Она успокоилась и продолжила нормальным голосом:
– Или дети, которые в тридцатые годы занимались черт знает чем в заброшенной тогда Мухиной даче, и в итоге один из них погиб при взрыве, а двум другим оторвало конечности. Наконец, уже в начале шестидесятых, молодая генеральская жена, зверски убитая…
Она махнула рукой. Артем дернулся – то ли перечисление ужасных случаев, связанных с Мухиной дачей, так впечатлило его, то ли тема потомства снова заставила его думать о том, что так терзало его все время.
– Однако я не хотела рассказывать вам все эти полузабытые истории, – сказала директриса, – потому что потенциальным покупателям их знать, конечно же, не следует. Хотя некоторые от них, кажется, в восторге…
Она поморщилась и бросила полный отвращения взгляд в сторону дома – видимо, Убей-Волк имела в виду кого-то из богатой публики, прибывшей на осмотр поместья. Словно в подтверждение ее слов оттуда донесся дикий женский визг, перешедший в утробный хохот.
– В конце концов, в любом старинном доме умирала куча народа. Причем не сами по себе, но были убиты, кончали с собой или уходили на тот свет в результате несчастного случая. Думаете, лучше тогда покупать квартиру или дом на первичном рынке жилья? А возьмите все эти стеклянные небоскребы – вы уверены, что там, под фундаментом, не покоятся чьи-то кости и что во время строительства никто из рабочих не погиб?
Телефон Калерии Ильиничны снова завибрировал, и она сказала:
– Поэтому принимайте решение – я уверена, что вы примете верное! Другого не дано! И, несмотря на прелести парка, все же советую вам заглянуть в дом. Увы, мне надо принять звонок…
Она снова скрылась, а Артем, усмехнувшись, посмотрел на Евгению.
– И что, ты все еще в восторге от этого ужасного места?
– Но ведь Калерия Ильинична права! – ответила Женя. – Купим квартиру, а потом выяснится, что там жил какой-нибудь Чикатило. Или что там был бордель. Или…
Артем привлек к себе Евгению, поцеловал и заметил:
– Или, или, или… Да, соглашусь – у любого места своя история. И эта, надо сказать, даже занятная. Если, конечно, это правда, а не выдумки провинциальных кумушек. Я читал, что для некоторых английских поместий, построенных в конце девятнадцатого, а то и в начале двадцатого века, в особенности в этом аляповатом псевдоготическом стиле, специально нанятые пиарщики выдумывают «страшилки» о трагедиях, имевших там место, о призраках, семейных катаклизмах и прочих несчастьях. Это позволяет сбыть не очень-то ходовые по причине своей полной архитектурной убогости строения по завышенной цене доверчивым богатеям из Восточной Европы или Азии!
Женя весело рассмеялась и, чмокнув Артема в щеку, спросила:
– Значит, ты думаешь, что директриса – засланный казачок, точнее, казачка, которая намеренно потчует наиболее перспективных клиентов выдуманными историями, пробуждая их интерес к Мухиной даче?
– А мы что, уже перешли в разряд перспективных клиентов? – спросил Артем и, в который раз взглянув на мобильный, произнес:
– Ну что же, пора осмотреть дом! А то скоро надо отправляться в обратный путь, а мы самого главного и не увидели…
По его тону Женя поняла – место ему все же понравилось, однако жить здесь Артем не намерен. А ведь она бы все отдала, чтобы Мухина дача стала их собственностью! Но в то, что такое произойдет, Женя не верила. Поэтому даже хотела тотчас уехать – зачем погружаться еще глубже в фантазии, зная, что они никогда не сбудутся?
Потом она все же решила осмотреть особняк. Они вернулись к нему и заметили уже знакомую им парочку, прикатившую в черном джипе, – коренастого лысача и умопомрачительную блондинку в красном мини-платье. Именно голос этой особы, весьма резкий и пронзительный, разносился по всей территории Мухиной дачи. Позируя и так и эдак, она требовала, чтобы спутник фотографировал ее на свой мобильный.
– Лапуся, а теперь вот так! Нет, ногу я поставлю сюда! И платьице подберу…
Она загоготала, ее спутник тоже, и Женя шепнула Артему:
– Вот еще одна кандидатка для «Минуты славы»!
