– Вот ты и вернулась, Белка! – сказала она сама себе. – И никуда не уедешь до тех пор…
До тех пор, пока не увидишь Сережу, но теребре и пестрой двустворке знать об этом необязательно. Об этом необязательно знать Тате, МашМишу и братьям из Архангельска. Полина могла врать самой себе относительно визита в старый дом Парвати. Но Белка уж точно врать не станет: она здесь только потому, что сюда должен приехать Сережа.
Другой причины нет.
Все эти годы она вела с ним непрекращающийся разговор; иногда – показательно забывала, демонстративно отворачивалась от памяти о нем. Но Сережа рано или поздно выныривал из глубин, отфыркиваясь, как тюлень. Хотя сущность у него никакая не тюленья – дельфинья. Дельфины – добрые, они приходят на помощь, когда уже не ждешь спасения, – разве это не их с Сережей история? Так было в Стамбуле, после смерти родителей. Так было с работой в одном довольно влиятельном журнале: Полина получила ее в тот самый момент, когда перед ней замаячил призрак нищеты. Звонок из журнала был настолько нереален, что она поначалу приняла его за розыгрыш. Еще бы! Оказаться в штате мечтали гораздо более опытные и талантливые журналисты. А у Полины за душой не было ничего: ни связей, ни стажа, ни вменяемого резюме. И все же ее взяли, и лишь спустя несколько лет выяснилась причина ее стремительного карьерного взлета – Сережа.
Журнал-в-который-все-мечтают-попасть был одним из непрофильных активов его старшего компаньона. Так что достаточно было одного звонка, чтобы судьба начинающего корреспондента Полины Кирсановой была решена. Но даже тогда Сережа не позвонил ей. Не написал электронного письма, не сбросил эсэмэс. Полина по привычке обиделась на него задним числом и заново его позабыла. Не очень надолго, потому что, как ни забывай о Сереже, он все равно напомнит о себе. Небольшой заметкой в специализированном, посвященном компьютерам журнале. Бегущей строкой о курсе акций, бегущей строкой о слиянии и поглощении (поглощает, как правило, Сережа), бегущей строкой о благотворительных марафонах (компания Сережи славится своей благотворительностью). Несмотря на частоту упоминаний в прессе, биографические данные о нем крайне скупы. Упоминается лишь год рождения, учеба в Европе, стажировка в Гонконге и Токио, после чего сразу же следует довольно длинный список организованных им холдингов и трастов. Ни слова о личной жизни, ни намека на романы с фотомоделями, актрисами или популярными певицами. И еще – Сережа не любит фотографироваться. Пара-тройка смазанных снимков – вот и все, что выдает Интернет. И везде он снят в компании безупречно одетых мужчин (их количество варьируется от двух до пяти); на среднем плане, как… как сама Полина. Как все остальные из Татиного альбома!
После бегства художницы альбом остался у Полины. И бросить его на полу в коридоре она не решилась, вот и принесла в шкиперскую вместе с остальными вещами. А принеся, тотчас пожалела об этом. Альбом вызывал смутное беспокойство, а вкупе с разгулявшейся за окнами природой – едва ли не панику. Наверное, нечто подобное испытывала и Тата, оттого и избавилась от фотографий.
Впрочем, Полина тоже может избавиться.
Засунуть его в нишу между книгами – легче легкого. Подбросить в ванную, где рано или поздно материализуется любой из нынешних постояльцев дома, – не вопрос. Вот только тревога никуда не денется – по крайней мере, до тех пор, пока Полина находится здесь. Или пока… не приехал Сережа! Она и раньше возлагала большие надежды на этот приезд, но теперь он кажется ей самым настоящим спасением. У Сережи достаточно сил, чтобы защитить ее, чтобы…
Она слишком далеко зашла. С какой радости Сереже защищать ее? Они не виделись больше двадцати лет, а детские воспоминания – слишком ненадежная вещь, чтобы, основываясь на них, просчитать стратегию и тактику его нынешней жизни. Сережа никогда не был ее парнем, всего лишь двоюродным братом. Весьма сомнительное родство, отталкивающее его носителей куда-то на периферию сознания – туда, где находятся вещи, о которых легко забывают, а вспоминают с большим трудом. Чтобы добраться до двоюродных братьев, вечно приходится расчищать завалы из любовников, близких друзей, домашних любимцев (кошек или собак), просто любимцев (сумки фирмы «Бимба и Лола»), приятелей, коллег по работе и официантов из соседнего бара. Да-да, официанты из соседнего бара, которых ты не знаешь по именам, занимают твое воображение больше, чем абстрактные двоюродные братья.
