Тем временем возле колес образовалась большая лужа. которая грозила потечь под экипаж. Лемпариус бы отодвинулся, но град прекратился. В относительной тишине ведьма запросто может услышать его. Так что пантера осталась лежать, а холодные струи воды подтекали ей под брюхо.

Ноздри зверя расширились, он яростно прижал уши. Еще одно унижение, за которое заплатит Дювула. Он мысленно проклинал все на свете; но с виду оставался неподвижен, как каменная статуя, а холодная мутная вода между тем пропитывала светлый мех.

Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался. На небосклоне в просветах между облаками открылись звезды и серебрянный серп луны. Сияние вокруг Витариуса становилось слабее. Какое-то мгновение волшебник выглядел усталым. Он глубоко вздохнул, выпрямился и стряхнул с себя усталость, как собака отряхивает воду.

— А мы тут довольно долго развлекались, — заметил Витариус, — Я уж отвык от таких игр. Несмотря на то, что Конан никоим образом не разделял интереса волшебника к магии, киммериец счел своим долгом сказать:

— Вы проделали великолепную работу,

— Ну да, это всего лишь небольшая проверка на прочность. Если Совартус действительно соберет свои силы, мне придется поднапрячься.

Киммериец кивнул.

— Чем скорее мы доберемся до замка, тем быстрее эта проклятая равнина останется позади.

— Да, Конан, вы правы. Вперед!

Они снова тронули лошадей.

Сидя высоко наверху в своем замке, Совартус заметил какие-то помехи. Что-то было не так в действии мистических сил, которыми он повелевал. На равнине Додлигия возникло слабое свечение противодействующих энергий, которым там быть не полагалось. Странный зуд на совершенно здоровой коже. Ну да ладно. У него нет сейчас времени этим заниматься. Он послал туда ветер, чтобы стереть с равнины все лишнее.

Совартус снова полностью погрузился в приготовления к встрече огненной девочки. Он возложил на себя покрывало, сотканное из волос девственниц, и ощутил знакомую силу, которую заключала в себе ткань. Затем он велел принести себе лучшего старинного вина. Потягивая его маленькими глотками, он размышлял о своем новом месте в космическом порядке вещей. О, какой властью он будет обладать!

Что-то засвербило у него в боку, но это был не зуд телесный, а внутренний. Он снова переключил внимание на равнину и начал искать источник досадного ощущения.

Проклятье! Несмотря на то, что он подмел свои владения ночным ураганом, свечение на равнине не погасло. Ну что ж, придется оторвать еще один миг от своего грядущего триумфа. Внутри территории, полностью подчиненной его влиянию. Совартус не обязательно должен был обращаться к тем Троим, которых держал взаперти. Он располагал и своими собственными силами, особенно здесь, у самого своего гнезда. Он вызвал бурю и насытил ее дьявольской силой. А потом швырнул тропический ливень в то место, где предполагалось наличие неприятности, как мальчишка бросает мяч в сетку Уничтожить назойливое насекомое!

И тут же зуд стал намного острей. Подавив приступ изумления по поводу того, что какое-то ничтожество продолжает существовать вопреки его желанию, Совартус наконец сообразил, с кем имеет дело. Витариус из Белых выступил против него!

Поистине удивительно! Старик-то мог бы знать расклад сил и получше! Он уже не раз попадал впросак со своей магией — эти Белые используют Силу в личных целях крайне редко. Но даже если он впал в старческое слабоумие, то все же должен знать, насколько нелепо идти против Черного, пытаясь захватить его в его же собственном Квадрате Силы.

После того, как дитя Огня было захвачено, Совартус выбросил из головы все мысли о Витариусе, поскольку тот уже никогда не посмеет даже надеяться опробовать свои слабенькие силенки на вселенной мощи Совартуса. Подобный поединок — чистейшей воды самоубийство, и старику неплохо бы иметь это в виду. Даже в том случае, если бы Совартус не владел Созданием Силы, здесь он непобедим. Белый Круг может оказывать лишь еле заметное влияние там, где Черный Квадрат почти всемогущ. Их учитель, Огистум, учил их обоих, что у Черного и Белого разные места на земле. Равнина Додлигия принадлежит Полночи, и это непреложно, как непреложно то, что следом за ясным днем наступает темная ночь. Витариус был лучшим из учеников великого чародея. Он должен все это знать!

