- Закройте дверь, мерзавцы.
Что я и сделал немедленно, отступив назад. Мужчиной был архитектор Таратута, любитель проверенных женщин. Меня он, похоже, разглядеть не успел.
Так вот, значит, какие нынче пошли "семейные гостиницы". Уют, ничего не скажешь. Я прошелся по обоим коридорам, трогая все двери подряд, но номера оказывались или запертыми, или пустыми. На звуки, которые до меня доносились, я больше не обращал внимания. Если Глобус не здесь, то где же? И тут я вспомнил про железную лестницу в подвал. Там я еще не был.
Снова пройдя через кафе, я отметил, что одинокая мадонна с шампанским обрела теперь кавалера - толстенького плешивого господинчика с огромным золотым перстнем на левой руке. В предбаннике было все спокойно, если не считать того, что из коридора доносились глухие удары и мычание. Я подошел к стенному шкафу и внятно сказал:
- Если не хочешь получить по голове, немедленно замолчи.
В шкафу немедленно замолчали.
Я стал спускаться вниз по лестнице. Снова дверь. И снова обитая железом. Черт подери, сколько их здесь! Я толкнул ее и опять очутился в небольшом тамбуре, где рядом со следующей дверью сидел на стуле маленький, щуплый, похожий на подростка человек с раскосыми глазами. На коленях у него лежали нунчаки, и я почему-то сразу понял, что здесь мне не светит.
Я ждал, что этот тоже спросит меня, куда я иду, но он только встал, загородив спиной дверь, сжимая в руке нунчаки и глядя на меня вопросительно. Я вздохнул и вытащил из-под мышки пистолет. Все так же молча он глядел прямо на направленное в него дуло.
- Брось, - скомандовал я, глазами показывая на нунчаки.
Он помедлил секунду и разжал пальцы.
- Отойди от двери. Лицом к стене.
Он нехотя выполнил приказание.
- Подними руки, упрись в стенку. Так. Теперь отходи назад.
Даже когда он стоял теперь в такой неудобной позе, я относился к нему с опаской. Я знал, на что способны эти маленькие корейцы, которые любят ходить с нунчаками. Зайдя сзади, я ударил его рукояткой пистолета по затылку, и он упал. Я спрятал пистолет обратно в кобуру и вошел в следующую дверь.
У меня не было сомнений насчет того, куда я попал. Это был катран подпольный притон для азартных игр. В просторном помещении было полутемно, только над столами горели яркие лампы, в свете которых столбом стоял сигаретный дам. Глобуса я увидел сразу возле рулетки, которую с разных сторон окружили человек двенадцать-пятнадцать. За тремя или четырьмя столами играли в карты, еще за одним - в нарды.
На меня никто не обратил внимания, все были слишком заняты, но я предпочел остаться у стенки, в глубокой тени, на это были свои резоны. Вон в профиль ко мне сидит крупный мужчина со сломанным носом. Это Клык, знаменитый разгонщик, который под видом работника ОБХСС чистил подпольных миллионеров. А я-то думал, он еще в колонии. Откинулся или подорвал? А рядом с Глобусом тоже интересный персонаж: Витя Птенчик, кидала с автомобильного рынка. Только что сделал ставку - швырнул крупье пачку десятирублевок.
Я огляделся. На всех столах лежали груды денег, игра шла по-крупному. Ага, и профессиональные каталы тоже здесь представлены. Лева Звездкин, кликуха Барин, которого я лично сажал в восемьдесят четвертом, сидит в дальнем углу. Пожалуй, если я дорожу своей бренной жизнью, надо отсюда сматываться, нечего искушать судьбу. По стеночке, по стеночке, вот и выход...
Дверь распахнулась, когда я только протягивал к ней руку.
На пороге стоял футболист, его некогда розовые щеки тряслись от бешенства, дубинку он держал наперевес. "Черт, - подумал я, пятясь, - какой гад его выпустил?"
Футболист был явно полон решимости взять реванш и доказать, что он не зря получает зарплату в этой богадельне. Не говоря ни слова, он сделал выпад дубинкой вперед, показав, что усвоил мои уроки. Я еле увернулся, успев заметить, что все игроки разом повернулись в нашу сторону. Сейчас они разберутся, что к чему, и мне конец.
