– Не мог?! – воскликнул Михаил Березин. – Он, бывший рабовладелец! Он, кто в тысяча четыреста девяносто пятом году отправился в Эспаньолу в карательный поход с двумястами лучшими пехотинцами и двадцатью всадниками. Псари-загонщики вели тогда на поводке двадцать канарских псов. Адмирал десять месяцев вел жестокую войну со всеми местными королями и народами, которые не желали ему подчиниться. За это время произошли чудовищные избиения индейцев. Целые области обезлюдели. И он не мог припрятать какой-то ларец с драгоценностями и уничтожить двух братьев?!
– Кхм, – совсем смутилась девица и отступила за спину своей сестры.
– Чушь все это! – неожиданно заключила Мария Тропинина. Лица ее в темноте видно не было, но чувствовалось, женщина с пегими волосами усмехается. – Развод это какой-то. Что же в этой пещере, наверняка уже исследованной вдоль и поперек, пятьсот шестьдесят лет пролежал этот вот, – кивнула она в сторону скелета, – как его, Хуан Карлос де Луис, и его никто не обнаружил? И этот документ пролежал здесь полтысячелетия?
– Насколько я знаю, эту пещеру нашли только в тысяча восемьсот семьдесят пятом году, – вставил Березин. – И, похоже, она не вся изучена.
– Но этот зал на самом видном месте, – возразила Александра Смольникова.
– Да нет, – вступил в разговор Егор Тепляков. – Грот был замурован. Когда я дошел до конца расщелины в гроте, вход в него был закрыт на две трети. Я толкнул нижнюю часть стенки, и она развалилась. – Он направил луч фонарика на вход в зал, и действительно, на полу мы увидели множество разбросанных камней. – Очевидно, – продолжал Егор, – этот Хуан Карлос перед смертью заложил вход в свою комнату камнями, а уж потом умер.
– И зачем он это сделал? – удивилась Смольникова.
– В смысле умер? – хмыкнул Тепляков.
– Да нет, – смутилась Смольникова. – Зачем вход заложил камнями?
– Мало ли зачем. Может быть, не хотел, чтобы его тело звери какие-нибудь съели. Или не желал, чтобы инквизиторы послание обнаружили, вот и решил сокровища для потомков сохранить. Так грот и простоял несколько веков законсервированным и никем не открытым, а сегодня после взрыва часть заложенного входа развалилась.
– Не мешало бы посмотреть, на месте ли эти сокровища в соборе Санта-Лючия или их там уже нет, – высказал свои мысли вслух Николай Сильвестров.
– Ну, конечно, не хватало нам еще в историю с национальным достоянием Испании в полицию попасть, – проговорила Мария Тропинина, почему-то панически боявшаяся полиции.
– Вот что, дорогие мои, – с несвойственными ему решительными нотками неожиданно произнес всегда мягкий, интеллигентный Михаил Березин. – Я вас очень попрошу, есть ли сокровища, нет ли их там, когда мы отсюда выйдем, никому об этом документе не говорить.
– Это почему же? – удивилась вдруг Саша.
– Потому что право сенсационного открытия неизвестных страниц биографии Христофора Колумба принадлежит Российской Федерации. Когда мы приедем в Россию, я пойду в Академию наук и предъявлю этот документ.
– Извините! – вдруг вскинулась Женечка Аксенова. – Мы с сестрой подданные Испании, как же мы можем умолчать об этом факте? Ведь наверняка нас будут допрашивать в полиции в связи со смертью погибшего Константина Коронеля.
– А вы молчите! Вы же патриотки! – с пафосом заговорил Михаил. – Вас Россия взрастила, вы родились в этой стране…
– Надо сначала выбраться из этой пещеры, – резонно заметил Егор, – а уж потом думать о каком-то открытии.
– Не будем о грустном, – заявил я, не желая дальше развивать эту тему, так как в свете фонаря увидел лицо младшей сестры Аксеновой, ставшее вдруг плаксивым – девушка вспомнила, в каком положении мы оказались.
– А если мы за это открытие бабки можем получить? – подал голос Николай, и его глаза в темноте алчно блеснули.
– Тебе бы все продать! – буркнула женщина-хлорофитум. – Торгаш несчастный!
– А вам из любой ерунды сенсацию сделать! – парировал пузатый Николай.
Тем не менее, поняв, какую ценность представляет документ, он протянул руку и попытался вытащить из ладони Жени свиток, который она все еще держала, но Михаил опередил его, довольно ловко выхватил у девушки послание архидиакона, скрутив его, спрятал за спину и свободной рукой помахал перед носом Николая.
– Этот документ особой исторической важности! У меня он надежнее сохранится.
