Статья впервые появилась в X томе «Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных русской цензурой», под редакцией В. Г. Черткова, изд. «Свободное слово». Christchurch. 1904, стр. 143—147, под названием: «Обращение к людям-братьям». В России впервые в журнале «Новая пашня» 1907, 3, стр. 2—3. В собрания сочинений Толстого, выходившие в России, статья не входила вплоть до посмертного (двенадцатого) издания С. А. Толстой 1911 г., где она помещена в шестнадцатой части.
Мы печатаем статью по второй рукописи, исправляя ошибки переписчика по оригиналу Толстого. Печатаем под тем заглавием (ставя его в прямые скобки), под которым она значится в дневниковой записи Толстого 25 мая 1889 г.
Примечания.
Стр. 532, строка 15.Имеется в виду стих 10 псалма 89: «Дней лет наших — семьдесят, а при большей крепости — восемьдесят лет».
Стр. 532, строка 25—26.Речь идет о проповеди Иоанна Крестителя, по Евангелиям — предшественника Иисуса Христа. Употребленное Толстым слово «одумайтесь» есть буквальный перевод стоящего в этом месте в греческом тексте слова μɛτανοɛῖτɛ переведенного в каноническом Евангелии словом «покайтеся». (Евангелие от Матфея, III, 2.)
————
«[CARTHAGO DELENDA EST.]»
Эта неоконченная статья была начата 30 ноября 1889 г., как помечено автором в начале рукописи и отмечено в Дневнике. Статья печатается по подлинной рукописи автора, 2 лл. 4°, хранящейся в Институте русской литературы Академии наук (шифр — 22. 5. 30). 1 л. исписан с обеих сторон; оборот 2 л. не заполнен. Рукопись составляет часть архива В. Г. Черткова. Заглавия не имеет. За фразой:: «Carthago delenda est», начинающей статью, в рукописи сначала следовали слова: «говорил Сципи[он»]. [471]Слова эти тут же были вычеркнуты автором, и подучилось впечатление, что фраза: «Carthago delenda est», оставшаяся одна посредине строки, является заглавием статьи. Быть может, это неожиданно для самого автора появившееся заглавие показалось ему удачным, так как он трижды: в 1891, 1896 и 1898 гг. начинал статью под таким заглавием (из этих попыток только одна — cтатья 1898 г. — была доведена до конца, см. том 31).
Набросок был опубликован В. Г. Чертковым в № 305 газеты «Речь» от 7 ноября 1913 г. под заглавием: «Carthago delenda est». В собрании сочинений Толстого данная статья не включалась.
Не считая по рукописи автора бесспорным, что первые слова статьи являются в то же время ее заглавием, помещаем то заглавие, под которым статья была напечатана В. Г. Чертковым, в прямых скобках.
Сверив первую публикацию с подлинной рукописью автора, мы устранили некоторые пропуски и неточности текста.
————
«[ПО ПОВОДУ ДЕЛА СКУБЛИНСКОЙ.]»
В феврале 1890 г. во всех русеких газетах появились сенсационные сообщения о том, что в Варшаве раскрыта шайка злодеев, с акушеркой Марианной Скублинской во главе, которая занималась приемом на выкармливание младенцев и затем замаривала их голодом. Газеты сообщали, что преступление было раскрыто случайно — вследствие происшедшего б февраля пожара того дома, в котором жила Скублинская. При прекращении огня пожарные на чердаке наткнулись на труп ребенка; вызванное этим исследование чердака обнаружило еще шесть детских трупиков. Затем трупы были найдены зарытыми на дворе дома, замурованными в стене, брошенными в отхожее место. В самой квартире Скублинской оказались также трупы и, кроме того, еще живые младенцы в таком состоянии, что из пяти четверо неизбежно должны были умереть. Всех трупов найдено было 76; но полагали, что это была только небольшая часть жертв шайки. Один из ее членов, «работавший» на нее всего три месяца, показал, что за этот срок он вынес из дома и зарыл на кладбище до пятидесяти детских трупов. Промысел Скублинской состоял в том, что она помогала родителям отделываться от новорожденных детей. Она брала на себя комиссионерство по пристройке детей в воспитательный дом, а на ряду с этим принимала детей и к себе и жестоким обращением и голодом доводила их до смерти. Трупы хранились некоторое время в квартире, затем переносились кучею к соучастнику столяру, резались на части и кусками набивались в гроба. Таким образом, имея свидетельство о смерти одного ребенка, преступники хоронили на кладбище столько трупов, сколько их разрезанных могло поместиться в гробу. Если нельзя было достать свидетельство о смерти, трупы выбрасывались на улицы того квартала, где жила шайка, или прятались в разных частях дома. В шайке состояло десять человек, из которых трое малолетних.
Таковы были сенсационное известия из Варшавы, в короткое время облетевшие всю Россию. Некоторое время во всех кругах, читавших raзеты, только и разговору было, что о Скублинской. В течение нескольких лет изображение Скублинской показывали в музеях-паноптикумах.
