Глава Четвертая.
Стефанос не знал, сколько прошло часов, пока он стоял на палубе и смотрел на бурю, постепенно стихающуюся. Наступили сумерки, и уже не так отчетливо были видны далекие берега, но его сейчас это мало волновало.
Афина. Женщина, завладевшая его сердцем и бросившая так жестоко. Он не понимал, какие чувства владели им, когда он решил назвать дочь ее именем. Летиция не была против, как обычно, она подчинялась воле мужа. Такая покорная и послушная она иногда раздражала его. Ему хотелось дикую кошечку с зелеными глазами, которая за словом в карман не лезла. Каждый день Стефанос произносил имя дочери, смакуя и заставляя себя не забывать о предательстве. Он, словно одержимый, давил на кровоточащую рану.
Возможно, если бы она нашла достойную половинку, то он не отреагировал столь сильно, но это был его кузен, в жизни ничего не любивший, кроме денег… и издевательств над ним. Несмотря на то, что он был старше Стефаноса на три года, ума у него не было.
Стефанос, выпрямившись, пошел в каюту, дабы убедиться, что это не сон, а реальность. И эта женщина, как тайфун, снова вторглась в его жизнь.
увиденное зрелище заставило его сердце учащенно забиться. Афина, обхватив колени, сидела на полу и, похоже, дремала. Ее светлые волосы падали на лицо, и он не выдержал и убрал их. Аккуратный носик поморщился, а тонкие брови приподнялись. Наверное, ей снилось что – то хорошее.
Осторожно подняв ее на руки, Стефанос положил ее на постель и лег рядом, ощущая, как горячий поток желания накрывает его.
Он хотел ее так сильно, что у него мог помутиться разум.
Его жена была итальянкой, нежной и любила дарить ласки. Он не в силах был показать свою страсть, так как она лишь добивалась от него нежности.
А Афина…она сжигала его без огня одним лишь касанием.
И сегодня, когда он снова почувствовал ее сладкие губы, Стефанос понял, что ничего не забыто.
Стефанос медленно коснулся губами щеки девушки, вдыхая терпкий аромат роз, и внезапно руки девушки взметнулись вверх и обвили его шею. На мгновение он замер и посмотрел в ее распахнутые глаза. Там играл огонь желания, делая их потемневшими, будто два изумруда. Он хорошо помнил моменты, когда Афина возгоралась, подобно свече.
Стефанос почувствовал, как ее пальцы пробежала по его шеи, зарываясь в волосы, и мужчина обхватив ее талию, прижал к себе.
Его поцелуй был точь-в-точь таким, как в ее воспоминаниях, может быть даже еще лучше. Непостижимым образом ему всегда удавалось сочетать силу с нежностью, но теперь в его поцелуе чувствовалось безжалостное требование, и неистовая страсть вспыхнула в Афине, захватив и ее тело, и душу, так что на несколько секунд она застыла, оглушенная. Его губы прижимались к ее губам, подавляя любые попытки сопротивления, забирая у нее все силы, но одновременно даря ей взамен полноту страсти. Одна его рука скользнула по ее спине, ближе привлекая к себе, а другая медленно поднялась к затылку, под тяжелую косу, и его пальцы начали нежно перебирать золотистые пряди ее волос.
Не в силах ничего изменить, Афина почувствовала, как ее руки крепче обхватывают его, заново открывая, как широки его плечи, как тверды мускулы на его груди. Она зарылась в его густые волосы. Хоть Афина и понимала, что ей следует сопротивляться, чтобы как можно скорее покончить с этим фарсом, тело отказывалось внимать доводам разума. Ведь он был когда-то ее первым любовником… ее единственным мужчиной. Между ними существует связь, которую ничто и никогда не сможет нарушить, как бы ей этого ни хотелось.
Его поцелуй стал настойчивее, а большой палец скользнул к уголку ее губ и принялся дразняще их поглаживать, пока они не раскрылись навстречу поцелую. К своему величайшему стыду, она ответила на его поцелуй, ответила со всей страстью пятилетнего ожидания, со всем пылом одиноких дней и ночей. Она поняла, что все прошедшие годы ждала этого момента, и в глубине сердца наслаждалась дорогими воспоминаниями, воскреснувшими сейчас под его прикосновениями. В его объятиях она ожила, снова стала той женщиной, которой была когда-то. Однако другая часть ее души, испытавшей по его вине жестокие страдания, сознавала надвигающуюся опасность и цену, которую ей придется заплатить за то, что она позволила ему запросто смести все барьеры, так старательно воздвигнутые.
