– Что за история? – Недовольно пробурчал хмурый Ренат. – Еще сестрица какая-то нарисовалась не знамо откуда. Странно, что она не указана в числе наследников… Слушайте, а может, это Анжелка? Ну точно, она ведь из глубинки приперлась, и Семен ей, кажется, помогал. И Полина с ней подозрительно быстро подружилась…
Все присутствующие повернулись ко мне, в каждом взгляде светился вопрос и любопытство. Асманов покраснел, видно от досады, что не сообразил раньше расположить предполагаемую наследницу к себе. Я даже не шелохнулась, продолжая молча смотреть на экран.
«– Мне не захотелось официально признавать это родство и выносить историю моего рождения на люди… – продолжал между тем Семен, – Во-первых, мне не было не приятно, чтобы перемывали кости моему отцу и трепали честное имя мамы, да и сестре было бы трудно бороться с Ириной Матвеевной… Я ведь, зная ее характер и жадность, уверен, стоит мне уйти, и она вцепится в то, что считает своим, мертвой бульдожьей хваткой. Она не остановится в борьбе за деньги ни перед чем, даже перед преступлением… Я решил не подвергать девушку опасности, хватит и того, что ее мать вдоволь натерпелась, благодаря злобе и жадности этой женщины. Можешь не сомневаться, я давно уже обеспечил свою сестру так, что до конца дней ей не придется ни от кого и ни от чего зависеть. Я очень надеюсь, что она будет по настоящему счастлива, сама решит как жить, а мои деньги помогут ей осуществить мечты… По крайней мере мне бы этого очень хотелось… – Семен на экране тепло улыбнулся, взгляд его на мгновение стал каким то озорным и лукавым, почти мальчишеским. Потом его глаза внезапно снова стали холодными. – Все эти годы, я ломал голову над тем, что побудило тебя, „мамочка“ вести себя по отношению ко мне подобным образом… Ну, что я тебя раздражал в детстве, мешал, напоминал об измене отца, это в общем понятно… Месть Ольге тоже понятна… Чудовищна, бесчеловечна, но хоть объяснима… Но потом… Зачем ты приложила столько усилий к тому, чтобы разлучить меня с единственной женщиной, которая была мне по настоящему дорога и которую я любил… люблю до сих пор? Неужели только лишь для того, чтобы досадить мне?! Я сотню раз хотел подойти и прямо спросить тебя об этом, останавливал, честно говоря, только здравый смысл, я ведь понимал прекрасно, правды ты все равно не скажешь… Все-таки думаю мне удалось слегка заглянуть в твои мысли. При том, что ты постоянно и целенаправленно меня морально уничтожала, больше делать ставку тебе было попросту не на кого. Отец состарился с поразительной быстротой, у него частенько побаливало сердце. Опора в его лице в любой момент могла выскользнуть у тебя из рук. Вот тут-то я и должен был выйти на передний план, взять на себя опеку и заботу о „любимой мамочке“. Отец не делал секрета из того, что собирался еще при жизни передать в мои руки накопленные за долгие годы средства. Да и ты при всей своей антипатии не могла не видеть, что я умею делать деньги. Еще до армии я начал крутиться в бизнесе… Хотя какой тогда бизнес был, смех один… Спекуляция да фарцовка, сейчас и слов таких нет, но тогда и это приносило вполне ощутимый доход. Потом кооперативы начались, полегче стало крутиться… Тебе всегда было глубоко плевать на меня лично, но относиться безразлично к моему постоянно растущему состоянию ты просто никак не могла. Чем больше нулей появлялось на моем счете, тем сильнее я ощущал твое пристальное внимание и преувеличенную опеку. А уж когда ты почувствовала, что я вдруг по совершенно непонятным для тебя причинам перестал прислушиваться к твоему мнению, стал холоден, безразличен, а порой даже враждебен, ты и вовсе запаниковала. Еще бы! Послушный покладистый мальчик, раньше постоянно старавшийся перед тобой выслужиться, завоевать хоть капельку внимания и любви, вдруг перестал выполнять прихоти и капризы, резко урезал содержание, практически силой выдворил из только что отстроенного на месте бывшей дачки шикарного особняка в теперь скромную по твоим меркам квартиру, которую ты у меня когда-то