Другое роковое место — железная дорога. Подруга матери бросилась под поезд, устав от жестокости супруга. Молодые пары, чьим бракам препятствовали их семьи, тоже решались на суицид. Там же погибла наша немецкая овчарка.

В те годы у нас не было телевизора, мы ходили к соседям. Отец любил футбол, он водил знакомства с лучшими футбольными судьями Сингапура. Как-то ночью он разбудил меня:

— Пошли, посмотрим матч.

Финал Кубка Англии. Первый футбольный матч, который я увидел. Не помню точно, но думаю, «Манчестер Юнайтед» победил 1:0. Моя семья болела за «МЮ», но любимым футболистом был Диего Марадона. Мой идол. Также моими кумирами были Себастьян Коэ, Мохаммед Али и Джон Макинрой.

Я плохо говорил по-английски, несмотря на то, что английский был основным языком в школе. Мы все плохо говорили по-английски — не хватало правильной среды. Китайцы изъяснялись исключительно ужасно. Они называли мальчиков «А бенг», а девочек «А лиан», что означало на местном диалекте «бандит» и «шлюха». Мы смешивали языки: тамильский, китайский, малайский. Пошлость была нормой, особенно среди китайцев. Они просыпались с матом. «П**да твоей матери», — так они желали доброго утра.

Впервые я поставил в 13 лет. Я заключил пари с соседом, который был старше меня, что «МЮ» победит в финале Кубка Англии. Он проиграл и не заплатил, я был слишком мал, чтобы истребовать деньги. Мы с друзьями играли в карты на мелочь. Азартные игры в Сингапуре находились под запретом, и родители не разрешали нам играть на деньги — мы прятались.

В 16 лет полицейский поймал нас за игрой. Он погнался за мной и за другом, достал пистолет, прицелился в нас и крикнул: «Стойте или выстрелю». Мой друг притормозил, я одернул его:

— Придурок, он не выстрелит за то, что мы играли в карты. Побежали.

Мы успешно скрылись.

В другой раз меня с двумя друзьями все-таки поймали, мы играли на ступеньках торгового центра. Когда рядом не оказалось полицейских индийской наружности, я сказал друзьям на тамильском:

— Давайте скажем, что играли только двое, а третий просто смотрел.

— И кто просто смотрел?

— Конечно, я, тупой придурок. Это же моя идея.

Я не отличался академической успеваемостью. Средний ученик: не гений и не тупица. Я впечатлял, когда дело касалось спорта. Я отлично бегал на длинные дистанции, в итоге тренер позволил тренироваться с национальной командой. Моя жизнь крутилась вокруг спорта, но никто не потрудился сказать, что это путь в никуда. Даже если бы я побил мировой рекорд, никто не обратил бы внимания.

Еще я присоединился к бой-скаутам, даже сейчас могу повторить клятву. Нам дали ключи от школьного зала с видеомагнитофоном. Мы с другом сделали дубликаты и по выходным смотрели фильмы. Однажды мы украли видеомагнитофон и продали его за 5 тысяч сингапурских долларов — огромные деньги. Пропажу обнаружили, но никого не арестовали.

После этого мои бывшие одноклассники проникли в школу и украли всю электронику. Им захотелось есть, и они вломились в столовую. Парень по имени Раджа прихватил чьи-то бутсы. Этот идиот надел их на игру против другого класса, и настоящий владелец узнал их. Вместо того, чтобы вернуть бутсы и извиниться, Раджа настаивал, что они принадлежат ему. Парень рассказал директору, директор вызвал полицию. Раджа сказал, что купил их на улице — нашли указанного продавца по имени Маниам, и после «холодного приема» он сознался в краже.

В те дни сингапурские полицейские вели расследования с помощью «холодного приема». Если они хоть чуть-чуть сомневались в вашей искренности или считали, что вы умаляете свою вину, то вас силой заталкивали в холодный душ где-нибудь в четыре утра, затем ставили под кондиционер с холодным обдувом. Если вы все еще упирались, они переходили ко второй стадии: били, чтобы не оставалось следов. Они это хорошо умели.

После «холодного приема» Маниам запел, как птичка. Нашли и бутсы, и аппаратуру, и все остальное. Пока полицейские хватали моих одноклассников, я участвовал в соревнованиях в Малайзии. По возвращении я получил повестку, отец пошел со мной. Мои друзья выдали меня. Нас всех обвинили в краже и дали условный срок. До этого момента родители считали меня примерным ребенком. Отец смирился. Как только я переступил порог дома, мама начала швырять в меня все, что попадалось под руку. Вдобавок местные газеты вышли с громкими заголовками: «Член школьной команды обвиняется во взломе».

