«Ха! — мысленно усмехнулся я. — Хитрецы! Видимо, пытки, допросы, унижения, голод и холод, не сломали северных завоевателей, и они все еще надеются на побег. Ну-ну! Пусть попробуют, будет партизанам Текки тактическая тренировка в лесу с реальным противником. Впрочем, к чему это я? Отставить! Мне нужны бойцы и точка, а капитан Сквир и другие командиры армии герцога Гая отнюдь не дураки, и большого побега не допустят. Наверняка, они держат ситуацию под контролем, и лишь только кто-то всерьез надумает рвануть в дебри, его сразу же аккуратно изымут из общей массы пленников. А потом на этой же самой площадке, охранники устроят показательное наказание невиновных для устрашения провинившихся. Да-да! Именно так! Все по имперскому уставу в его разделе, который касается военнопленных. Сбежал заключенный. Его поймали. Общее построение всей тюрьмы или лагеря. Короткое разбирательство и начальник объекта по своему усмотрению приказывает казнить двух-трех или более пленников (как правило, наиболее слабых или увечных), а неудачника, который не смог сбежать, кидают в толпу заключенных и оберегают от гнева его собратьев по несчастью. Примитивный психологический прием. Но действенный. Пара подобных случаев, и пленники начинают контролировать друг друга сами».
Тем временем, пока я гонял в голове мыслишки, нанхасы, почти две сотни человек, выстроились и застыли без движения.
«Молодцы капитаны герцога! Вымуштровали северян!»- оглядывая относительно ровный строй из бомжеватого вида мужчин, про себя похвалил я Сквира и других временных начальников концлагеря, и отдал первую команду:
— Десятники и сотники три шага вперед! — Один за другим, из строя вышли семь человек. Много. И я продолжил: — Десятники на месте! Сотники ко мне!
Четыре человека остались на месте, а трое приблизились ко мне вплотную. Пленные сотники сомкнулись, замерли, и мой нос уловил исходящие от них запахи. Смесь из пота, грязи, жира, копоти и гниющих от сырости и влажности старых ран. Это ароматы поражения и рабства. Они узнаются сразу же, и невольно мне захотелось скривиться или поморщиться. Но я, само собой, этого не сделал, чай не рафинированный столичный интеллигент теоретик в надцатом поколении, а практик, у которого за спиной война, убийства, много пролитой крови и трехгодичное обучение в военном лицее. И сохранив каменное выражение лица, я стал вглядываться в серые исхудавшие лица белоголовых.
Первый, молодой жилистый мужчина, мой ровесник, Костар Обер из рода Океанских Ястребов. Превосходный боец и неплохой командир, которого я лично захватил в плен вблизи крепости Мкирра, а потом по моему приказу его накачали наркотой, и Костар выдал мне секреты своего вышестоящего командования. Он из элиты племенного общества, природный вожак и истинный белоголовый. В душе, наверняка, он люто ненавидит меня, и с ним будет трудно.
Второй, припадающий на одну ногу, низкорослый мужичок с лицом пройдохи. Лот Шаквэ из рода Изумруд, верный сторонник и гвардеец верховного вождя одичавших нанхасов Ратэрэ Дючина. Его взяли на третьи сутки после разгрома младшего Обера, когда он бегал по дебрям. При чем он так ловко это делал, что партизанам Текки казалось, будто поймать его невозможно. Слишком вертким человеком оказался Шаквэ, который имел навыки жизни в зимних лесах. Но он был ранен в бедро и, несмотря на эликсиры, сильно ослаб. Поэтому партизаны-лыжники его все же загоняли и повязали. Ну, а теперь он пленник, с которым, можно договориться, ибо, как мне кажется, ради спасения собственной жизни этот одичавший нанхас готов на многое.