– Ты чё там, лахудра бледнолицая, вякнула? – произнес, отвлекаясь от процесса увековечивания своей спутницы, коренастый лысач, подтверждая народную мудрость «из грязи в князи». Вероятно, все же в князья преступного мира…
Артем развернулся, явно желая осадить нахала, но Женя взяла его под руку и прошептала:
– Тема, прошу тебя, не надо…
– Тема, прошу тебя, не надо! – подхватила вульгарная особа в красном платье. А потом стала изображать пароксизмы страсти. – Ах, Тема, еще, еще! Толик, покажи им!
Ее спутник, звавшийся Толиком, поднял вверх мобильный и запустил запись. Женя онемела – эти мерзавцы засняли их на мобильный, когда проезжали мимо дуба! Нет, ничего порнографического там запечатлено не было, они только обжимались и целовались…
Женя подумала о том, как распалился тогда Артем. Однако дальше объятий не пошло. Но все равно, какое они имели право записывать это? Ведь с записью они могли сделать все, что угодно!
– Ах, Тема, ну давай же, Тема, быстрее, сильнее, больнее! – вопила блондинка, явно провоцируя их на необдуманные действия.
Неприятно было и то, что около них образовалась небольшая толпа – по большей части солидные мужчины в сопровождении молодых особ, явно – тут директриса не ошиблась – женами им не доводившихся.
Евгения подошла к бившейся в конвульсиях собственного дешевого балаганного таланта блондинке и участливо осведомилась:
– У вас эпилептический приступ? «Скорую» вызвать? Или, быть может, сразу бригаду санитаров со смирительной рубашкой?
Блондинка разразилась площадной бранью, а Женя отвесила ей оплеуху – не сильную, но звонкую. Ойкнув, блондинка тотчас замолчала и, схватившись за щеку, простонала, обращаясь к своему спутнику:
– Толик, меня убивают, а ты стоишь как идиот!
– Ну почему же – как! – заявил кто-то из толпы, и все засмеялись. Ревя, Толик ринулся на Женю, но Артем всего одним элегантным движением опрокинул быкообразного типа на землю. Тот заревел, попытался подняться, но его голова оказалась припечатана к земле. Толик тужился и сопел, шея его приобрела подозрительный фиолетовый оттенок, но подняться с земли он не мог. Артем же другой рукой захватил плечо, вдавливая Толика в пыль. А затем взял у него мобильный и покачал головой:
– Гм, ваши фотографии, мадемуазель, низкого качества, но это вина не современной техники, а исключительно позировавшего оригинала. Однако я их уничтожать не посмею – пусть сохранятся для потомков. А вот это видео, снимать которое вы не имели ни малейшего права, я сотру!
Тут к ним подошли облаченные в черное охранники. Стоявшие вокруг гости поспешили их заверить, что вины Артема нет и что ссору затеял вовсе не он. Люди в черном поставили Толика на ноги и дали ему и его подружке десять минут, чтобы убраться подобру-поздорову. Прыгая в джип, блондинка пискливо проорала:
– Ну ничего, мы вам это еще припомним! И встретимся, непременно встретимся!
После того как они отбыли восвояси, Женя и Артем прошли в дом. Хоть он и не производил подобного впечатления снаружи, внутри он был громадным. Некоторые комнаты были еще обставлены – там стояла мебель в пыльных чехлах. В одной из гостиных с потолка свисала завернутая в полиэтилен хрустальная люстра.
В других комнатах, наоборот, ничего не было. Библиотека была пуста, остались только голые полки. На кухне же сохранился удивительным образом тарахтевший в углу холодильник пятидесятых годов.
Но самое невероятное открытие ждало их в музыкальном салоне – там располагался настоящий рояль, причем, судя по всему, услаждавший музыкой обитателей Мухиной дачи еще до революции.
Женя прикоснулась к желтым костяным клавишам – раздался глухой, словно шедший из преисподней, звук. Рояль был безнадежно расстроен. Внимание Жени привлекла деревянная дверь, состоявшая из стеклянных квадратиков, разделенных перегородками, что вела на террасу.