И как появиться в школе после такого? Невезучий ублюдок. Я решил сменить школу. Меня забрали в армию на два с половиной года. Будучи спортсменом, большую часть времени я проводил вне казармы. В первые месяцы мы прошли курс молодого бойца: учились драться и стрелять из М16. Я захотел в школу морских пехотинцев.

Некоторые из моих друзей уже служили в морской пехоте. Они носили белую форму и фуражку, о которых я мечтал. Я показывал лучшие спортивные результаты, которые только могли быть у школьника. Но когда я подал заявление, мне отказали из-за криминального прошлого. Новость раздавила меня. Вместо зарплаты в тысячу сингапурских долларов (хорошие деньги по тем временам) я сидел и думал, почему с моим криминальным прошлым мне дали огнестрельное оружие, но не позволяют остаться в армии на постоянной основе.

Жизнь потеряла цель. Вместо ответственного гражданина страна получила праздного разгильдяя. Я не считал ставки чем-то серьезным до 19 лет. Однажды мой хороший друг и товарищ по легкоатлетической команде нашел меня. Его звали Канан.

— Эй, Уилсон, я был на футбольном матче на стадионе и видел кучу стариков, которые ставили на футбол. Старые китайцы.

«Джалан Бесар» — знаменитый стадион в районе Маленькая Индия, родина сингапурского футбола. Там находился офис местной федерации футбола. Футболисты ходили туда, как в музей. Сборная тренировалась там перед международными матчами, поле всегда содержалось в хорошем состоянии. В 70–80-е национальная команда Сингапура радовала болельщиков. Мы легко забивали по пять голов Филиппинам. Фанди Ахмад был лучшим игроком в истории. Он сделал хорошую международную карьеру, выступал за «Гронинген» и даже забил миланскому «Интеру» в еврокубках. Сандрамурти умел играть пяткой как никто другой. Они оба дебютировали в сборной в 16 лет. Они и другие легенды местного футбола оттачивали навыки на поле «Джалан Бесар». Для сингапурцев он был «Мараканой».

— Старые китайцы ставят на футбол на «Джалан Бесаре», — повторил Канан.

Мы считали, что разбираемся в футболе, а тут эти китайцы, которые ничего в нем не смыслят. Мы легко их побьем.

— Черт, пошли проверим, — ответил я.

Старые китайцы сидели в букмекерском углу большой трибуны. Хотя ставки и находились под запретом, все знали, что там сидят букмекеры. Даже полицейские и представители Футбольной ассоциации. Они сидели там с 60-х, еще до моего рождения. Случайный болельщик никогда не осмелился бы сесть в букмекерском углу. Власти их не тревожили. Для старых китайцев это было вроде хобби: после работы они собирались на стадионе и ставили на проходившие матчи. День начинался с обсуждения будущих игр. Букмекеры редко знали, на что способны футболисты, поэтому требовалось несколько минут, чтобы определиться с коэффициентами. «Красные» играли против «белых», и через пять минут после стартового свистка букмекер говорил: «Два к одному на «красных». Принимаю ставки».

В то время в Сингапуре проходили три чемпионата — все любительские. Страна принимала международные матчи: Игры Юго-Восточной Азии и Азиатские игры. Человека по имени Таи Сан все звали Штаб-квартирой (ШК). Букмекеры и игроки звонили ШК, чтобы узнать, где и когда сегодня состоится матч. В Сингапуре было несколько стадионов, и все контролировал ШК. Я не знаю, как он стал ШК, но по телефону он всегда отвечал очень приветливо:

— Сегодня. Стадион «Тоа Пайо».

— Хорошо.

— 19:30.

— Я буду.

Мы с друзьями перепробовали все виды ставок. Но только на футбол. Не знаю, почему, но для индийцев и малайцев футбол всегда был спортом номер один. Сингапурцы играли в футбол в парках, на улицах и даже на баскетбольных площадках. Сингапурские индусы не уважают крикет. Я до сих пор не понимают этот спорт. Матч может продолжаться целый день. К счастью, я из Сингапура. Если бы родился в Индии, наверное, все еще устраивал бы договорняки по крикету.