читай.

Распорядитель поднес лист к самым глазам и сощурился.

– Простите, здесь слишком темно… – прошептал он. – Я ничего не вижу. Строчки расплываются перед глазами.

– Света камина не хватает? – Повелитель пожал плечами. Зрение у него, несмотря на его полные пятьдесят лет, было отличное. – Если вкратце, то в нем идет речь о том, что каждый продавец, уличенный в обвесе, будет подвергнут наказанию. Ему отрежут мизинец. Если он и во второй раз будет уличен в подобном, ему отсекут левую кисть. Погрешность допускается, но не более чем на десять граммов. Давно хотел ввести подобный закон, но руки никак не доходили. Теперь, я думаю, пришло время.

– Да, мой господин. – Манн склонил голову.

– Это еще не все. За третий обвес полагается смертная казнь. Проверять взвешенный товар можно на контрольных весах. Они есть в достаточном количестве на любом рынке. Однако я не хочу, чтобы этим законом воспользовались недруги для сведения старых счетов. – Повелитель покачал головой. – Каждый, кого уличат в лжесвидетельстве и заведомом оговоре, будет подвергнут тому наказанию, которое должно было пасть на торговца. По-моему, это справедливо.

– Да, мой господин.

– Что ты заладил одно и то же? – рассердился Повелитель. – Я хочу знать, что ты об этом думаешь.

– Я думаю, что вы правы, Великий. Честная торговля только улучшит существующее положение. – Манн потупил взор.

– Не одобряешь? Считаешь, что это лишком жестоко? – Повелитель усмехнулся. – Я так не думаю. – Он достал из ящика пакет с крупой и бросил его на стол перед Распорядителем. – Ты знаешь, что это?

Манн придвинул пакет ближе.

– Крупа, Великий. Расфасованная крупа, на пакете Штамп имперского зернохранилища.

– Да, расфасованная, – протянул Повелитель. – На пакете стоит отметка – один килограмм, но знаешь ли ты, сколько действительно крупы в этом пакете? Не знаешь. Там около семисот граммов, и в результате нехитрых математических вычислений выходит, что из каждого такого пакета было украдено триста граммов крупы. Видишь, какой размах приняло воровство? Те, кто этим занимаются, дискредитирует имперскую печать.

– Я приму меры, господин, – Манн стыдливо опустил голову.

Зернохранилище находилось в его ведении. Он старался контролировать отпуск зерна, но ведь за всем не уследишь. Всегда найдутся желающие нагреть руки на чужом добре.

– Я не сомневался в тебе, Манн, – кивнул Повелитель. – Но тебе придется действовать быстро и решительно. Чтобы в следующий раз, когда мне в руки попадет подобный пакет, его вес соответствовал указанному.

Поговаривали, что Повелитель Ужаса имеет привычку надевать обычную одежду и неузнанным бродить по городу, проверяя, насколько хорошо выполняются его указания. Манн верил этим слухам, потому что подобные действия были бы как раз в духе Повелителя.

– Ты меня хорошо понял?

– Да, о Великий! Все будет исполнено в точности.

– А что насчет тех фальшивомонетчиков из Бардуса, организовавших подпольное производство? Сколько их было – тридцать два?

– Как вы и приказали, все они живыми сварены в кипящем масле на площади еще три дня назад.

– Фу! – скривился Повелитель. – Я не приказывал варить их в масле. Откуда эта самодеятельность? Зачем было переводить на них масло, если для этой цели вполне подошла бы и обычная вода?

– Они были сварены по очереди в одном котле, – заволновался Манн. – Расход масла был невелик, к тому же оно было низкого качества.

– Ладно, в конце концов, это не так важно. С тех пор приток фальшивых денег в сборные пункты увеличился?

– Да, о Великий! Мы уже собрали двадцать тысяч монет, – радостно ответил Распорядитель.

– Отлично, значит, принятые меры уже приносят плоды. Скоро о фальшивках можно будет забыть навсегда.

– Господин, ко мне приходили делегации от крестьян. Они говорят, что им не хватает хлеба, чтобы дожить несколько месяцев до нового урожая. Особенно плохо дело в тех районах, где летом шли сильные дожди, и большая часть посевов погибла.

