Вакханалия продолжалась некоторое время.

Пока браконьеры бесчинствовали в планетных системах, государственная элита Земли всё никак не могла прийти к обоюдному согласию в вопросе о том, как и чем лучше ответить на необъявленную войну. Но первый же теракт, организованный Сетью и заразивший Япетской лихорадкой карликовое государство Андорру, положил конец дебатам. В результате на базе Интерпола зародились две самостоятельные, не подконтрольные друг другу структуры, которые  впоследствии стали конкурировать между собой в методах борьбы с космическими пиратами.

Международное Бюро Расследований занималась складированием внеземных организмов, разведкой и внедрением агентов в Сеть.

Объединённый Комитет по Противодействию Деятельности Космических Браконьеров непосредственно участвовал в стычках с браконьерами, планировал операции по захвату преступников, но главная задача ведомства заключалась всё же в возврате и транспортировке изъятой биомассы на родину. Последнее было крайне важным фактором ─ вернуть внеземной организм в среду его обитания. То есть, не просто доставить, например, скунбриков на Марс и выбросить с высоты в любом месте, а выпустить именно там, где животное обитало в пределах своего ареала. В боевых условиях большими полномочиями обладало Бюро, так как они готовили разведчиков буквально с пелёнок, но если существовала хотя бы минимальная угроза эпидемии на Земле, сотруднику Комитета подчинялись беспрекословно, потому что никто лучше комитетчика не разбирался в протоколах взаимодействия человека и внеземного существа. В конце концов, их этому тоже серьёзно  учили.

Казалось бы: всё в порядке и под контролем, ведь два государственных монстра активно работали против какой-то кучки отщепенцев, пусть и решивших объединиться. Противостояние между рейнджерами и браконьерами не должно было быть долговременным. Но, как это ни странно, единения между Бюро и Комитетом не получилось с момента создания; со временем эта пропасть только увеличивалась, поэтому и браконьерская Сеть почувствовала себя прекрасно.

...Пока мысли Дженсена метались по основным этапам становления человечества и кабинетным битвам между Бюро и Комитетом, Медики Депортиво и Деянира буквально по кусочкам собрали  раздробленные кости плеча Джареда, и теперь при помощи матричного синтеза и нано-роботов занимались восстановлением сухожилий, мышц и кожи. Дженсен на своём опыте знал, как болезненны эти манипуляции, несмотря на уколы.

...Однажды, ещё будучи «желторотиком», он попал в переплёт. Отделался разрывом четырехглавой мышцы бедра. Было много крови, и бедро чертовски болело. И, хотя ему после лечения досталось от Учителя Баджо, в личное дело инцидент заносить не стали, потому что ошиблись сами Учителя: не до конца зачистили место учений. Группа Эклза была заброшена на дальний учебный полигон, и, выполняя задание, наткнулась на раненного леопарда.  Зверюга мучилась от раны и поэтому была злющей, как сто чертей. Дженсену после выписки рассказали о том, какой он счастливчик, ведь дикая кошка, выбрав его своей жертвой, метила в шею, и лишь отменная природная реакция курсанта спасла ему жизнь. В последний момент Дженсен успел увернуться от смертоносных когтей, но оступился и подставил под удар ногу.

...Признаться, Падалеки его впечатлил тем, как мужественно терпел боль, пока Медики колдовали над его плечом. Терпел и улыбался. Это вызывало восхищение. Из парня выйдет толк, потому что уже сейчас Джаред был незаурядным курсантом. Он схватывая всё буквально на лету, великолепно пилотировал и участвовал практически во всех внеурочных мероприятиях. При этом он успевал отбиваться от банды Ясуды и стойко переносить игнорирование со стороны Дженсена. С момента знаменитой сцены в столовой они больше так и не сказали друг другу ни слова, хотя регулярно сталкивались в коридорах и на полигонах, и, несомненно, интересовались друг другом через третьих лиц. Но, тем не менее, дальше взаимного кивка головой дело не шло. Почему?

Это был вопрос на миллион.

Кроме успехов учебных, были ещё и любовные. И вот тут Дженсен терялся в догадках. Он любил наблюдать за Джаредом со стороны, и порой было просто не оторвать глаз от того, как естественно и вдумчиво Падалеки отбивался от заигрываний поклонников, положивших на него глаз. А таких было немало как среди его однокурсников и курсантов среднего звена, так и среди старшекурсников. Он изящно уклонялся даже от любовных сетей Бруни, оставаясь для нее только другом. Откуда в Падалеки, который был ещё так непозволительно молод, столько такта и опыта, чтобы отказать и никого при этом не обидеть? Казалось, что за его плечами как минимум две прожитые жизни.

