– Не беспокойся, все в полном порядке. Когда его начнет трясти контрразведка, они, естественно, проверят его на применение спецметодов внушения и в данном случае ничего не найдут. Этот тип сам, без моей программы сообразит, что и как снимать. У него действительно собачий нюх и интуиция на сенсации. Так что здесь они не поймают его на лжи. Вход в его сознание прошел незамеченным. Это было довольно просто, так как он в это время напевал бессмысленную ритмичную мелодию, что существенно помогло. Он не помнит и не вспомнит, чтобы с ним ни делали на допросе. Память не зафиксировала, что к нему приходили два человека, поэтому я и не давал установку забыть о нас. Зачем оставлять лишние следы. Кроме того, он прилично выпил и, когда проснется, решит, что немного перебрал после ванны.

– Извини, мне почему‑то подумалось, что ты поторопился.

– Ладно, не бери в голову. Я тут прихватил ключи от машины У‑Сира. Зачем рисковать, добираясь на такси?

– А если он ее хватится?

– У него их три. «Самбуко» стоит перед входом, а мы возьмем «Цесу», она на соседней улице.

Машину они нашли быстро и, ориентируясь указаниями копайзера, не включая автомат маршрута, через час уже прибыли к ипподрому.

– Опять в подвалы? – спросил со вздохом Колдун.

– Нет. Сегодня на крышу. Соберись, ты мне нужен. И будь, пожалуйста, осторожен, не свались вниз.

– С чего бы это?

– Когда эгрегор ипподрома сформирует и выделит сущность, то она по своему характеру будет авантюристична. Вся энергетика этого места толкает людей на нелогичные, необдуманные, авантюрные действия. Суть ее существования можно выразить несколькими фразами, например такими, как: «Я хочу», «Что будет, если?», «Сделай это», «Получи кучу гомов».

– И что здесь опасного?

– А что будет, если ты спрыгнешь с крыши под воздействием ее программы? Захочет порезвиться и проверить: «Что будет, если?»

– Абсолютно ничего. Могу продемонстрировать.

– Кончай трепаться, и начинаем работать.

– Никакого трепа. Помнишь, на базе я победил тебя в спарринге.

– Нечестно победил. На тебе был энергетический экзоскелет.

– Он и сейчас на мне. Обкатываю в боевых условиях.

– И каковы успехи?

– На Фере сотрудники общественной безопасности наверняка до сих пор гадают, куда делся боевик «Патриотического фронта», убивший их начальника. Его кабинет находился на двенадцатом этаже управления. Сам себе нанести смертельный удар в висок он не мог.

– И куда же ты делся?

– Я просто перепрыгнул на соседнее здание, стоящее в тридцати метрах напротив, а уже оттуда, с уровня десятого этажа, во внутренний двор. Теперь я спокойно сажусь на ходу в скоростные поезда и прыгаю вверх до уровня пятого этажа. Если бы ты только видел, как я двумя ударами переломил бетонный столб, вот это была потеха.

– Не прибавит тебе Шаман отпуска.

– Почему это?

– Ты был не на задании, а на курорте. Развлекался, как только мог.

– А я ничего не буду просить у Шамана. Генерал сам сказал, что все действия на мое усмотрение. Вот и посмотришь, что он скажет после моего рапорта.

– Влепит суток пятнадцать ареста, а то и разжалует в капитаны.

– Это еще за что?

– Что непонятно? Украл экспериментальный образец секретного оружия. Доставил его в глубокий тыл противника, где оно могло быть захвачено и использовано против нас. Трибуналом попахивает. А разработчики, твои знакомые ребята, чем виноваты? Наверное, уже в тюрьме сидят за утрату образца. Ты ведь у них разрешения взять его с собой не спрашивал.

– Нет.

– Вот и ответишь. Из‑за твоей глупости и хорошие люди пострадают.

– И что мне теперь делать?

– Задание выполнить. Живым остаться. Во всем сознаться. Если далеко информация не ушла, то, возможно, генерал прикроет.

– Вот это я влип.

– Думать надо, Миша. Думать.

– Ладно, как‑нибудь выкручусь. А вообще можно остаться, до полной и окончательной… Я им здесь такую веселую жизнь устрою, во сне вздрагивать будут.

– Дезертирством попахивает. Полный пакет военных преступлений.

– Какое дезертирство? Ущерб противнику наношу, а не на курорте отлеживаюсь.

