– Ну, начинай просто общаться… – усмехнулся он.

– О’кей, – кивнул Данила. – Э-э-э… Над чем сейчас работаешь? Может, расскажешь? Сыграешь?

Арсений молчал, сосредоточенно глядя, как из какой-то невидимой точки на дне бокала непрерывной тонкой струйкой бегут вверх пузырьки шампанского и лопаются на поверхности. Почему именно из этой точки? Почему не из какой-то другой? Там же ничего нет в стекле бокала в этом месте. Если выпить шампанское и налить снова, такая же вереница пузырьков начнет подниматься из совсем другой точки, бог знает, кем и как выбранной на этот раз…

– Данила, – сказал Арсений, – я так понимаю, ты придумал какой-то важный аргумент. Ну так выскажи его, не держи в себе, я ж вижу, как тебя распирает. Обсудим.

Данила вздохнул.

– Благотворительность, – сказал он. – Благотворительность! Ты представляешь, сколько людей ты сможешь сделать счастливыми?

– Счастливыми – вряд ли, – покачал головой Арсений. – Богатыми – может быть. А счастливыми – точно нет. Когда-то люди были счастливы, если им хватало хлеба пережить зиму. Сегодня никто не голодает, и разве все счастливы? – Арсений оторвал взгляд от цепочки пузырьков в бокале и перевел на Данилу. – Вот тебя я могу сделать счастливым? Ты уверен, что для счастья нужны деньги. Давай я тебе дам денег? Ты станешь счастлив?

Данила помотал головой:

– Арсений, чтоб ты не думал – мне твоих денег не надо вообще. Ты небось решил, что я это хочу ради денег? Да я прямо сейчас напишу тебе расписку, что ни на какие деньги с твоей точки не претендую! Зная тебя двадцать лет, зная нашу дружбу, я не сомневаюсь, что ты мне и так отсыплешь немного. Я это делаю ради тебя! Ради твоей Верочки, пойми! Я вам хочу помочь! А ты сможешь помочь многим другим людям! Построишь дома, больницы, курорты! С такими деньгами-то!

– Но мы же не новые деньги нашли, а новый поток. Купят его здесь – значит, не купят в другом месте. Денег на планете не прибавится.

– Вот ты так рассуждаешь, а может, в эту секунду где-то в мире умирает ребенок!

– Но я не врач, – возразил Арсений. – И мы нашли здесь не поток лекарств и не поток новых врачей… – Он внимательно посмотрел на Данилу. – А знаешь, где умирает этот ребенок?

– Нет, но…

– А я знаю. Хочешь, скажу? Он умирает прямо здесь, в эту секунду. Пока ты борешься за свои мифы. Это ведь твой ребенок умирает, Данила…

– Но у меня нет детей!

– Вот именно. – Арсений откинулся в шезлонге и уставился в пронзительно синее небо и раскидистую крону дуба над головой. – Представь, что его душа тебя сейчас слышит. Скажи ему это! Объясни ему, почему его нет и не будет. Где твоя благотворительность, Данила?

Данила полез в карман и с грохотом выложил на стол магнитные ключи от трейлера с брелоком-кубиком, задумчиво покрутил их по поверхности столика вправо-влево. Затем аккуратно положил левую ладонь на верхушку бокала, сжал его пальцами и решительно встал.

– О’кей, – сказал он, и лицо его стало серьезным. – Я тебя услышал, Арсений. Последний вопрос: я правильно понимаю, – он обвел рукой полянку, – что весь твой мирок вместе с домом и Верочкой можно аккуратно отодвинуть в сторону, а нельзя отодвинуть только дуб?

– Ну, считай так, если тебе больше нравится, – кивнул Арсений. – Я, кстати, поузнавал в сети – вековые дубы не выкапывают, они гибнут.

– Прекрасно, – кивнул Данила. – Я правильно понимаю, что все остальные вопросы можно было бы решить, не будь этого проклятого дуба?

– Данила, – Арсений тоже стал серьезен, – если хочешь, чтобы мы остались друзьями, так больше при мне никогда не говори. Это не проклятый дуб. Это дуб моего прадеда, великого композитора. До которого нам с тобой как до Луны.

– Идиот! – заорал Данила. – Ну так сделай из этого проклятого дуба хоть что-нибудь ради своего прадеда! Сделай дубовую раму для его портрета! Сделай дом-музей с дубовыми подоконниками, стульями и паркетом! Черт возьми, закажи рояль! Закажи у лучших мастеров мира великолепный дубовый рояль! Ты будешь сидеть за ним и чувствовать присутствие прадеда! Ты напишешь за этим роялем свою лучшую музыку! Только представь эту свою еще не рожденную музыку! Объясни ей, почему ты ее не хочешь создать?!

