Он вернулся на свое прежнее место у кровати жены. Катя молчала и смотрела на свои руки.

— Я еще кое-что должна тебе сказать, Слав… — Добавила после недолгого раздумья.

— Не обязательно, это не имеет значения. — Слава, сморщившись, попытался отмахнуться от очередных новостей.

— Нет, имеет. — Она вскинула на него глаза. — А то потом, мало ли…

— Катя, после того что я недавно узнал, меня уже ничто не удивит, уверяю… — Он поднес ее руки к своим губам и нежно прикоснулся к тыльной стороне ладоней.

— Я тебя опоила… тогда…

— Что?

— Когда ты оказался в моей кровати, помнишь? Ты выпил-то всего два бокала пива. В последний я подсыпала мамины лекарства, понижающие давление. Пока ты в туалет ходил… Вот.

— Ну-у, — Слава взял обе ее руки в свои ладони, — слава Богу, с дозировкой не ошиблась, а то…

Он вдруг прыснул от смеха.

— Это надо же, как ты меня хотела в свою кровать заполучить? Ты со всеми так поступаешь?

— С какими всеми? Один ты оказался таким упрямым, что добровольно тебя заманить не представлялось возможным. — Катя улыбнулась в ответ. Потом улыбка пропала с ее лица. — Слава, я бы хотела тебе сейчас сказать, что сожалею о том, что сделала, но не могу. Я не жалею, сейчас — нет. Единственное, что я считаю неправильным — это причины, по которым я влезла в этот спор. Я была настолько увлечена собой, что не разглядела тебя, не поняла, что ты нужен мне. Ради тебя нужно было заваривать всю эту кашу, а не ради самоутверждения.

— Кать, это я неправильно отреагировал. И знаешь, не нужно об этом забывать — и правда будет, о чем детям рассказать, даже?

Он стянул кольцо с ее пальца и, взяв ее правую руку в свою, осторожно и медленно вернул его на прежнее место.

— Вот так все и должно было быть.

Он поцеловал ее руку, а девушка, притянув его к себе, жадно впилась в его губы. Слава ответил на ее поцелуй охотно, отпустил себя, целиком и полностью отдаваясь своим ощущениям. Которые теперь, скрашенные принятием истинных чувств к жене приобрели неведомый раннее оттенок счастья обладания любимой женщиной.

Он увлекся и, скользнув рукой под ее халат, прикасался к нежной коже, пока пальцы не нащупали на ее животе повязку.

— Что это? — Он откинул полу халата и, нахмурившись, посмотрел на плоский животик жены.

— Ничего. — Девушка торопливо запахнулась. — Операцию сделали недавно, под повязкой… в общем… Давай еще раз…

Катя чтоб не объясняться, просто притянула его лицо снова ближе к себе и прикоснулась к губам.

В этот момент они услышали тихое покашливание.

— Я не помешала? — На пороге стояла Римма Леонидовна.

— Мама… — Девушка густо покраснела. — Привет.

— Римма Леонидовна, — Слава порывисто поднялся со стула и подошел к теще, — можно вас на секунду?

— Конечно, — женщина растерянно посмотрела на дочь, пожимающую плечами в ответ, после позволила Славе увлечь себя за дверь палаты.

— Что случилось? — Спросила она зятя в коридоре.

— Поговорить нужно. Погодите я сейчас. — Он вернулся к двери в палату и заглянул в нее. — Котенок, мы в кафе спустимся. Через полчаса вернемся.

— Что происходит, Вячеслав? — Обратилась женщина к Славе, когда они уселись за столик в кафе. — Что тебе от меня нужно? Валера предупредил меня, что я, скорее всего, застану тебя здесь, но он не говорил что…

— Расскажите мне, что с Катей случилось. Она не говорит, Валерий Сергеевич меня напугал, да и выглядит она, мягко говоря, не важно. Я должен знать.

— Ну, — Римма Леонидовна усмехнулась, — Катя стеснительная до жути, когда дело касается ее женского естества. Не понимаю, откуда в ней это… У Кати киста яичника разорвалась, тебе это о чем-то говорит?

— Нет. — Парень взлохматил пятерней волосы и жалобно посмотрел на сидящую напротив тещу. — Объясните, как это случилось? Это я виноват?

