Леонид Федорович.
Что-то упало на стол.
Профессор.
Смотрите, что упало.
Леонид Федорович.
Бумага! Сложенный лист бумаги.
(Таня бросает дорожную чернильницу.)
Леонид Федорович.
Чернильница!
(Таня бросает перо.)
Леонид Федорович.
Перо!
(Семен рычит и давит.)
Профессор (задавленный).
Позвольте, позвольте, совершенно новое явление: не вызванная медиумическая энергия действует, а сам медиум. Однако откройте чернильницу и положите на бумагу перо, он напишет, напишет.
(Таня заходит сзади Леонида Федоровича и бьет его по голове гитарой.)
Леонид Федорович.
Ударил меня по голове! (Смотрит на стол.)Перо не пишет еще, и бумага сложена.
Профессор.
Посмотрите, что за бумага, делайте скорей; очевидно, двойная сила: его и Гросмана — производит пертурбации.
Леонид Федорович (выходит с бумагой в дверь и тотчас возвращается).
Необычайно! Бумага эта — договор с крестьянами, который я нынче утром отказался подписать и отдал назад крестьянам. Вероятно, онхочет, чтоб я подписал его?
Профессор.
Разумеется! Разумеется! Да вы спросите.
Леонид Федорович.
Николай! Или ты желаешь...
(Таня стучит два раза.)
Профессор.
Слышите? Очевидно, очевидно!
(Леонид Федорович берет перо и выходит. — Таня стучит, играет на гитаре и гармонии и лезет опять под диван. — Леонид Федорович возвращается. — Семен потягивается и прокашливается.)
Леонид Федорович.
Он просыпается. Можно зажечь свечи.
Профессор (поспешно).
Доктор, доктор, пожалуйста, температуру и пульс. Вы увидите, что сейчас обнаружится повышение.
Леонид Федорович (зажигает свечи).
Ну что, господа неверующие?
Доктор (подходя к Семену и вставляя термометр).
Ну-ка, молодец. Что, поспал? Ну-ка, это вставь и давай руку. (Смотрит на часы.)
Сахатов (пожимает плечами).
Могу утверждать, что медиум не мог делать всего того, что происходило. Но нитка?.. Я бы желал объяснения нитки.
Леонид Федорович.
Нитка, нитка! Тут были явления посерьезнее.
Сахатов.
Не знаю. Во всяком случае — je réserve mon opinion. [24]
Толстая барыня (к Сахатову).
Нет, как же вы говорите: je réserve mon opinion. А младенец-то с крылышками? Разве вы не видали? Я сначала подумала, что это кажется; но потом ясно, ясно, как живой...
Сахатов.
Могу говорить только о том, чтò видел. Я не видал этого, не видал.
Толстая барыня.
Ну как же! Совсем ясно было видно. А с левой стороны монах в черном одеяньи еще нагнулся к нему...
Сахатов (отходит).
Какое преувеличение!
Толстая барыня (обращается к Доктору).
Вы должны были видеть. Он с вашей стороны поднимался.
(Доктор, не слушая ее, продолжает считать пульс.)
Толстая барыня (к Гросману).
И свет, свет от него, особенно вокруг личика. И выраженье такое кроткое, нежное, что-то вот этакое небесное! (Сама нежно улыбается.)
Гросман.
Я видел свет фосфорический, предметы изменяли место, но более я ничего не видел.
Толстая барыня.
Ну, полноте! Это вы так. Это оттого, что вы, ученые школы Шаркò, не верите в загробную жизнь. А меня никто теперь, никто в мире не разуверит в будущей жизни.
(Гросман уходит от нее.)
Толстая барыня.
Нет, нет, что ни говорите, а это одна из самых счастливых минут в моей жизни. Когда Саразате играл, и эта... Да! (Никто ее не слушает. Она подходит к Семену.)Ну, ты мне скажи, ты, дружок, что чувствовал? Очень тебе было тяжело?
Семен (смеется)
Так точно.
Толстая барыня.
