После поспешного бегства молодого «черта» Кайвир с невозмутимым лицом прошел в мою каюту и уселся в уже ставшим привычным ему кресло. Правда по пути к нему он успел поправить на мне одеяло, поплотнее подтолкнув его под ноги. При е приближении Кайвира сердце забилось быстрей, но «черт» пристально посмотрел мне в глаза и как ни странно, я сразу успокоилась, поняв что вредить он мне не намерен. Во всяком случае, пока.
Надо сказать, что Кайвир довольно прочно обосновался у меня. Он распорядился притащить стол из собственного кабинета и теперь с комфортом занимался собственными делами, не выпуская меня из виду. К себе он уходил только ночью, но только после того как я засыпала. Приходил он уже утром, сразу же принося с собой завтрак для меня.
Не знаю как бы я пережила эти дни, наполненные присутствием Кайвира, если бы не успокоительные пилюли Айкуса. От них постоянно клонило в сон, а проснувшись я все равно оставалась какой-то вялой. Периодически сквозь сон я вновь чувствовала все те же ласковые прикосновения, однако старалась не вспоминать, от кого они исходят. В те моменты мне было так хорошо!
Надо сказать, по прошедшествии недели Кайвир пошел еще дальше и стал то дело касаться меня и в дневное время. То ни с того ни с сего погладит плечо, то легонько проведет ладонью по моей щеки, но хуже всего было когда он присаживался ко мне на кровать и пользуясь моей растерянностью обнимал. Просто обхватывал своими ручищами и прижимался близко-близко. Обняв, он, как правило утыкался носом куда-то мне в макушку или шею. Кайвир мог сидеть так бесконечно. Первое время, почувствовав возле себя «черта», я неизменно дергалась в сторону. Конечно, мои слабые попытки отстраниться никакого эффекта не производили: объятие только крепчали.
Однако потом случилось нечто совсем выходящее за рамки моего понимания. А было все так… ***
Вот уже который день я мучилась от безделья: Дорозо с каким-то сверхъестественным упорством отказывалась от моих предложений помочь, а Кайвир, неизменно следовавший за мной повсюду, пересекал любые мои трудовые порывы на благо общественности. С непроницаемым выражением на лице он просто подхватывал меня под локоть и уводил в сторону каюты. Конечно, «черти» действовали из лучших побуждений (все же голодовка и чрезмерная нагрузка не слишком благотворно сказались на моем здоровье), но я чувствовала себя намного лучше, да и рука уже почти не ныла. Наличие такого количества свободного времени было в диковинку, и неизменно порождало какое-то странное чувство вины.
В тот день я почти все утор просидела в каюте рассматривая мельчайшие неровности и бороздочки на стене. Кайвир как обычно с головой погрузился в свои документы, изредка поглядывая в мою сторону. Чтобы хоть чем-нибудь себя занять, я решила перебинтовать покалеченную руку, и заодно втереть мазь, накануне выданную мне Айкусом.
Рука по-прежнему представляла из себя нечто странно изогнутое. Покорёженные пальцы, немного сплюснутая в боковом направлении ладонь — жалкое зрелище. Таким, скорее всего, оно и останется. Безусловно, я понимала, что в данном случае полное излечение вряд ли возможно, но все равно, каждый раз вид изуродованной конечности вызывал по телу дрожь.
Я взяла стоящий на прикроватной тумбочке флакончик с мазью и хотела было выдавить на ладонь немного, как Кайвир резко подскочил из-за стола:
— Подожди, я сам! — От удивления я опешила. Я еще могла стерпеть его постоянное присутствие возле себя и все эти физические контакты, но позволить дотрагиваться до изувеченной руки было выше моих сил. Я даже не позволяла рассматривать своё новоприобретенное уродство никому кроме Айкуса, ведь он врач. И тут какой-то черес чур бесцеремонный «черт» пытается выудить меня демонстрировать свою неполноценность во всей красе, как будто ему мало того, что по его милости я теперь вынуждены оставлять непокрытой голову. Пользуясь тем, что я теперь уже не могу причесываться ак же ловко как раньше и вынуждена обращаться за помощью, Кайвир с неизменным упорством сам заплетал мои волосы, хотя последнее время он оставлял их и вовсе распущенными. Дорозо же он строго запретил что-либо поправлять. Мало ему волос так он тперь и за руку мою взялся! Ну нет! Только Кайвир уселся на постель возле меня, я резко убрала руки за спину и с вызовом посмотрела ему в лицо. Да, я не опустила взгляд как это бывало прежде. Я бросала вызов. Кайвир, казалось, опешил от моего протеста и даже на мгновение замер с протянутой ко мне рукой. Впрочем он быстро взял себя в руки:
— Номи, ты протестуешь? — На лице «черта» появилась какая-то хитрая улыбка. В тот момент Кайвир, действительно, стал крайне похож на черта с иллюстрации из книги о верованиях древних людей, которую я когда-то скачала еще на Земле из библиотечного архива. — Протестуешь? Неужели, ты считаешь, что я, возглавляя целое войско, не знаю, как справиться с бунтовщиками? — Взгляда я не отводила, хотя в душе уже зародилась паника, слишком уж уверенно говорил этот субъект. — Ну ладно, Номи. Я всегда считал, что главное, вызвать растерянность у оппонента, не обязательно вредить, главное выбить почву из-под ног. — И тут Кайвир резко подался вперед. Огромные ручищи словно клещи обхватили за плечи и притянули к широкой грудной клетке. Но и на этом Кайвир не остановился. Низко склонившись, он зачем-то прижался своими губами к моим.