Судебное разбирательство дела Скублинской происходило в Варшавском окружном суде 23—26 октября того же 1890 г. без участия присяжных заседателей. На суде многое из тех сенсаций, которыми были наполнены газеты об этом деле, не подтвердилось. Свидетели противоречили друг другу; разошлись между собою и эксперты. Никакого разрезания трупов установлено не было. Совокупность всего прошедшего на суде производила впечатление, что Скублинская действительно промышляла приемом детей и пристройкой их в воспитательные дома, обходилась с ними преступно небрежно, очень мало кормила, вследствие чего, разумеется, многие умирали, но прямого намерения убивать детей на суде обнаружено не было, хотя образ действий Скублинской нельзя было не признать косвенным детоубийством. Суд приговорил Скублинскую и ее главную соучастницу к трем годам тюремного заключения, одного из обвиняемых — к заключению в арестантские роты на два с половиной года, восемь — к тюремному заключению от трех до шести месяцев, четверо были оправданы.
Статья Толстого была начата в разгар всеобщих толков и рассуждений по поводу Скублинской. В противовес общим осуждениям и ужасам относительно поступков Скублинской Толстой указывает ту почву, на которой вырастают такие преступления, как дело Скублинской. Он указывает, что вся жизнь господствующих классов покоится на системе преступлений, перед которыми бледнеют дела Скублинской и ей подобных.
Статья была написана, повидимому, в один присест, но не закончена и брошена на половине фразы. Повидимому, Толстой не отдавал ее в переписку. Статья была написана в той тетради типа записной книжки, в которой незадолго до этого была начата и другая также не доконченная статья, которую Толстой в Дневнике называл «Воззвание». Тетрадь эта описана нами на стр. 736; статья о Скублинской занимает здесь лл. 24—32, исписанные с обеих сторон, причем оборот л. 32 заполнен не весь. Заглавия статья не имеет и вся целиком написана рукою автора, с небольшим сравнительно количеством исправлений преимущественно стилистического характера.
В Дневнике Толстого имеются следующие две записи об этой статье. 17 февраля 1890 г.: «Нынче прочелъ ужасы дѣтоубійства въ Варшавѣ и по этому случаю писалъ утромъ — не знаю, что выйдетъ». 18 февраля: «Прочелъ о Скублинской въ Варшавѣ. Я писалъ обвинительный актъ: правительству, церкви и общественному мнѣнію — нехорошо… (Все это было 17-го)».
Статья была опубликована впервые В. Д. Пестовой в книге: Лев Толстой, «Неизданные тексты». Редакция Н. К. Гудзия и H. Н. Гусева, изд. «Academia» — ГИХЛ, 1933, стр. 333—339.
Примечания.
Стр. 536, строка 19—21.События, упоминаемые Толстым: убийство крестьянами управляющего и приговор убивших к повешению — произошли в 1887 г. 14 апреля 1887 г. крестьянами был убит управляющий имением Долгоруково Инсарского у. Пензенской губ. Алексей Васильевич Станиславский. Имение принадлежало Наталье Алексеевне Огаревой, рожд. Тучковой (1829—1913), жене Н. П. Огарева, а затем подруге А. И. Герцена. Поводом к столкновению крестьян с управляющим послужило то, что Станиславский приказал загнать крестьянский скот за потраву барских полей, после чего пятнадцать человек крестьян с палками и кольями явились на барский двор. Станиславский вышел к ним с двуствольным ружьем, и начались крупные объяснения. После сочтенного им за дерзость ответа одного крестьянина Станиславский схватил его за бороду, повалил и начал бить ружейным прикладом. Крестьянин стал кричать, чтобы ударили в набат, а другой побежал в деревню, крича, что управляющий убил мужика. По набату собралась на двор толпа человек в триста. Увидав толпу, Станиславский стал удаляться к дому, но ему заградили путь; он шел с поднятым ружьем, а у противников его были палки, цепы и т. п. орудия. Дошло до рукопашной, Станиславского ударили палкой, а он выстрелом убил крестьянина. Тут озлобление дошло до высшей степени, Станиславского загнали в овраг и зверски убили. Дело разбиралось временным отделением Казанского военно-окружного суда в Пензе 22—26 сентября 1887 г. Обвиняемых было тридцать человек, из них четырнадцать были признаны виновными в умышленном убийстве и приговорены к смертной казни; старшина и староста — за бездействие власти — к заключению в исправительные арестантские отделения на три и три с половиною года, остальные четырнадцать человек были оправданы. Обвиненные подали «на высочайшее имя», после чего двенадцати осужденным смертная казнь была заменена каторгой: трем — без срока и девяти — на 20 лет. Два же были казнены 10 ноября 1887 г. на дворе Пензенской губернской тюрьмы палачом, выписанным из Варшавы (который уже совершал смертную казнь в одной из южных губерний).