Дэвид.
Эта мысль пронзила ее, подобно острой игле.
Всегда заботливый и улыбчивый он не простит ей этой измены, а она так бесчеловечно поступит с мужчиной, отдавшем ей свое сердце. Это неправильно! Следует оттолкнуть Стефаноса и потушить вспыхнувшее желание, но почему – то она не смогла.
Стефанос освободил ее от платья и заворожено смотрел на ее тело, и Афина застонала, когда он провел рукой по ее животу.
-Нет, Стефанос! – отчаянно замотала Афина головой, но мужчина не слушал ее, а принялся исследовать поцелуем каждый дюйм ее тела, наслаждаясь и не замечая, что ее глаза наполнились слезами –Я не хочу. Нет!
-Афина, да – хрипло выдохнул Стефанос – Да и еще раз да!
-Прошу, Стефанос – тихо прошептала она – Это неправильно!
Однако мужчина уже склонился над ней в томительном ожидании, вглядываясь в ее заплаканное лицо.
-Ты больше не подкупишь меня своими слезами – ледяным голосом бросил Стефанос – Мне нужно от тебя лишь одно.
***
Голова Афины дернулась, словно от удара. Он хотел ее из – за мести! Не горячая страсть руководила им, а холодная месть одержала победу.
Ему хотелось взять реванш над ней и продемонстрировать насколько сильно, она беспомощна под его ласками.
-Стефанос – всхлип сорвался с ее груди, когда он овладел ею. Она больше не сдерживала себя и плакала, не переставая. Что она скажет Дэвиду? Что изменила ему с его же кузеном? Что не вычеркнула того из памяти? Что, как и прежде горит от одного лишь его прикосновения?
Дэвид не простит ей обмана. Он не примет женщину, очернившую его репутацию. Она очень хорошо знала, как он дорожит своей честью.
Как только Стефанос отстранился и оделся, подобрав просохшую рубашку, Афина судорожно отыскала платье и надела его. На негнущихся ногах она встала и подошла к зеркалу. Распухшие губы, взъерошенные волосы и покрасневшая кожа доказывали, что сегодня она подалась искушению дьявола.
Она сделала еще шаг и покачнулась, как вдруг сильные руки обвили ее талию. Она посмотрела на Стефаноса. Его глаза излучали разные эмоции: страдание и боль, тоску и одиночество, ярость, но не радость победителя над проигравшим.
-Ты меня ненавидишь? – поинтересовался он, отпустив ее и присев на край кровати. В спальне еще витал аромат страсти, и Афина вздрогнула от снова проснувшегося желания.
-Нет – честно ответила Афина – Мне не за что тебя ненавидеть. Ты сделал то, что должен был. Польстил своему уязвленному самолюбию.
-Theos! –прошептал Стефанос, обхватив голову руками – Перестань, Фина. Прошу не стоит продолжать меня мучить.
Слезинка сорвалась с ее ресницы. Фина. Он снова назвал ее так, нанеся бальзам на появившуюся рану.
-Нам надо возвращаться – вытерев влажную дорожку, поменяла тему Афина – Буря прекратилась, да и Николас меня ждет.
Он резко поднял голову и обвел ее фигуру взглядом. Афина мысленно отругала себя за то, что произнесла имя сына в его присутствии. Вдруг, он о чем – нибудь догадается? Ему не составит особого усилия сложить дважды два, чтобы понять: Ник – его сын. Темноволосый с нефритовыми глазами он не был похож ни на нее, а тем более ни на Дэвида.
-Почему ты назвала сына Николасом? – озадаченно спросил Стефанос, поднимаясь. Когда – то он признался ей, что мечтал о таком имени для своего сына. И вновь гнев вспыхнул в нем. Она отняла у него, даже это. Стефанос проклинал себя, что только занялся с ней любовью, но он был уверен, что только охладит свой пыл, а на самом деле лишь усугубил ситуацию. Ее тело, ее плечи, ее губы, он хотел каждую минуту наслаждаться ими, но понимал, что невозможное никогда не станет возможным.