Сережа – исключение из правил. Меньше всего Полине хотелось бы видеть его официантом, коллегой по работе, сумкой фирмы «Бимба и Лола». Меньше всего ей хотелось бы видеть его домашним любимцем: Полина никогда не решилась бы завести собаку или кошку – из-за недостатка времени и постоянных разъездов. Сережа – близкий друг? Но близкая дружба предполагает частые встречи или хотя бы разговоры по телефону после полуночи, письма, телеграммы с пометкой «Срочная» и ободряющим содержанием, что-то вроде – «Нынче ветрено и волны с перехлестом…»
Надо бы добраться до моря – может, оно успокоит ее?
Но лучше отложить свидание с ним до завтра. А сегодня ей предстоит свидание с теми, кого она еще не успела увидеть. Гулькой и Алей. Впрочем, Алю она уже видела.
Тата, Лёка, бородатый викинг, МашМиш, Шило и Ростик.
Вытащенные из альбома и вытянутые в линию, фотографии лежали теперь перед Полиной. Очевидно, что сделаны они были в разное время, в совершенно разных местах и с разных точек (возможно даже – разными фотоаппаратами). Но в снимках имелось и что-то общее, помимо среднего плана и неучастия героев в процессе съемки. Это что-то постоянно ускользало от Полины и исчезало совсем, стоило лишь переставить их, расположить в другом порядке. Окончательно запутавшись, она достала еще две фотографии – Алана Бернара и себя самой. А фото из прозекторской так и осталось в альбоме: вновь встречаться глазами со страшной полосой Полине не хотелось категорически.
Что делает здесь фотография актера?
Он – не родственник никому из Большой Семьи, но его присутствие здесь наверняка несет тайный смысл. И в чем смысл самой последней фотографии в альбоме? Ведь Аля жива, и Полина совсем скоро познакомится с ней. И с ее братом Гулькой – викинг в наушниках, судя по всему, он и есть.
Нет только Сережи, и это огорчает. Но и обнадеживает одновременно. Кто бы ни стоял за дурацкой шуткой с фотографиями, до Сережи ему добраться не удалось. А это значит, что шутник не всесилен. И ему можно противостоять. И – при известном напряжении сил – вывести на чистую воду. Нужно только дождаться Сережу и все ему рассказать. Вдвоем они обязательно что-нибудь придумают, обязательно!.. Но пока Повелитель кузнечиков не приехал – что ей все-таки делать с проклятым альбомом? Наверное, правильнее было бы вернуть его той, к кому он попал изначально.
Тате.
Прежде чем опустить фотографическую коллекцию в сумку, Полина – сама не зная почему – заглянула под лежащую на кушетке подушку. Эту подушку, как и три других, прислоненных теперь к стене, она помнила еще со времен последнего приезда в дом Парвати: две совсем маленькие и две побольше. Они были призваны создавать уют, как его понимала бабушка. Вышитые гладью наволочки – с восточным узором, с розовыми бутонами, с головой оленя и с двумя веселыми котятами, играющими в карты. Яркие когда-то краски поблекли, нитки кое-где разошлись, но котята по-прежнему улыбались и подмигивали: не бойся, Белка, загляни к нам, вдруг тебя ожидает сюрприз?
Поначалу она ничего не заметила и даже успела вздохнуть с облегчением. И лишь в самый последний момент увидела маленькую – размером с ладонь – плоскую жестянку. В таких обычно хранят табак, леденцы или почтовые марки. Жестянка оказалась почти невесомой, так что вариант с леденцами (а заодно с монетами, значками, пулями дум-дум) отпадает. Что тогда? – Полина терялась в догадках. К тому же никаких опознавательных знаков на жестянке не было. Как не было ничего такого, что могло бы пролить свет на содержимое.
