─ Я видел! ─ два слова, наполненные осязаемым ужасом, всё-таки вырвались у Дженсена.

─ Мне жаль. Прости меня.

─ За что?

─ Я не сдержал слова, и тебе было плохо из-за меня. Я не знал, что одного меня Юпи для расправы будет мало.

─ Расскажи! ─ потребовал Дженсен, награждая Джареда собственническим поцелуем.

─ Нечего особо рассказывать. Ты спас меня, как и просил тебя твой отец. Ты оставил медальон. Ты поверил в его силу и в меня. Сапфирит твоего отца запустили процесс регенерации клеток. Не сразу. Помнишь, ты как-то сказал, что я не похож на долбанного червя? Похоже, ты ошибся. У меня и раньше был высокий порог регенерации. Кости срастались неестественно быстро, шрамы рассасывались без следа, за неделю восстанавливались разорванные мышцы. Но ни разу у меня не было такой обширной раны. Учёные, которые курировали меня всю мою сознательную жизнь, просто не знали, что я на такое способен. Я и сам не знал, пока не влип по уши. Спасибо Ясуде.

─ Где же ты был столько времени?

─ В коме и барокамере. Я очнулся два месяца назад.

─ Почему в барокамере?

─ Потому что я не могу жить без невесомости, помнишь, я говорил тебе это? Пока я служил, это не было проблемой, а после ранения... Спустя полгода, когда организм почти восстановился, я вдруг начал умирать по-настоящему. Медики сбились с ног, пока не подняли все материалы по прошедшим исследованиям обо мне. Попав в барокамеру, я стал возвращаться к жизни, и регенерация пошла быстрее. Всё-таки, я чертовски здоровый и длинный червь, ─ Джаред хохотнул и Дженсен вместе с ним. ─ На возрождение ушло слишком много времени и сил, но я черпал их во сне и в тебе.

Дженсен улыбнулся, отбрасывая одной рукой влажные пряди с его лба.

─ Каким боком я помог тебе, «желторотик»? Вроде всегда наоборот было.

─ Ты мне снился всё время. Это было лучшим лекарством, ─ Джаред тихо засмеялся над обалдевшим видом Дженсена. ─ Похоже, кома у детей Индиго тоже проходит не так, как у нормальных людей. Я ощущал медленное течение времени и, видимо, чтобы не дать сойти с ума, память транслировала мне тебя, с нашей первой встречи до последнего момента на Хароне.

Дженсен ничего не сказал, лишь потянулся его поцеловать, крепче обвивая ногами. Но потом всё-таки не выдержал, прошептав прямо в приоткрытый рот:

─ А когда очнулся, почему сразу не сообщил?

─ Едва очнувшись, я стал звать тебя, ничего не хотел слышать и делать, пока мне не скажут, что с тобой случилось. Своего я добился, узнал, что ты выжил, долго лечился, но только что пришёл в себя и лучше повременить с воскрешениями. К тому же, хотя я и пришёл в себя достаточно давно, мне не разрешали вставать до последнего времени, и я много времени проводил на тренажёрах. Регенерация регенерацией, а атрофированные мышцы надо было разрабатывать, и привыкать к новым костям, сухожилиям и органам.

─ Ничего не хочу знать об этом! ─ воскликнул Дженсен, впиваясь губами в подставленную гибкую шею, на которой уже красовались с десяток засосов. ─ Но сейчас с тобой всё в порядке?

─ Всё отлично, теперь не о чем волноваться. Я слышал, что сапфирит сотворил чудо и с твоей ногой.

─ Да, я теперь тоже из вашего Клана, хотя меня уверяли, что нет. Откуда же я тогда чувствовал, что ты жив, когда все вокруг твердили мне обратное?

─ Тебе не нужно быть Индиго. В отличие от меня ты с рождения особенный. Я всегда это знал.

Дженсен крепко обнял Джареда и перекатился с ним, укладывая его поверх своего тела. Они снова целовались и ласкались, не в силах оторвать друг от друга рук. Обоим ещё не верилось до конца, что они живы, что получили ещё один шанс на счастье. Дженсен почувствовал, как мелкая дрожь прокатилась по телу Падалеки, и зарылся пальцами в его волосы. Переплёл ноги с его лодыжками.

─ Мне жаль твой экипаж, отличные были ребята, ─ прошептал Дженсен, догадавшись, о чём он подумал.

─ Я не смог их спасти...