Однако складывалось такое впечатление, что Витариус располагает неким скрытым источником Силы, какой-то хитростью, которую он применит, чтобы в последний момент сокрушить ничего не подозревающего противника.

Сорватус провел рукой по лицу. Вероятно, так и есть! У старика имеется еще какой-то неучтенный туз, которого он приберегает.

«Лучше выяснить, что это такое, прежде чем я совершу промах, — подумал Совартус. — Попробуем посмотреть, как будет реагировать Витариус».

Совартус улыбнулся, довольный собой. У него как раз есть то, что нужно, чтобы раскрутить своего старого товарища по учебе. Как раз то, что нужно.

Уже занимался рассвет, когда Витариус сделал Конану знак остановиться. Оба они стояли недалеко от подножья горы, на которой высился замок. Конан надеялся, что туда они заберутся без дальнейших колдовских манипуляций. Однако этому не суждено было сбыться.

Витариус сказал:

— Наш враг хочет пощупать нас еще раз. И нас ожидает теперь уже не мелочь, вроде дождика. Я считаю, что будет лучше, если мы разделимся, Конан. Вам нужно скакать к замку и искать детей и Кинну. А я между тем приложу все свои силы для того, чтобы отвлечь Совартуса. И да защитит вас Белая Сила, Конан из Киммерии!

Конан ударил по рукояти меча.

— Я возлагаю свои надежды на нечто иное, старик. Но я желаю вам удачи. Я вернусь с детьми и Кинной так быстро, как это только возможно.

Старый волшебник слез с лошади и уселся на земле, скрестив ноги. Конан бросил на него еще один прощальный взгляд, прежде чем его внимание полностью сосредоточилось на замке Слотт… и на лошади.

У Дювулы мурашки побежали по коже, когда она приблизилась к старому волшебнику. Воздух был пронизан лучами энергии. Даже под своим покрывалом темноты, окутавшем экипаж, ведьма почувствовала озноб.

Она почти было миновала старика, сидевшего на земле с закрытыми глазами, — и тут он окликнул ее. При звуке этого голоса Дювула вздрогнула.

— Эй, ведьма! Ступай-ка ты прочь из этих мест! Мое столкновение с Совартусом легко может вылиться в повсеместное крупное безобразие.

Дювула хотела было ответить, но вовремя спохватилась. Неужели он и в самом деле ее видит?

Витариус немедленно ответил на ее невысказанный вопрос:

— Разумеется, ведьма. Я уже сто лет как знаю, что ты преследуешь нас. Я вижу и то, что скрывает тебя. Каковы бы ни были твои цели, гораздо лучшую службу ты сослужишь себе, если немедленно уберешься отсюда. Мои предчувствия будущего, как правило, не очень отчетливы, но в данном случае я вижу останки многих и многих, оказавшихся поблизости от того, чем я собираюсь заняться.

Дювула уставилась на Белого Мага. Что он хочет сказать словами: «то, что скрывает тебя»? И что означает его неприятное предсказание? Дювуле стало еще холоднее. Она даже заглянула за угол своего экипажа — не подкрадывается ли кто-нибудь сзади с предательским камнем за пазухой? Никого не видно.

Она немного подумала над словами старика, но в конце концов решила не обращать на них внимания. Скоро он пожнет плоды магического гнева Совартуса. Ей ничто не грозит. Куда важнее было то, что варвар больше не находится под защитой Белого.

Ведьма улыбнулась. Конан наверняка помчался вперед, к замку. Он близко, и она его обязательно найдет. Ведьма хлопнула бичом.

Белый волшебник, не открывая глаз, проговорил проезжающей мимо Дювуле всего три слова. Всего три слова, которые он словно выжег в ее мозгу раскаленным железом:

— Я — тебя — предупредил.