Дженсена многое в нём бесило.

Во-первых, Джаред ─ отличник и ходячая энциклопедия.

Во-вторых, он пилот от Бога. Парень родился со штурвалом в руках, не иначе. Казалось, что у него внутри есть все необходимые приборы и летать он может без стального каркаса «манты», лишь махая руками.

В-третьих, за год обучения Джаред сдал экстерном ещё и третий семестр (а ведь это второй курс), включавший довольно-таки сложные предметы и пилотирование. Он единственный из «желторотиков», кто с самого начала получил допуск самостоятельно водить «горностай» и «манту» в паре с Инструктором. Это неслыханно для первокурсника!

В-четвёртых, чёртовые загадки, которые его окружали. Все курсанты ─ люди как люди, имели дом, семью, домашний адрес и ещё кучу разных данных, и всё это без проблем можно было отыскать в Глобальной Статистике учёта землян.  А вот информации о Джареде и его корнях Дженсен в базе не нашёл, кроме даты, места рождения и полного имени, хотя «желторотик» точно не сирота, на сирот был заведён  отдельный список.

Джаред Тристан Падалеки, место рождения ─ Сан-Антонио, штат Техас, Объединённой Америки****, 19 июля …82 года. Всего-то на четыре года младше Эклза, да и почти земляки. Дженсен даже послал запрос в Сан-Антонио, желая разыскать его семью, и получил неожиданный ответ: Падалеки в этом городе и его окрестностях никогда не проживали. Дальнейшие запросы приходили с пометкой «Доступ закрыт».

В-пятых, к Джареду регулярно наведывались функционеры из Бюро. Точнее, не только к нему. Они проводили лекции, семинары и участвовали в комиссиях при сдаче экзаменов, но после занятий обязательно проводили в обществе Джареда некоторое время. Чем мог заинтересовать организацию такого высокого ранга этот неопытный щенок, Эклз не понимал. И никто не был в курсе, разве что Директор Питерман; все бумаги на курсантов собирались в его личной базе, доступа к которой не было ни у кого. И спрашивать бесполезно.

В-шестых, чёртов Джаред выше, и этот факт был самым возмутительным из вышеперечисленного!

При таком раскладе не могло быть и речи о какой-либо дружбе между ними.

Однако... Что-то происходило. Это «что-то» заставляло их интересоваться друг другом за спинами своих друзей и в тайне просматривать базы данных, пытаясь взломать пароли. Это «что-то» бурлило в крови, гнало адреналин по венам, отчего они исподтишка наблюдали и изучали реакцию соперника по глазам и жестам. Ожидали реакции на очередную победу или провал. Это «что-то» затягивало их в омут соперничества с головой, где, что ни день, то борьба, и не на жизнь, а на смерть.

Бруни продолжала общение с Джаредом, впервые за четыре года изменяя самой себе, и на все попытки Эклза узнать, почему вдруг именно этот выскочка, она просто отвечала: «Он умеет слушать». И всё. Женщин иногда очень трудно понять и ещё труднее понять логику их поступков.

Однако, если с Бруни было более-менее всё понятно, для Дженсена все же оставалось загадкой, что же привлекало в Джареде самодостаточных «орлов» и прогрессирующих  «альбатросов». Падалеки был своим для всех. Его уважали Учителя и Наставники. Его обожали девушки, хотя в процентном отношении это далеко не показатель. «Слабого пола» было всего сто семнадцать душ на тысячу парней. Но факт абсолютной симпатии гламурной тусовки именно к Джареду уже бросался  в глаза. И тем не менее, постоянный партнёр у Падалеки так и не появился, это Эклз знал точно. Хотя его очень напрягал рыжий Баризи, ставший тенью Джареда. Дженсен не верил, что между ними что-то есть, иначе бы он это почувствовал. Всё, что касалось Падалеки, так или иначе его затрагивало на каком-то ментальном уровне. И этому не было никакого логичного объяснения, ведь они не родственники. И Дженсен готов был голову откусить всякому, кто допускал мысль о том, что причиной этого безумия была безнадёжная любовь «орла» к «желторотику».