─ Ты сам себя не смог спасти. Ведь если бы не медальон, тебя бы тоже не стало, ─ ответил он и приложил ухо к груди Джареда, слушая, как чётко и размеренно бьётся сердце любимого человека. ─ Марк умер, спасая меня. Если бы не он и твои способности... Молчи! Я знаю, что, даже укрывая собой тело этого ублюдка, ты тратил силы на защитное поле вокруг нас: и живых, и мёртвых. Иначе как объяснить, что разгерметизированные скафандры продолжали функционировать? Просто тебя на всех не хватило, слышишь? Ни у кого бы сил не хватило. Я ездил к родственникам Марка, рассказал, как всё случилось... Они просили приезжать почаще.

─ Спасибо, ─ Джаред потёрся щекой о щёку Дженсена, набираясь от него сил. ─ Послезавтра я лечу к родным Флинта и Ариэль... Раньше никак не получилось. Станет ли им легче от моего визита, я не знаю, но это мой долг. Я был их командиром долгое время. Остались их личные вещи и матричные записи, мне кажется, родным это нужно. Не думал, что скажу это когда-либо, но хорошо, что у Марка никого не осталось. Некому виниться.

─ Ты не виноват, Джаред, ─ с нажимом ответил  Дженсен, буквально вминая в себя тело Джареда. ─ Если хочешь, возьми меня с собой, съездим вместе. Думаю, они будет рады видеть нас обоих.

─ Я бы очень этого хотел, ─ прошептал Джаред, кладя голову на грудь друга.

Они надолго замолчали, слушая, как в тишине комнаты раздаётся их совместное дыхание, и вспоминали лица погибших друзей. Дженсен был уверен, что отдал бы всё, что угодно, как и Джаред (он в этом не сомневался), лишь бы вернуться назад во времени, туда, на Уран, где они все еще были живы, счастливы, ничего не зная о своем будущем.

─ Знаешь, я тут подумал, ─ начал вдруг Джаред, спустя некоторое время. Он поднял лохматую голову, и Дженсен улыбнулся, поощряя, оглаживая его поясницу и ягодицы. ─ У экспедиции уже есть название, а вот флагманский корабль пока безымянный.

─ Может, «Ригель»?

─ Мне кажется, плохая примета давать новому кораблю имя погибшего в бою корабля. Я предлагаю назвать флагманский «осьминог» «Солнечным ветром». Как тебе?

─ Так он тоже в бою пострадал, разве нет?

─ Погибнуть или быть утилизированным после заражения – это разные вещи.

─ По-моему, одно и то же, ─ Дженсен легонько щёлкнул Джареда по вздёрнутому носу. ─ Но мне нравится. «Ригелем» можно назвать город, который мы заложим на Проксиме. В память о погибших.

─ Отличная идея, ─ ответил Джаред и вдруг нахмурился. ─ Слушай, давно хотел спросить. Случайно узнал, что слово «ветер» на итальянском звучит как «венто». Это что-то значит? Заранее предупреждаю: у меня за спиной больше десяти лет отчаянной ревности к Венту.

Дженсен поперхнулся воздухом. Прокашлявшись, он сурово сдвинул брови и сказал:

─ Где ты только услышал такое, «желторотик»?! Бред! Вент ─ это Вент, без разницы, как это звучит на всех языках мира. Он мой друг, всегда был им и всегда будет. Нас объединила зона спецкарантина. Насчёт ревности... Мне не надо искать что-то на стороне, всё, чего я жажду ─ рядом прямо сейчас. Потому что моё персональное солнце теперь снова со мной.

Глаза Джареда широко распахнулись, когда до него дошёл тайный смысл трактовки названия корабля Дженсена.

─ Всё это время... ─ недоверчиво протянул он, обнимая ладонями лицо Дженсена и заглядывая в его прозрачные зелёные глаза, словно хотел убедиться, что это правда, а не розыгрыш.

─ И ветер ─ это тоже ты, Джаред. Для меня только так.

Дженсен потянулся его поцеловать, и каждый последующий поцелуй, которым они обменивались, стирал из их памяти месяцы и годы разлуки, ведь они столько времени потратили на пустые разговоры, едва не потеряв друг друга навсегда. Теперь всё будет иначе, потому что впереди их ждали новые дороги, ведущие к звёздам. На этот раз они отправятся туда вместе и разделят пополам всё: и горе, и радость, счастье и удачу, на корабле, название которого теперь и для Джареда было прозрачно по смыслу. И это не тот случай, когда всё тайное становится явным. Теперь это была тайна, разделённая на двоих.