так удачно выторговала. Зная, сколькими ужасающе темными пятнами запачкана твоя совесть, можно понять как неуверенно ты почувствовала себя, ощутив такие перемены. Мое счастье, а уж тем более не дай бог дети, твое положение могли только усугубить. Денег на не доступных для тебя счетах стало настолько непозволительно много, что „влачить убогое существование“ для тебя становилось все нестерпимее. Поняв, в конце концов, что моя любовь и привязанность для тебя безвозвратно потеряны, ты решила прибрать к рукам непослушного сыночка другим путем, объявить ненормальным и учинить надо мной опеку. Связи у тебя в этой области еще с молодости довольно внушительные, да и я своими постоянными выходками и публичными скандалами очень даже играл тебе на руку… Поняв куда ты клонишь, я, честно говоря, даже немного струхнул. Ведь я то знал, что эта женщина для достижения поставленной цели ни перед чем не остановится… От участи бедного умалишенного меня спасла Полиночка. – Я прямо затылком почувствовала ненавидящий взгляд,, который бросила на меня при этих словах Семена Ирина Матвеевна. – Она согласилась выйти за меня замуж. Мы честь по чести подписали брачный контракт. Теперь и состояние и опека в случае, если я и правда вдруг стану по какой?то причине недееспособным, должна будет перейти на мою жену. Она и только она будет иметь доступ к счетам, а Ирина Матвеевна опять останется не у дел… Пока она вроде оставила меня в покое. Хотя поручиться ни за что нельзя. Я стараюсь внимательно следить и пресекать все поползновение „матушки“ в сторону Полины. Слава богу, у моей жены уравновешенная психика и чертовски крепкие нервы. Я порой даже удивляюсь, насколько спокойно она реагирует на постоянные выпады и нападки свекрови.»
– Ну и кто из вас теперь осмелится утверждать, что Семен делал эту запись и составлял завещание в здравом уме!? – Преувеличенно возмущенно воскликнул Ренат. – Да сразу понятно, рехнулся он. О матери всяких небылиц напридумывать, а девке первой встречной довериться с потрохами. Смех. Это все злобные происки этой тихони Полины. Уж не знаю, как она умудрилась заставить Семена вроде как по собственному почину запись эту сделать абсурдную, но к смерти мужа она стопудово руку приложила! Честно говоря, не хотел я вмешиваться, но теперь заявляю: я готов поддержать заявление Ларисы, о том, что Полина в то самое время была рядом с «Мужским раем».
– Значит, все?таки ты продолжаешь встречаться с этой потаскушкой?! – Прошипела и без того взбешенная всем происходящим Ирина Матвеевна. – Вот значит, кто Ларису сопровождал в этот так называемый «Рай»! И это после того, как сам же принудил меня пойти с тобой в ЗАГС!
– Ну и что? – Нагло отозвался Ренат. Поняв, наконец, что «молодая» супруга не принесет с собой в их гнездышко вожделенных Семиных миллионов, его тон и отношение к Ирине Матвеевне заметно изменились. – Жена не стена…
Госпожа Наумова презрительно посмотрела на супруга и усмехнулась презрительно и печально. Хотела что?то сказать, но видно передумала и повернулась ко мне.
– Все что тут только что наговорил мой не вполне адекватный сын, еще нужно доказать, милочка. – Выглядела она не просто бледно, а как-то даже серо. Но держаться старалась как можно высокомернее и спокойнее. Я поразилась железной выдержке этой женщины. – Контракты, кассеты, завещания, это все конечно хорошо. Но я была, есть и навсегда останусь единственной законной матерью Семена. У вас нет ни одного документа, свидетельствующего об обратном, кроме сомнительных показаний весьма и весьма заинтересованных лиц. А раз так, то все законы на моей стороне. Я имею право на часть денег моего сына, что бы он там в завещании не написал… Я все усилия приложу, чтобы восстановить справедливость и вывести тебя на чистую воду…
– Да ради бога. – Неожиданно пришел мне на помощь Никита. – Никто не собирается лишать вас гордого звания МАТЕРИ в официальных инстанциях. Называйте себя как хотите. И прав имейте сколько угодно. Только законы я бы на вашем месте повнимательнее читал…