Сказать, что я растерялась, значит не сказать ничего. Столь странных контактов Кайвир себе раннее никогда не позволял. Вроде ничего такого особенного, но что-то в этом касании все же смущало, что-то делало его особенным, ни на что непохожим. Возможно, все дело в том, что у людей на коже в области губ сконцентрировано огромное количество нервных окончаний, и потому даже обычное касание воспринимается так остро. Стоит объяснить Кайвиру эту анатомическую особенность людей, дабы он в будущем не повторял подобных контактов.
Между тем Кайвир наконец-то оторвался от моих губ.
— Какой-то обычай? — как можно более спокойно поинтересовалась я. Кайвир смотрел на меня так, словно не понял сути моего вопроса. — Это прикосновение, — я дотронулась пальцами до своих губ, — оно что-то значит? В нем же, как я понимаю, заложен какой-то смысл? Кайвир с минуту настороженно смотрел на меня, но потом все же утвердительно кивнул. Тогда я решила все же развить тему и понять до конца не известный доселе мене обычай:
— Так что ты вложил в это прикосновение? Что оно значит? — Вопрос вроде простой, но уж больно озадаченным выглядит Кайвир, если я правильно поняла его мимику.
— Что вложил? — Голос «черта» прозвучал как-то непривычно глухо. — Любовь. — Слово было для меня новым и потому совершенно непонятным. Интуитивно я понимала, что момент не самый подходящий для уточнений. Я и так почему-то чувствовала себя так, словно в чем-то провинилась перед Кайвиром. Между тем Кайвир как-то странно смотрел на меня, словно чего-то ждал. Чего? Может, я тоже в ответ должна что-то сделать? Здесь, наверное, тот же принцип, что и с приветствиями: с тобой поздоровались — ты тоже приветствуешь знакомого в ответ. Да и Дорозо ведь говорила, что если смысл какого-либо бытого проявления вежливости тебе не понятен, просто повторяй за собеседником. Ну что ж…
То ли Кайвир уже устал ждать от меня ответа на своё «приветствие», то ли я действительно что-то напутала, но когда я вдруг прижалась своими губами к его, он как будто сначала даже дернулся от меня, но потом… Наверное, я и впрямь что-то не поняла в этих обычаях. Почему-то ответное «приветствие» затянулось и произошло это вовсе не по моей воле. Когда Кайвир после небольшого замешательства пришел в себя, он начал странно себя вести. Почему-то он решил не ограничиваться физическим контактом посредством губ. Я вдруг почувствовала, что мои плечи обхватили огромные руки. Расстояние между мной и Кайвиром стремительно сузилось. Одна рука плавно перетекла мне на спину и не дала отстраниться, как только я было попыталась это сделать. Вторая же рука, не знаю каким образом, оказалось в моих волосах, мгновенно растрепав недавно причесанные волосы. Да и губы… Это совсем не было похоже на то первое прикосновение Кайвира. Как это назвать, я просто не знаю… Я была растеряна, я совершенно не понимала, что происходит. Кайвир вел себя странно, он словно обезумел. Ему словно стало необходимо как можно сильнее прижаться ко мне, словно я была единственным, что имело для него значение в данный момент. Он словно не мог оторваться от меня. Все происходящее казалось мне каким-то нереальным. Я словно кукла висела в руках «черта» и не делала ничего, чтобы освободиться. На меня напала какая-то непонятная слабость. Нет, не такая как при болезни. Когда болеешь, силы покидают, а тут я наоборот чувствовала, что во мне закручивается какая-то пружина. Я не могла и как будто бы не хотела что-либо делать. Мысли путались, хотя тут, наверное, все дело в недостаточной оксигенации мозга: во время «приветствия» дыхание сбилось, мне казалось, что я забыла, как дышать.