Всё-таки терпеть можно?
Семен.
Так точно (К Леониду Федоровичу.)Прикажете итти?
Леонид Федорович.
Иди, иди.
Доктор (к Профессору).
Пульс тот же, но температура понизилась.
Профессор
Понизилась? (Задумывается и вдруг догадывается.)Так и должно было быть, — должно было быть понижение! Двойная энергия, пересекаясь, должна была произвести нечто в роде интерференции. Да, да.
Говорят все вместе, уходя:
Леонид Федорович.
Мне одно жалко, что полной материализации не было. Но всё-таки... господа, милости просим в гостиную.
Толстая барыня.
Особенно меня поразило, когда он взмахнул крылышками, и видно было, как он поднимается.
Гросман (Сахатову).
Если бы держаться одного гипноза, можно бы произвести полную эпилепсию. Успех мог бы быть совершенный.
Сахатов.
Интересно, но не вполне убедительно! — всё, что могу сказать.
ЯВЛЕНИЕ 21-е.
Леонид Федорович с бумагой. ВходитФедор Иваныч
Леонид Федорович.
Ну, Федор, какой сеанс был — удивительный! Оказывается что землю-то надо уступить крестьянам на их условиях.
Федор Иваныч.
Вот как!
Леонид Федорович.
Да как же? (Показывает бумагу.)Представь, бумага, которую я им отдал, оказалась на столе. Я подписал.
Федор Иваныч.
Как же она попала сюда?
Леонид Федорович.
Да вот попала. (Уходит.)
(Федор Иваныч уходит за ним.)
ЯВЛЕНИЕ 22-е.
Таня одна, вылезает из-под дивана и смеется.
Таня.
Батюшки мои! Голубчики! Набралась я страху, как он за нитку поймал. (Визжит.)Ну, да всё-таки вышло, — подписал!
ЯВЛЕНИЕ 23-е.
Таня и Григорий.
Григорий.
Так это ты их дурачила?
Таня.
А вам что?
Григорий.
А что ж, думаешь, барыня за это похвалит? Нет, шалишь, теперь попалась. Расскажу твои плутни, коли по-моему не сделаешь.
Таня.
И по-вашему не сделаю, и ничего вы мне не сделаете.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ IV.
Театр представляет декорацию 1-го действия.
ЯВЛЕНИЕ 1-е.
Два выездных Лакея в ливреях, Федор Иваныч и Григорий.
1-й лакей (с седыми бакенбардами).
Нынче к вам к третьим. Спасибо, в одной стороне приемные дни. У вас прежде по четвергам было.
Федор Иваныч.
Затем переменили на субботу, чтобы за-одно: у Головкиных, у Граде-фон-Грабе...
2-й лакей.
У Щербаковых так-то хорошо, что как бал, так лакеям угощение.
ЯВЛЕНИЕ 2-е.
Те же. Сверху сходят Княгиня с Княжной. Бетси провожает их. Княгиня глядит в книжечку, на часы и садится на ларь. Григорий надевает ей ботики.
Княжна.
Нет, ты, пожалуйста, приезжай. А то ты откажешься, Додо откажется, — ничего и не выйдет.
Бетси.
Не знаю. К Шубиным надо непременно. Потом репетиция
Княжна.
Успеешь. Нет, ты пожалуйста. Ne nous fais pas faux bond. [25]Федя будет и Коко.
Бетси.
J’en ai par dessus la tête de votre Coco. [26]
Княжна.
Я думала, что я его здесь найду. Ordinairement il est d’une exactitude... [27]
Бетси.
Он непременно будет.
Княжна.
Когда я его вижу с тобой, мне кажется, что он только что сделал или вот сделает предложение.
Бетси.
Да уж, вероятно, придется пройти через это. И так неприятно!
Княжна.
Бедный Коко! Он так влюблен.
Бетси.
Cessez, les gens. [28]
(Княжна садится на диванчик, разговаривая шопотом. Григорий надевает ей ботики.)
Княжна.
Так до вечера.
Бетси.
