Затем он позволил своим офицерам ознакомить наконец всех членов экспедиции с распорядком дня. Сутки делились так: два часа — завтрак, три — ускорение, полтора — обед, пять — ускорение, полтора — ужин, четыре — ускорение, семь — сон. На завтрак отводилось времени больше, чем на обед и ужин, с учетом одевания и гигиенических процедур.

— Это глупо! — заявила Маделина, когда они завтракали, сидя за столом друг против друга.

Клэйн изучающе посмотрел на нее. Это был их четвертый день на «Солнечной Звезде». Вначале ему было интересно, как подействует на жену ускорение и утомительное однообразие повседневного существования в полете. Периодически беседуя с нею за обеденным столом, он уже составил себе представление об ее самочувствии, привычках и отношении к полету. Искренность, проявляемая ею, когда она была пленницей, не оставляла ее и сейчас. Она была пряма в своих суждениях и не утруждала себя притворством. Живые темные глаза ее блесны, когда она смотрела на него.

— Я не вижу причины, почему мы должны были скрыться из Линна, — продолжала Маделина. — Ты нужен там, Клэйн, и должен был там остаться. Быть может, тебя потянуло в путешествие потому, что не летал на дальние расстояния?

Она ни словом не упомянула о его заслугах, и это его удивило. Однако, возможно, говоря о его расставании с Линном, она имела в виду совсем другое? Что именно? Так и бывает… Тридцать лет прожил в одиночестве, а теперь будь любезен считаться с другим человеком, близким тебе, и если он говорит с тобой в такой вот критичной, но не унижающей тебя манере, отвечай в тон ему. Клэйн чувствовал, что еще не готов к семейной жизни, и часто не знал, как вести себя с женой.

Был ли он ей благодарен? Представительница линнской аристократии, выйдя за него замуж, добилась чего хотела. Совсем юная, она была непосредственна, как ребенок, импульсивна, нетерпелива, недисциплинированна, неопытна. Но при этом мысли ее были зрелыми. Да, зная все ее недостатки, он все же был ей благодарен. Он не хотел бы расстаться с ней, хотя временами ему казалось, что она может в один прекрасный день покинуть его, найдя себе, к примеру, нового покровителя среди экипажа. Кого же бы она выбрала?.. Может, Чиннара? Нет, уж этот человек не мог быть его соперником…

Он счел нужным объяснить ей, что вовсе не спасался бегством от Лилидель и затеял полет по другой причине. Потом перевел разговор на другое:

— Почему бы тебе после завтрака не подняться в рубку управления вместе со мной? Там рядом есть помещение с прозрачными стенами, из него прекрасно видны звезды.

Маделина пожала плечами:

— Я уже видела Солнце в космосе.

Это прозвучало как отказ смотреть на звезды, и Клэйн не знал, какой реакции она от него ждет, что он должен изобразить — испытываемое облегчение или неудовольствие.

Однако когда через час после этого он менял ускорение, она зашла к нему в рубку.

— Так где обзорный зал, о котором ты говорил? — задорно спросила она.

Клэйн заметил, что несколько офицеров в рубке многозначительно переглянулись. Сдерживая раздражение, он повел жену в «стекляшку». Ее поступок был непростителен — зайти в такой момент! Ведь она знала режим полета, а значит, сознательно нарушала его.

Она, конечно, поняла, что муж сердит — по его голосу, но вида не подала, очаровательно улыбнулась и направилась к двери «стекляшки». Зайдя в обзорное помещение, она остановилась. Клэйн услышал, как она с шумом втянула в себя воздух, после чего шагнула вперед, за пределы его поля зрения. Клэйн вошел вслед за нею и увидел, что она стоит, прижавшись лицом к прозрачной стене, за которой — казалось, всего лишь в дюйме от этой «перегородки» — царила ее величество космическая бездна.

Клэйн тихо встал позади жены, ожидая, когда она поделится с ним впечатлениями. Он все еще дулся на нее из-за этого ее прихода в неподходящее время. Решение ее побывать в «стекляшке» именно сейчас, очевидно, возникло спонтанно. Он подумал, что так же спонтанно совершаются на Земле все глупости, даже сейчас, накануне почти неизбежной, как он считал, катастрофы. С каждым днем все яснее становилось, что угроза нашествия Риссов сказывается и на человеческих отношениях, порождает множество взаимопроникающих проблем. Эта навязываемая людям война дорого обходится человечеству.