– А как обстоят дела с хлебом у нас?

– Полные амбары.

– В таком случае, если им действительно не хватает, выдели им столько, сколько они просят. Живой крестьянин работает лучше мертвого, потому что мертвый совсем не работает. Но я хочу, чтобы ты лично проследил за этим. Чуть не забыл… – Повелитель капнул на документ под своей подписью воска и оттиснул на нем печать. – Держи и ступай к себе. Мой слуга проводит тебя.

– Рад служить тебе, Великий. – Манн низко поклонился и, радуясь, что так легко отделался, поспешно вышел из кабинета.

Оставшись один, Повелитель Ужаса встал с кресла, подошел к камину и опустился перед ним на корточки. Он выставил вперед озябшие руки в надежде согреть их. В последнее время он все время мерз, и это немало смущало его. Выходит, он тоже стареет и холодная кровь – это первый признак приближающейся дряхлости?

Что он делает в этом дворце? Разбирает склоки придворных, разрабатывает новые законы в надежде улучшить государство – прекрасно зная, что в сущности это бесполезно, решает многочисленные проблемы, отлично понимая, что их решили бы и без его вмешательства.

Один день похож на другой, песчинка за песчинкой утекает его время, и он все яснее понимает, что его жизнь пуста. Нет, он не боится смерти, но… Как жаль покидать этот мир с осознанием того, что ты многого не успел сделать. Может, стоит снова уйти в поход и присоединить к стране какие-нибудь новые земли? А то его армия уже застоялась без дела. В монотонной череде будней появится разнообразие. Он побывает в других краях, встретится с новыми людьми. А что, не такая уж и плохая мысль… Над ней стоит, как следует поразмыслить. Но не сегодня. Уже слишком поздно, и пора ложиться спать.

Повелитель Ужаса вышел на балкон и с удовольствием вдохнул морозный воздух. Он знал, что сможет терпеть холод всего несколько минут, но это стоило того. Город лежал перед ним, словно на ладони. Тысячи ламповых огней – и ни одного зарева пожара. Отлично, значит, его постановления о предупреждении пожаров действуют. А ведь раньше стоило загореться одному дому, как через мгновение пылали целые кварталы.

Повелитель не любил города, но жизненные обстоятельства вынуждали его жить в них, и ему приходилось жертвовать своей любовью к лесу и горам. Небо было чистое, без облаков, и над городом висела яркая полная луна. Будь он деревенским мальчишкой, он бы обязательно завыл по-волчьи от радости при виде столь огромной ночной хозяйки.

Сильный порыв ледяного ветра вынудил его покинуть балкон и отправиться в спальню. Рубис уже был тут как тут. Снова угодливый поклон и взгляд, полный обожания и тревоги за любимого хозяина.

– Рубис.

– Да, мой господин.

– Ты мне больше не понадобишься. Разбудишь меня на рассвете.

– Как прикажете, мой господин.

Повелитель Ужаса спустился на один этаж, нажал на глаз мраморной пантеры, приготовившейся к прыжку, и, открыв, таким образом, спрятанную за ней потайную дверь, вошел в узкий коридор. Дверь за его спиной закрылась сама. Вообще-то Повелитель не любил пользоваться потайным ходом, несмотря на то, что во дворце их было множество, но это был кратчайший путь к его спальне.

Откинув тяжелые малиновые занавеси, он вошел в погруженную в мягкий полумрак комнату. На столике возле окна стоял хрустальный графин, и он, ощутив жажду, налил себе немного воды. Сделав пару глотков, он начал раздеваться и тут услышал подозрительный шум, идущий со стороны кровати. Повелитель стукнул пальцем по светящемуся шару, увеличивая его яркость. Хорошая штука эти шары – пожалуй, одно из немногих стоящих чудес, созданных магами.

– Кто здесь? – спросил он недовольно.

Ответа не последовало. Повелитель подошел к кровати и отдернул полог. На постели сидела хорошенькая, миловидная девочка. Она была сильно напугана. Увидев Повелителя, она вздрогнула, и у нее задрожал подбородок.