Что же касается третьего вражеского сотника, немного сутулого здоровяка, чем-то смахивающего на типичного оборотня из рода Гунзаг (Медведь), то я его раньше не видел. Однако кое-что про него знал. Это был Яр Пинтэр, вождь и один из последних представителей племенного сообщества Талая Вода, которое покинуло Форкум около девятисот лет назад. Во время междоусобной войны, это племя понесло большие потери. Затем, при отступлении на юго-запад, само по себе выжить в пустошах оно не смогло и смешалось с северными племенами дикарей. Позже часть семей отделилась и снова вспомнила о том, что они нанхасы, а во время переселения Океанских Ястребов остатки этого племени влились в орду Дючина. Однако для тех, кого они считали сородичами, люди Талой Воды были чужаками, полукровками и квартеронами, кровь которых не так чиста как у них. И вождь этого некогда славного племени взбунтовался и хотел отделиться. Но у него ничего не вышло. Недовольство задавили в зародыше. Пинтэра осудили, и он стал командиром штрафников, которые во время прорыва Дючина и Виса Беренца к крепости Эрра перекрыли тракт возле Содвера и до последнего прикрывали тылы своих так называемых сородичей, бросивших полсотни бойцов против всех сил герцога Гая. Вот там-то сотника Яра Пинтэра и повязали, да и то, случайно, поскольку его контузило взрывом магической гранаты. И потом, насколько я слышал, с ним имели отдельный разговор тайные стражники Канимов, которые хотели привлечь его на нашу сторону. Вот только Пинтэр мужиком оказался. Не сломался и не струсил. Он сказал, что имперцы ему не враги и не друзья. Зла к остверам он не имеет, но и «своих» сдавать не станет. Короче говоря, бывший вождь и сотник отверг предложение шпионов-контрразведчиков, был подвергнут медикаментозному и магическому допросу и на общих основаниях отправился в концлагерь. Можно ли его переманить на свою сторону? Не знаю. Нужно разговаривать.
Пока я рассматривал авторитетных пленников, они изучали меня, и ни один не отвернулся и не отступил. Я прав — это сильные люди, не столько телесно, сколько духовно, а значит, один такой человек, если он даст мне клятву на верность, будет стоить любых двух, которые служат за деньги.
— Господин капитан, — увидев все, что хотел, я обратился к Сквиру, — у вас не найдется комнаты, где я бы смог спокойно пообщаться с нашими вчерашними противниками?
— Есть такое помещение, — ответил офицер. — Гостевая комната для тайных стражников, которые к нам иногда приезжают. Вас в нее проводят.
Я кивнул нанхасам:
— За мной!
Отвернувшись от общего строя, я и ламия, которая в образе юной жрицы казалась хрупким подростком, направились в местную гостиницу, отдельный блок солдатской казармы со своим входом и караулом. Северяне последовали за нами, а капитан распустил военнопленных по лежакам. Завтра сюда должны были прибыть триста новобранцев, вчерашних крестьян, и пленникам предстояло с ними сразиться. Северяне с палками и в обносках, а воины герцога в учебных доспехах, с тяжелыми деревянными мечами, дротиками и щитами. Так что с утра нанхасам понадобятся все силы, какие у них только есть. Убить их, конечно, не убьют, но синяков нахватать или травму при такой тренировке получить, можно запросто.
Спустя пару минут все участники серьезного разговора оказались в гостевой комнате. Отири и я, не сговариваясь, расположились на довольно удобном диванчике у окна, а северяне, в лица которых падал яркий солнечный свет, встали напротив.
С полминуты, всматриваясь в лица нанхасов, я помолчал и, собравшись с мыслями, начал:
— Итак, для тех, кто со мной не знаком, представлюсь. Я граф Уркварт Ройхо. Кто вы я знаю, так что давайте сразу перейдем к делу, ради которого вас пригласили в эту комнату. Вы ведь понимаете, что я приехал сюда не для того, чтобы на вас посмотреть?
Пленники переглянулись, и за всех ответил Яр Пинтэр:
— Мы это понимаем, граф Ройхо.
Странно, я ожидал, что услышу молодого Костара Обера, который в иерархии нанхасов, по всем понятиям, должен стоять выше двух других сотников. Но отозвался похожий на лесного мишку крепыш, а значит, у северян есть некая плоскость внутренних взаимоотношений, про которую я ничего не знаю. Хотя, наверное, дело в том, что в плену расклады поменялись, и наследник военного вождя Океанских Ястребов уступил главенство более опытному, а главное, более сильному собрату. Впрочем, эти мысли скользнули краем, и я сказал:
