Идеалъ, къ которому стремится человѣчество въ отношеніяхъ половъ, <идеалъ бесконечно отдаленный, можетъ быть, недостижимый (это вопросы, до насъ не касающіеся)>, есть цѣломудріе. Что идеалъ человѣчества именно такой, подтверждается 1) судомъ совѣсти: всякое приближеніе къ цѣломудрію одобряется и всякое удаленіе отъ него осуждается ею, 2) движеніемъ <прогрессомъ> въ этомъ отношеніи человѣчества: вездѣ и постоянно человѣчество отъ наибольшей распущенности въ половомъ отношеніи, отъ полнаго смѣшенія половъ переходило къ наложничеству, многоженству и наконецъ къ единобрачiю; и 3) свидѣтельствомъ Евангелія, которое исповѣдуютъ такъ называемые христіанскіе народы, въ которомъ безусловно и безповоротно идеаломъ поставлено цѣломудріе, бракъ же только допускается для тѣхъ, которые не въ силахъ достигнуть идеала цѣломудрія. Идеалъ, къ которому влечетъ человѣчество и внутренній голосъ, и историческій ходъ, и откровеніе истины, есть цѣломудріе <Цѣломудріе есть та колокольня изъ того царства Божія, къ которому стремится человѣчество, колокольня, указанная намъ Христомъ и видная намъ съ высоты его ученія. При этомъ надо замѣтить, что идеалъ цѣломудрія истиненъ не потому, что Христосъ намъ указалъ его, а Христосъ потому указалъ намъ его, что это есть истинный идеалъ человѣчества. Цѣломудріе есть идеалъ, видный съ высоты ученья Христа>, и въ этомъ никогда ни для однаго христіанина не было сомнѣнія.
Так смотрѣли на отношенія половъ первые христіане, такъ смотрятъ и теперь всѣ люди, истинно проникнутые духомъ христіанства, такъ смотрятъ на это [176]люди, посвятившіе свою жизнь на служеніе Богу по ученію Христа. <Такъ cмотритъ на это неиспорченная человѣческая природа.> Во всѣхъ катихизисахъ при опредѣленіи того, что есть бракъ, сказано, что по ученію Христа состояніе дѣвственности лучше, чѣмъ состояніе брака. (Изъ катехизиса выписка), т. е. что не надо жениться, но не погибъ и тотъ, кто женился. Идеалъ есть цѣломудріе. И какъ ни недоступенъ этотъ идеалъ для людей, теперь называющихъ себя христіанами, ненадо принижать идеалъ для слабости людской, а надо, продолжая держать идеалъ во всей его чистотѣ, поднимать людей до высоты его. Таковъ идеалъ цѣломудрія для христіанъ, признающихъ христіанство не въ буквѣ, а въ духѣ его. Для людей же, номинально признающихъ христіанство, только по буквѣ, и для людей, которыхъ очень и очень много, вовсе не признающихъ его, идеалъ цѣломудрія не существуетъ. И говорить такимъ людямъ о томъ, что ихъ идеаломъ, то есть руководителемъ ихъ поступковъ въ половомъ общеніи должно быть стремленіе къ полному цѣломудрію, все равно, что человѣку, съ своего низкого уровня не видящаго колокольню, указывать на нее какъ на руководительство въ его направленіи. Для такихъ людей хотя идеалъ наибольшаго достижимаго цѣломудрія остается тотъ же, должна быть указана видимая имъ цѣль въ этомъ направленіи, должно быть указано видимое имъ дерево, стоящее на той же линіи, какъ и колокольня. Вотъ то соображеніе, которое нужно предпослать отвѣту на вашъ вопросъ. И потому, прежде чѣмъ отвѣчать, нужно знать, о чемъ именно спрашивается: объ общемъ ли идеалѣ человѣчества и всѣхъ людей или о частномъ случаѣ извѣстнаго человѣка въ извѣстномъ положеніи. И если спрашивается о частномъ случаѣ, то надо знать, на какой высотѣ сознанія находится спрашивающій.
<Если спрашивающій не видитъ идеала цѣломудрія, не видитъ того, что его благо и потому благо всѣхъ тѣмъ ближе осуществится, чѣмъ ближе онъ достигнетъ цѣломудрія, ему нельзя указывать идеалъ стремленія къ цѣломудрію.>
Если спрашивается объ общемъ идеалѣ человѣчества, то для насъ, христіанъ, или хоть воспитанныхъ въ христіанскихъ преданіяхъ людей конца XIX вѣка не можетъ быть никакого сомнѣнія въ томъ, что идеалъ нашъ, сознанный и выраженный 1860 лѣтъ тому назадъ, есть несомнѣнное полное цѣломудріе. Такъ это высказано Христомъ. Идеалъ семьи и бракъ, поставленный
[ВАРИАНТЫ К «ПОСЛЕСЛОВИЮ К «КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ».]
* № 1.
Мысли же эти очень просты и ясны для того, кто мыслитъ для того, чтобы познать истину. Странными, парадоксальными, даже несправедливыми эти мысли кажутся только тому, кто разсуждаетъ не для того, чтобы понять истину, а для того, чтобы свою жизнь со всѣми ея пороками и заблужденіями считать истинной.
Мысли эти, выражая ихъ въ самомъ сжатомъ видѣ, слѣдующія: [177]
1) Никакой родъ преступленій людскихъ противъ нравственнаго закона не скрывается съ такой тщательностью людьми другъ передъ другомъ, какъ преступленія, вызываемыя половой похотью, и нѣтъ преступленія противъ нравственнаго закона, которое бы было такъ обще всѣмъ людямъ, захватывая ихъ въ самыхъ разнообразныхъ и ужасныхъ видахъ, нѣтъ преступленія противъ нравственнаго закона, на которое бы смотрѣли такъ несогласно люди, — одни считая извѣстный поступокъ страшнымъ грѣхомъ, другіе — тотъ же поступокъ самымъ обычнымъ удобствомъ или удовольствіемъ. Нѣтъ преступленія, насчетъ котораго было бы высказано столько фарисейства, и нѣтъ преступленія, отношеніе къ которому показывало бы такъ вѣрно нравственный уровень человѣка, и нѣтъ преступленія болѣе губительнаго для отдѣльныхъ людей и для движенія впередъ всего человѣчества.
* № 2.
Но родъ человѣческій? Если такъ, то прекратится родъ человѣческій. Вы вѣдь говорите, что лучше безбрачіе, чѣмъ бракъ? Вѣдь говорите вы это? Говорите? А если говорите, то выходитъ, что если всѣ послѣдуютъ тому, что лучше, то родъ человѣческій прекратится. А если вы говорите, что надо дѣлать то, отъ чего прекратится родъ человѣческій, то, значитъ, все, что вы говорите, все вздоръ. Такъ говорили, говорятъ и будутъ говорить тѣ люди, которые не хотятъ быть обличаемы, а хотятъ съ сознаніемъ своей правоты продолжать мазаться въ своемъ развратѣ. И людей этихъ много, и люди, стоящіе на перепутьи, которыхъ тоже много, часто слушаютъ этихъ людей и, потакая своимъ слабостямъ, откидываютъ спасительное указаніе и гибнутъ навѣкъ въ развратѣ. И для этихъ то людей, какъ ни неправильно разсужденіе о прекращеніи рода человѣческаго, я считаю нужнымъ отвѣтить на него.
Вопервыхъ, — и этого перваго достаточно вполнѣ — положа руку на сердце, можетъ ли кто нибудь сказать, что, отдаваясь плотской любви, онъ думаетъ о продолженіи рода? Этого даже представить себѣ нельзя. Это прямо выдумка, и никто никогда этого не думаетъ. Если же есть такой необыкновенно заботливый человѣкъ, то пусть онъ успокоится: природа позаботилась такъ объ этомъ, вложивъ въ людей половую страсть, что нельзя представить себѣ людей безъ нея.
* № 3.
3) То, что въ нашемъ обществѣ дѣвушки и женщины не только не стыдятся того, чтобы украшеніями и выставленіемъ своего тѣла возбуждать чувственныхъ мущинъ, но въ этомъ, большею частью, отъ низшихъ до высшихъ, кладутъ главный интересъ своей жизни. То, что мущины считаютъ это занятіе украшенія себя женщинами весьма важнымъ дѣломъ, такъ что считающійся философомъ Ренанъ называетъ нарядъ женщинъ великимъ искусствомъ (le grand art), и что милліоны рабочихъ трудятся не переставая для удовлетворенія этой похоти женской, и что средняя женщина съ молодыхъ лѣтъ, занятая преимущественно тѣмъ, чтобы разжигать чувственность мущины, разжигаетъ свою и вслѣдствіи этого умственно и нравственно принижается и, поглощаясь исключительно женскимъ интересомъ, перестаетъ участвовать въ интересахъ человѣческихъ. И это все женщииѣ надо понять, что унизительно и безнравственно возбужденіе своимъ тѣломъ чувственности и, понявъ это, усвоить себѣ разъ навсегда покойныя, удобныя, красивыя, но не чувственныя одежды и потому перестать съ жадностью и поспѣшностью слѣдить за тѣми измѣненіями одеждъ и модъ, изобрѣтаемыми женщинами, по профессіи занятыми только выдумками новыхъ средствъ возбужденія чувственности мущинъ.