— Вот знаешь, как мне сейчас хочется ответить, что да, ты… — Женщина сделала глубокий вдох и продолжила. — Но нет, ты здесь ни при чем. Так бывает иногда, кто знает, от чего они возникают все эти проблемы. Случилось все вечером, Катюше и так весь день нездоровилось. С утра она в институт ходила, хотела с отцом насчет подружки поговорить. Но почему-то не дошла, вернулась раньше расстроенная, долго в комнате была, потом ее тошнить начало, мы подумали, что она беременна… — женщина стрельнула на него глазами и пригубила кофе. — Потом у нее резко и сильно заболел живот. Мы решили, что это выкидыш, но кровотечения я не было, и Катя в больницу не поехала и скорую вызывать отказалась. Сказала, что с ней все в порядке, что ничего не болит, и спать легла.

— А почему вы сами скорую не вызвали?

— Слава, Катя взрослый человек, она сказала, что чувствует себя хорошо, что это было временное недомогание, мы хотели на следующий день идти к врачу, проверить ее на вероятную беременность.

— Катя таблетки пила…

— Я знаю, но всякое бывает. Могла забыть — это же Катя.

Они переглянулись понимающими взглядами и улыбнулись друг другу.

— Дальше-то что? — Слава нетерпеливо поерзал на стуле.

Женщина перестала улыбаться.

— Дальше, мы утром проснулись, а Кате плохо. У нее из-за этого разрыва перитонит начался — надо было сразу же в больницу ехать, а она промолчала. Не ожидала я от дочери такой халатности к себе, обычно она к своему здоровью относится более внимательно, а тут видимо события последних дней…

Парень уронил голову на руки.

— Валерий Сергеевич сказал, что Катя чуть не… — Слава не смог закончить, только выразительно посмотрел на мать жены.

— Валерий Сергеевич отличается своей волнительностью в отношении единственной дочки. Когда Кате было пять лет, она посадила занозу на палец, так он вызвал скорую и потом всем говорил, как Катенька чуть не потеряла руку. — Женщина нежно улыбнулась своим воспоминаниям, потом вдруг став серьезной. — Кате было сильно плохо. Но ты же видишь, все в порядке сейчас.

— Ничего себе в порядке…

— Ты все выяснил? — Римма Леонидовна поднялась со стула.

— Да, вроде все… — Он задумался, потирая подбородок, потом вдруг вспомнив что-то, спросил уже в спину Катиной мамы. — А она… сильно переживала, когда вернулась домой?

— Тебе этого знать необязательно. Дашь мне пятнадцать минут дочь навестить?

— Конечно. — Слава пожал плечами, улыбнувшись. Достал телефон — нужно было выяснить, что там за проблемы возникли на работе. Потом позвонил матери, сказал, что пока задержится.

Отключив телефон и убрав его в карман, парень задумался. Его, конечно, успокоила новость, что с Катей все не так плохо как преподнес ее отец, и как ему самому показалось на первый взгляд. Но вот те ощущения страха возможной потери были все еще живы в его памяти. Как просто и ясно все стало, после того как он на миг представил себе что может остаться без нее навсегда. Все на свете можно исправить: можно усмирить гордость, отказаться от принципов вот как сейчас, ни на секунду не пожалев об этом. Можно научиться прощать и самому просить о прощении — существует тысяча способов как вернуть любовь и снова стать счастливым. Одного нельзя исправить — смерти. Перед ней все те трудности, что как казалось ему раньше, он никогда бы не смог переступить, стали хрупкими, как мыльный пузырь. И так же лопнули, едва он увидел жену и понял, что у них впереди еще целая жизнь и миллион возможностей совершать ошибки и исправлять их.

Когда он поднялся к Катерине, тещи у нее уже не было.

— Ну что, Кать, поговорим теперь спокойно? — Он снова присел на стул у ее постели.

— Ну, давай. Только я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать и чего добиться этим разговором. Мы же вроде все выяснили.

— Все, но… Кать, я объясниться хотел по-поводу своей реакции на эту новость. Просто Юля неожиданно напомнила мне про то время, когда я относился к тебе совсем по-другому. Я не буду утверждать, Кать, что я полюбил тебя с первого взгляда и все это время в институте страдал по тебе, потому что это неправда, и ты это прекрасно знаешь…