– Я тоже так считаю, – оберегая от лап рыночного торговца важную находку, поддержала Михаила Мария.
– Конечно, пусть у него остается! – встал на сторону этой парочки и Егор Тепляков.
Николаю ничего не оставалось делать, как только развести руками.
– Как хотите, – произнес он хмуро. – Я желал, как лучше.
– Ну, что же, здесь больше делать нечего, – проговорил я. – Пойдемте дальше искать выход из пещеры.
Наша компания как-то встрепенулась и двинулась к выходу из грота. Михаил же, чуть задержавшись, вложил свиток в тубус и, бережно держа его перед собой как хрустальную вазу, присоединился к нам последним. На всякий случай вход в комнату Михаил и Егор, как сумели, вновь заложили камнями. Березин побеспокоился, чтобы все здесь оставалось на своих местах до работы, как он рассчитывал, российских экспертов. Он все же надеялся выбраться из пещеры и приумножить славу российских ученых-историков, отдав им право быть «первооткрывателями неведомых страниц истории Америки».
Из зала, где погиб Коронель, мы вошли в третий тоннель и продолжили исследование пещеры. Коридор разделялся еще на несколько, и мы обошли каждый из них, но уже не всей толпой, а по двое, в целях экономии сил и времени, перекликаясь друг с другом, дабы не заблудиться и не потеряться. Некоторые коридоры оканчивались залами, а некоторые тупиками, некоторые сходились, соединяясь между собой, но, увы, выхода ни в одном из них мы не обнаружили. Оставалось обследовать еще один коридор, но сил на его осмотр уже не было. Измученные и голодные, мы облюбовали один из тупиков, где, как нам показалось, было посвежее, и стали устраиваться на ночлег, решив с утра продолжить поиски выхода из проклятой пещеры. На голодный желудок да на камнях трудно уснуть, однако усталость взяла свое, и вскоре всех нас, лежащих вповалку, несмотря на голод, переживания и жесткое ложе, сморил сон.
Спалось плохо – в бока впивались камни, храпел Сильвестров, тоненько посвистывал носом Березин, сопела Тропинина, вдобавок под утро стало холодно, чего в пещере глубоко под землей с закупоренными выходами быть не должно – температура должна держаться постоянная. Ежась от холода, я проснулся и сел. Наша компания, изрядно потрепанная скитаниями по пещере Аделита, лежала в тупичке, словно нищий сброд в переходе метро. Утреннюю прохладу ощущал не только я, но и мои компаньоны по скитаниям в подземелье. В поисках тепла, все лежали, тесно прижавшись друг к другу, скрючившись в позе эмбрионов. Я глянул на часы: девять утра, в отеле «Индиана Парк» завтрак в самом разгаре, опустил было руку, но тут же вновь вскинул ее к глазам. Странно! В пещере темно, а я хоть и смутно, но различал стрелки часов. Черт возьми, или я за время долгого нахождения в пещере научился видеть в кромешной тьме, что вряд ли возможно, или…
– Рота, подъем!!! – вскочив, гаркнул я во весь голос.
Кто-то пошевелился, кто-то поднял голову, а кто-то никак не отреагировал – продолжал лежать в скрюченной позе, и лишь один Сильвестров проворчал:
– Чего орешь-то?
– Работать пора! – заявил я.
– Вот и работай! – хрюкнул Николай и повернулся на другой бок.
Однако Михаил Березин и Женя Аксенова удивленно воззрились на меня.
– Завал надо разобрать, – указал я на конец тупика, где высилась груда камней.
– Это еще зачем? – спросил Михаил.
– Увидите! – ответил я лаконично, вскарабкался на камни и, взяв самый верхний, сбросил его вниз. Точно так же поступил со следующим камнем, потом с еще одним, камни были шершавыми, обдирали ладони, но я, увлеченный своей идеей, не обращал на это внимания.
Проснулись Егор Тепляков, Саша Смольникова и Мария Тропинина. Все они с любопытством следили за тем, что я делаю, но помогать мне никто не торопился. Наконец Егор поднялся, приблизился ко мне и, взяв один из валявшихся внизу камней, оттащил его в сторону. Затем ступил на груду горной породы и принял у меня из рук следующий камень. Так мы стали разгребать верхнюю часть завала. Постепенно к нам присоединились Смольникова, Тропинина, старшая Аксенова, Березин, спали лишь самая младшая из нашей компании Лерочка Аксенова, а рыночный торговец Сильвестров, усевшись на полу, хмуро следил за нашей работой. Выстроившись в цепочку, мы передавали друг другу мелкие и средние камни, а когда попадались большие, откатывали их в сторону.