Супруги молчали, внимательно вглядываясь в космическое пространство.

Эта обзорная секция была уникальной по сравнению с другими помещениями на корабле того же назначения: емкость «стекляшки» выступала за внешнюю оболочку «Солнечной звезды». Благодаря этому можно было видеть все и впереди, и сзади.

Наконец Клэйн прервал молчание, тихим голосом попенял ей:

— Маделина, Ты выставила меня дурачком перед подчиненными, ты ведешь себя странно…

Маделина не сменила позы, не оторвала взгляда от яркой звезды, видневшейся за кораблем, только плечи ее слегка приподнялись.

— А наш полет тебе не кажется странным? — сказала она. — Пусть лучше твои офицеры стыдятся своего бегства с Земли. А мне нечего стыдиться. — Она повернулась к нему, и он увидел выражение упрямства на ее лице. — И послушай, Клэйн, я не собираюсь снова ставить тебя в неловкое положение, не беспокойся. Видишь ли, мне хочется быть доброй к тебе, и я стараюсь, но мне не нравится, что ты так осторожен. Не понимаешь, что ли, что жизнь коротка и нам мало отпущено времени? Все-то ты делаешь рационально — норовишь побыстрей и без риска. Но что касается меня, то я боюсь, что чего-то не доберу в жизни… какую-то долю возможного существования упущу и не смогу восполнить, упущу нечто животворное, без чего скучно в этом мире. — Тон ее голоса стал доверительным: — Клэйн, я все это к тому говорю, что считаю экспедицию ошибкой. Давай вернемся в твое поместье… или резиденцию, можешь его и так называть. Конечно, мы должны быть осторожными, но даже если мы попадем в одну из ловушек Лилидель, я готова вернуться. Я люблю жизнь и не хочу провести ее, стоя на коленях!

Клэйн слушал жену не перебивая. Она посмотрела на него долгим взглядом и вдруг переменила тему разговора:

— Куда мы летим? К Марсу или к Венере?

— Нет, не туда.

Быть может, к одному из спутников этих планет? Вообще-то если где-нибудь мне будет интересно, Клэйн, то я, возможно, смирюсь с этим полетом. В конце концов, любая девушка стремится провести медовый месяц как можно лучше… А это что за планета? — Она показала на плывущую за космолетом звезду.

— Это — Солнце, — ответил Клэйн.

Вскоре Маделина прилегла на кушетку отдохнуть, а он вернулся в контрольную рубку. Спустя несколько минут «Солнечная Звезда» с предельным ускорением нырнула в безбрежный космический океан, который с каждым часом становился все таинственнее и чернее.

На пятый день полета в обеденное время. Клэйну сообщили, что Чиннар добивается аудиенции. Он немного поколебался, борясь с чувством неприязни к варвару, упорство которого считал главным препятствием на пути к своей цели, потом решил все-таки поговорить с ним.

— Приведите его, — приказал он.

Чиннар вошел и с задумчивым видом сел в кресло, на которое указал ему командир космолета. На его лице отражалась целая гамма противоречивых эмоций, но голос звучал твердо.

— Вы сумасшедший! — бросил он, глядя лорду в глаза.

Клэйн улыбнулся:

— Я не сомневался, что ты это скажешь.

Чиннар сделал нетерпеливый жест.

— Что за логика вами движет?

— Мною движет надежда.

Лицо варвара скривилось.

— Вы отказались быть правителем на Земле, а теперь ушли от нее слишком далеко… Только чрезвычайные обстоятельства могут быть тому причиной, не правда ли?

— Ну что у тебя за мания, — сказал Клэйн, — все время говорить об одном и том же! Да, я ушел от власти, не захотел заниматься политическим контролем, но перед угрозой вторжения Чужих не это главное для Солнечной системы.

— А может, вы просто бежите от опасности в космос? — усмехнулся Чиннар.

— Я пытался тебе втолковать, что имею план спасения людей. Если бы ты знал, в чем он состоит, у тебя не повернулся бы язык винить меня.