Византийское правовое наследство проявило себя во множестве черт, включая прямые заимствования византийских законов Московским государством, а также усвоение многих принципов “римского права”. Для нас важно подчеркнуть, что Русское государство унаследовало от своего исторического предшественника (Византии) его духовно-политический идеал. Это выражается в требовании признать православие первенствующей религией. Государство должно во всем учитывать традиции православия. Существует точка зрения, которую разделяет целый ряд авторов Русской доктрины, что некоторые из высших должностных лиц государства должны быть крещены в Православной Церкви. Так, с этой точки зрения, Верховный Правитель и министры обороны, иностранных дел, внутренних дел, а также главы разведки и безопасности должны исповедовать православие. Кроме того, можно вспомнить и постановление Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917 г., который определил, что к данному списку должны быть добавлены министр по делам вероисповеданий и все высшее руководство министерства просвещения (образования). Мы полагаем, что этот вопрос – дискуссионный, однако он не относится к числу тех вопросов, которые можно отмести сразу, безоговорочно, не приведя действительно убедительных и веских контраргументов. В широкой общественной дискуссии, в ходе подготовки плебисцита, если таковой состоится, противникам воцерковления власти пришлось бы предлагать очень сильные и изобретательные доводы, которых мы от них пока не слышали.
Наконец, главенствующее значение для нас имеет собственно русское правовое наследие.
История России насчитывает одиннадцать веков писаного, документально установленного права. Лучшие люди России на протяжении столетий создавали нашу государственность, через которую воплощался божественный замысел. Русские существуют через государство, в форме государства, и только в политической системе русские и могут существовать. Отказываясь от политического, человек возвращается в животный мир. Чтобы оставаться людьми, мы должны оставаться и политическим организмом, то есть государством.
Русские – народ слова, народ книги. Наше право издавна собиралось и кодифицировалось: в “Русской правде”, судебниках, собраниях законодательств. Постепенно правовой опыт накапливался и перерабатывался в новых кодексах: изданном в 1497 г. Судебнике Ивана III – основателя единой Российской державы, Судебнике Ивана IV (1550 г.), Соборном уложении царя Алексея Михайловича (1648–1649 гг.). В этих документах осуществлялась симфония неписаного, обычного права и писаных законов, старые нормы не отметались, традиции не игнорировались. Эта симфония, способность учитывать обычаи народа, усваивать, а не отбраковывать “старину”, была не случайной чертой, а важным элементом всей национальной правовой системы. Жизненная глубина и правдивость правового сознания русских послужили предпосылкой для развития самого большого государства, которое знает история человечества.
Петербургская бюрократическая империя также не пошла на разрыв с традиционной правовой системой. Соборное уложение XVII века не было отменено. Хотя некоторые его статьи не действуют уже при Петре I, тем не менее Соборное уложение 200 лет (от царствования Алексея Михайловича до царствования Николая I, когда был собран и утвержден Свод законов Российской империи) выполняет фактически функцию Основного закона, функцию Конституции.
Это говорит о высокой правовой культуре русских и опровергает клевету революционеров и русофобов, стремившихся доказать, что мы народ неправовой, признаем только голую власть. Такая клевета ссылалась на исконное русское представление о верховенстве совести и религиозной санкции права. По русским понятиям, закон имеет смысл, если он есть жесткое правило для чиновников и основа творческого приложения сил для государственных мужей, а для гражданина – лишь служебный элемент, сопровождающий нравственное поведение.
Поэтому в русской правовой традиции государство должно иметь сакральную величину. Глава государства у нас должен быть помазанником Божиим. Даже республика в той или иной степени мыслится русскими как “самодержавие”. Хотя в 1917 году традиция самодержавия как формы власти была прервана, республиканское сознание не укоренилось. В России немыслимо, чтобы кто-то, отдавая жизнь в борьбе за свободу, умирал со словами “Да здравствует республика!” на устах. После 1917 года через относительно короткий период начало восстанавливаться, хотя и в иных формах, то же самое традиционное “самодержавие”. Партийное самодержавие Сталина было достаточно яркой и выпуклой формой, в которой воплотилась русская политическая традиция. Тем не менее кризис суверенитета тлел под толстым покровом советской системы и обострился в эпоху “перестройки”, нового Смутного времени.
3. Пороки существующей Конституции
Действующая Конституция страдает множеством пороков, даже если рассматривать ее не с точки зрения реализации Русской доктрины, а с ограниченных позиций буржуазной государственно-правовой теории. Эти пороки суть:
1. Неопределенность российского государственного суверенитета.
Признается наличие в составе России других государств – республик. Принцип единства суверенитета не допускает этого. Если Россия – союз государств, то суверенами являются именно они. Если Россия – союзное (федеративное) государство, то тогда никаких других государств на той территории, на которую распространяется суверенитет России, не может существовать по определению.
2. Необеспеченность суверенитета.
В частности, ничто не препятствует Президенту России подписать договор об отчуждении от России части ее территории или ее прав суверена в пользу другого государства или надгосударственного объединения. Такое явление, как Хасавюрт, может повторяться бессчетное множество раз, поскольку государственные должностные лица не несут за это никакой ответственности.
3. Неопределенность субъекта – учредителя государства.
В преамбуле и в статье 3 Конституции РФ говорится о “многонациональном народе РФ” как носителе суверенитета, но в статье 5 “народы РФ” упомянуты во множественном числе. При этом объявляется, что “Российская Федерация” — государство, которое учреждено “многонациональным народом Российской Федерации”, но сам “многонациональный народ Российской Федерации” — это всего лишь совокупность жителей “Российской Федерации”. Внутри такого порочного тавтологического круга сама государственность остается безосновной, а миллионы русских и других людей, считающих Россию Родиной, оказываются вне своей политической общности. Если смотреть на этот казус с точки зрения правовых традиций, то становится очевидным противоречие между провозглашаемым Конституцией принципом верховной власти народа и государственным легитимизмом, на котором вся Конституция в реальности строится.
Из этой путаницы субъектов суверенитета проистекает:
4. Признание права “самоопределения народов”, о недопустимости которого в условиях современной России мы в Доктрине говорили неоднократно.
5. Отсутствие положения о неделимости территории.
Составители российского Основного закона, взяв за основу Конституцию Франции, забыли обратить внимание, что неделимость территории — это константа французского республиканского государства. Напрасно сегодня искать в Конституции РФ сходное положение: “Территория Российской Федерации едина и неделима”. Такая формулировка конституционного принципа, который был заложен еще в Конституции 1937 года (статья 16) и в Конституции 1978 года (статья 70), странным образом выпала из Конституции Российской Федерации 1993 года.
Действующая Конституция страдает множеством пороков, даже если рассматривать ее с ограниченных позиций буржуазной государственно-правовой теории. Эти пороки суть: неопределенность и необеспеченность российского государственного суверенитета; неопределенность субъекта – учредителя государства; признание права “самоопределения народов”; отсутствие положения о неделимости территории и др.