Отскочив еще на метр, я схватил пустой стул, выставил его ножками вперед и бросился на прорыв. Футболист, крякнув, с хрустом вломил дубинкой, щит мой разлетелся вдребезги, но одна из ножек заехала ему в живот, другая в лицо, и пока он хватался за то и за другое, я выскочил в дверь, пролетел через тамбур и загромыхал вверх по железной лестнице.
Они опомнились, когда я был почти на самом верху. Как ни странно, первой показалась внизу лысая голова Глобуса, за ним толкались лохматый охранник и еще кто-то. Две секунды - не выигрыш. Оглядевшись вокруг, я подхватил молочный бидон и швырнул его вниз. Он дико загромыхал по ступенькам, а за ним отправились второй и третий. Войдя во вкус, я швырял туда один за другим ящики с бутылками, лотки и подносы. Звон стоял вселенский. Когда я увидел, что проход забит основательно, настало время выбираться, и поскорей. Я бросился к двери, ведущей во двор, и чуть не расшиб себе лоб. Она была заперта на ключ. Этот малый с дубинкой оказался не такой дубиной, как мне показалось сначала. Путь оставался один: через кафе.
Когда я влетел в зал, публика была на ногах. Наверное, их всех перепугал тарарам, который я устроил за кулисами. На моей стороне был эффект неожиданности, и я очень рассчитывал, что никто из них не успеет опомниться, пока я буду нестись мимо. Так и вышло, однако я позабыл про симпатичного швейцара. Он опомниться успел и сейчас стоял посреди зала, как раз на траверзе моего полета.
В дополнение ко всему очаровашка, как я его про себя обозвал, имел строение гориллы: короткие ноги, мощный торс и длинные руки до колен. Вот этими ручищами он и загребал сейчас воздух, как будто играл со мной в горелки.
Почему-то я сразу понял, что бесполезно пытаться его обойти. И с лета ударил его ногой в живот. С таким же успехом я мог бы пинать стальную дверь, которую он сторожит. В ответ он заехал мне кулаком по уху так, что я отлетел в сторону и опрокинул накрытый стол. Завизжали дамы.
Когда я поднялся, в руке у очаровашки была пустая бутылка от шампанского, а на роже ухмылка: горилла радовалась легкой добыче. Не хотелось мне этого делать, но пришлось - времени оставалось в обрез, вот-вот могла появиться вся компания из подвала. Я вытащил пистолет.
- Уйди, - сказал я ему. Вместо ответа он метнул в меня бутылку.
Я успел поднять руку, но сумел лишь ослабить удар, который пришелся по лбу. Кровь стала заливать мне левый глаз, я поднял пистолет и выстрелил.
Я выстрелил вверх, в плафон. Посыпались стекла. И я тут же перевел ствол на гориллу.
Два года назад я поклялся никогда больше не стрелять, в человека, но очаровашка этого не знал и довольно грамотно кинулся мне в ноги. Если бы он свалил меня на пол, в партере я бы проиграл. И я перескочил через него, сам не знаю как, через секунду был в фойе, отодвинул засов и вырвался на волю.
Когда я поворачивал за угол, то увидел, как целая толпа преследователей вываливается из кафе. Милый "Жоржик" завелся с пол-оборота. Я с ветерком пронесся мимо них. Последнее, что я видел, - перекошенная рожа лохматого вертухая.
16
- Драться нехорошо, - наставительно говорил Дыскин, заклеивая мне пластырем рану на лбу. Я шипел от боли.
- Вот я, например, - продолжал он, - весь вечер тихо-мирно катался за симпатичным юношей по самым шикарным кабакам города. "Союз", "Салют", "Космос", "Интер-континенталь"... Весь бак, считай, сжег.
- Чего он там делал? - спросил я, трогая пальцем повязку. Жгло жутко.
- Известно чего! - отозвался Дыскин. - Он у этих путаночек заместо инкассатора работает. Я тебе скажу, там такие девочки есть...
- Рэкетир, что ли? - перебил я его.
- Натуральный! Причем он не только девочек, он и мальчиков стрижет.
- Каких мальчиков? - не понял я. - Голубых? - Во всяком случае, не розовых. По-моему, котов, которые этих девчонок выгуливают. И ты представляешь, так легко получает, с улыбочками, с шуточками-прибауточками! Без малейших эксцессов.