– Ты должен быть там, где нужен командованию, все остальное – твоя самодеятельность.

– Н‑н‑н‑н‑да, – только и смог ответить Колдун.

Включив маскировку, они обошли здание ипподрома и поднялись на крышу по пожарной лестнице.

– Все, работаем, – скомандовал Самум. – Садись рядом, начинаем входить в психоволновой режим эгрегора. Ориентируйся на меня.

– Подожди, а как мы назовем сущность? Вот на «Гемме» у нас Няня была.

– Да какая разница.

– Не скажи. Разница есть. Имя должно отражать суть, назвал коротко, и все понятно. Вот ты говоришь – эгрегор здесь своеобразный, созданный психологией игроков, людей азартных, любящих рисковать. Значит, наша сущность не будет похожа на Шер‑Паша или верторога, головы никому сворачивать не будет.

– Это как посмотреть. Когда с тобой она сыграет шутку, и ты спустишь последние деньги, то от горя можешь и повеситься. Расстрелять могут за растрату не принадлежащих тебе средств. А можешь после большого привалившего куша и от радости умереть.

– Значит, Риск или Авантюра.

– Мне не нравится.

– А давай назовем ее Шуткой. Шутки всякие бывают, и добрые и злые, и агрессии никакой.

– Согласен. Шутка – подходящее название.

Через десять минут Колдун, под руководством Самума, изменив свой психоволновой фон, уже вошел в поле эгрегора ипподрома. Теперь оставалось заложить программу. Эгрегор, почувствовав опасность, сам инициирует формирование сущности. Полчаса парения в поле эгрегора пролетели для Колдуна секундами ощущения потери своего тела. Он как бы растворился в пространстве. Что‑то осторожно пыталось просочиться в его мозг. Временами на него накатывала слабость, но он вновь упорно находил четкую, жесткую нить сознания нетраца и, подключаясь к ней, освобождался от чужеродного психоволнового воздействия. Наконец все закончилось. Тело вновь обрело вес, и он обнаружил себя сидящим на крыше рядом с Самумом.

– Наша программа принята, – сообщил нетрац. – Сейчас осмотрим внутренние помещения, а завтра вместе с Шуткой проверим, на какие шутки она способна.

Через люк в крыше они спустились на верхний уровень и еще час, никого не опасаясь, разгуливали по зданию, заглядывая во все его уголки. Охрана мирно спала у потухших мониторов наблюдения, и это, как пояснил Самум, было первой шуткой сформировавшейся сущности.

– Может, сделаем ставку на какой‑нибудь забег, – предложил Колдун, когда они укладывались, чтобы немного поспать, на диванах элитного сектора.

– И ты пойдешь получать выигрыш в кассу? – спросил психолог.

– Да я об этом как‑то не подумал. Послушай, а если устроить налет? «Патриотическому фронту» ведь нужны деньги на проведение операций. Устроим им тут массовую эйфорию и под ее прикрытием прихватим, если повезет, несколько миллионов.

– Сан‑Ком имеет влиятельных и небедных сторонников. Фронт не нуждается в налетах для пополнения своих финансов. И потом, куда ты будешь девать эти миллионы?

– Припрячем до лучших времен.

– Разобьем гаюнов, вернемся и откроем фирму «Колдун и К».

– Почему нет?

– Конечно. Букмекерская контора «Колдун». Несите ваши денежки, глупые гаюны. Делайте ставки.

– Война не вечна, надо подумать и о завтрашнем дне.

– Шаман появится, он за тебя и подумает. Спи, – отрезал Самум и отвернулся лицом к спинке дивана, прекращая бесполезный разговор.

Утром они вновь поднялись на крышу, откуда хорошо просматривалась беговая дорожка, на которой проводились тренировочные забеги стагов.

– Ну, давай, давай, – нетерпеливо требовал от психолога инженер, наблюдая за всадниками.

– Сейчас стаг под номером три должен споткнуться, – проговорил Самум.

Через секунду его прогноз полностью оправдался. Животное споткнулось и полетело через голову. Всадник успел вынуть ноги из стремян. Как камень, выброшенный из пращи, он пролетел добрый десяток метров, прежде чем его тело ударилось о беговую дорожку. Несмотря на защитный костюм и шлем, наездник после удара остался недвижим, и к нему стали сбегаться работники ипподрома.