Арсений встал.

– Данила, тебе пора уйти, – сказал он решительно. – Извини. На этом – все.

– Стоп! – Данила угрожающе вскинул левую руку, сжимавшую бокал, и шагнул к дубу. – Этот дуб должен погибнуть! И он погибнет! – Данила со значением покачал в воздухе бокалом и медленно поднес его к самому дубу. – Смотри, как это будет…

– Не смей!!! – истошно заорал Арсений и бросился на Данилу.

Данила упал, и пару секунд они катались по земле. Наконец Арсению удалось оттащить его от дуба за ногу. Данила медленно сел и разжал пальцы. Ладонь была в крови, стеклянных осколках и земле. Данила долго смотрел на струйки крови, капающие на стриженую траву, а затем с ненавистью перевел взгляд на Арсения. Арсений не обращал на него внимания – он ползал и осматривал землю перед дубом, пытаясь понять, пролилась туда хоть капля или нет.

– Ты что сделал, идиот?!! – заорал Данила во все горло, и его крик поднялся под крону дуба и эхом разнесся по окрестным участкам. – Что ты сделал с моей рукой?!! Зачем ты бросился меня бить?!! Боже, как мне больно!!!

Арсений обернулся и вздрогнул, увидев кровь.

– Чем ты пытался облить мой дуб? – спросил он.

– Идиот… – Данила медленно поднялся, вытягивая окровавленную руку. – Это было просто шампанское, я принес его тебе в подарок, мы же его просто пили… Сдай его на экспертизу, параноик бешеный! А что сделал ты? Зачем ты мне изуродовал руку? Как я теперь смогу играть?! – снова заорал он.

– Играть? – Арсений на миг растерялся. – Данила, возьми на столике салфетку, вытри свою царапину и уходи, прошу тебя…

– Салфетку?! – с чувством выкрикнул Данила и взмахнул рукой, разбрызгивая капельки крови. – Салфетку… и уходи?! Это такую ты мне предложил помощь?! – Данила выдержал паузу и отчетливо произнес: – Я ухожу.

Здоровой правой рукой он сгреб со стола ключи и пошел к калитке. Арсений не стал его провожать. Данила в сердцах хлопнул калиткой и услышал за спиной:

– Рррота, аааа-aтставить бардак!!! Два рраза не повторрряю!!!

Ладонь нестерпимо чесалась, хотя чесать было нечего. Это было странное ощущение, к которому Данила пока не мог привыкнуть. На Арсения и Верочку он старался не смотреть. На генерала Максимова тоже. Казалось, судья зачитывает приговор целую вечность.

– …в процессе распития спиртных напитков между истцом Данилой Винокуровым и ответчиком Арсением Никосовским вспыхнула ссора на почве личной неприязни, – бубнил судья. – Полная видеозапись ссоры приобщена к материалам дела, записанная на сертифицированную камеру-брелок, принадлежащий истцу. Истец пояснил, что ссора с нападением ответчика явилась для него неожиданностью, записывающая камера оказалась по месту ссоры случайно, включилась без его ведома. Таким образом, умысел на осуществление скрытой записи отсутствовал. Суд также установил, что в ходе ссоры истец угрожал словами дереву, находящемуся в собственности ответчика. Ответчик, осуществив превышение пределов необходимой самообороны, совершил нападение на истца, повлекшее травму левой руки истца. Ответчик отказал истцу в необходимой медицинской помощи. В результате возникшего вследствие травмы воспаления в частной клинике «Ганимед-лакшери» была проведена ампутация кисти руки истца, повлекшая инвалидность. Ответчик произошедшую вследствие ссоры травму истца не отрицает. Свидетель генерал Максимов П. К., проживающий на соседнем участке, факт услышанной им ссоры подтверждает, но ее причины и исход ему неизвестны.

– А я предупреждал! Каждый день шум! – рявкнул генерал, и судье пришлось стукнуть молотком по столу, прежде чем продолжить.

– Суд установил, что истец Данила Винокуров является профессиональным музыкантом, вследствие полученных тяжких телесных повреждений утратил трудоспособность. В связи с установленными фактами суд постановил… – Судья зачем-то вытер ладонью рот, глотнул воды из стакана и продолжил: – Иск о взыскании материальной компенсации в размере сорока трех миллионов удовлетворить в полном объеме. Учитывая отсутствие у ответчика материальных средств необходимого объема, в осуществление постановления недвижимость ответчика – участок и коттедж оценочной стоимостью сорок три миллиона – переходят в собственность истца.