По главкому коммутатору раздался голос Мортона:
— Как я уже сказал, это предварительная попытка. Наш пассажир пробыл в аппаратной недолго, он не успел ничего предпринять. Это дает нам возможность одолеть его сейчас, пока у него не было времени подготовиться к борьбе. Попробуем уничтожить его мгновенно. Если не удастся — у меня есть еще один план. Эти двери Сконструированы таким образом, что способны противостоять мощному взрыву, и понадобится не менее пятнадцати минут на то, чтобы нагреватели смогли оказать на них воздействие. В течение этого периода существо не будет получать энергии. Селенски готов перекрыть каналы питания. Главный двигатель, конечно, будет включен, но он атомный, а я считаю, что это чудовище не сможет справиться с подобным механизмом. Через несколько минут вы увидите, что я имею в виду… на что надеюсь.
Его голос возвысился, когда он спросил:
— Вы готовы, Селенски?
— Да.
— Включайте главный рубильник!
Коридор и весь корабль, как понял Гросвенф, погрузились во тьму. Он щелкнул выключателем лампы, вмонтированной в скафандр. Это же проделали и другие. В отблеске лучей их лица казались бледными и напряженными.
— Заряд! — четко и резко скомандовал Мортон.
Передвижной излучатель запульсировал, распространив Потоки тепла, обрушившиеся на тяжелую металлическую дверь. Гросвенф увидел, как по металлу побежали, сливаясь в ручейки, первые капли. За ними последовали другие, и вот уже под действием энергетического луча неохотно шевелилась дюжина потоков. Прозрачный экран замутился, и теперь уже было трудно видеть, что происходит с дверью. А потом, отражаясь в замутненном экране, дверь озарилась, накалившись докрасна. У огня был адский вид. Он активно пылал все ярче и ярче по мере того, как передвижные излучатели с медленной яростью плавили металл.
Бремя шло медленно. Наконец раздался голос Мортона:
— Селенски!
— Пока все безрезультатно, директор.
Мортон прошептал:
— Но ведь должен же он что-то делать. Не может он просто так сидеть, как загнанная в угол крыса, Селенски.
— Никаких изменений, директор…
Семь минут… десять… двенадцать…
— Директор! — это был Селенски. Его голос, как всегда, звучал официально. — Он заставил работать электродинамо!
Гросвенф глубоко вздохнул. В коммутаторе раздался голос Кента, обращавшегося к директору:
— Мортон, больше ничего не случится. Вы ожидали этого?
Гросвенф увидел, что Мортон внимательно смотрит на дверь через экран. Даже на расстоянии ему казалось, что металл не был таким раскаленным, как прежде. Дверь ощутимо покраснела, но затем стала темнеть.
Мортон вздохнул.
— Пока все. Расставьте людей в каждом коридоре! Излучатели на место! Начальники отделов, поднимитесь на контрольный пункт!
Испытание, как понял Гросвенф, было закончено.
На посту у входа в контрольный пункт Гросвенф предъявил удостоверение одному из охранников. Тот с сомнением взглянул на него.
— Пожалуй, все в порядке, — пробормотал он. — Но мне не приходилось еще пропускать ни одного человека моложе сорока. Вы будете первым.
— Я нахожусь на первом этаже новой науки, — усмехнулся Гросвенф.
Охранник снова заглянул в карточку и, возвращая, осведомился:
— Нек… некзиализм…, а что это такое?
— Нечто вроде «всеизма», — проронил Гросвенф и шагнул через порог.
Оглянувшись, он увидел, что охранник улыбается, глядя ему вслед. Гросвенф тут же забыл о нем. Он оказался в контрольном пункте управления впервые и с любопытством озирался по сторонам, заинтересованный окружающим. Контрольный пост являл собой внушительное зрелище. Он состоял из ряда ярусов. Каждый металлический ярус был в двести футов длиной, и от одного яруса к другому вели ступени. Управлять ярусами можно было сидя в кресле, что свисало с потолка на подвижном устройстве.
За всеми этими ярусами находилась аудитория. Там было примерно сто удобных мест. Кресла были широкими, они были рассчитаны на то, что в них должны сидеть люди в скафандрах. Около двух дюжин людей, одетых именно таким образом, сидели в них. Гросвенф скромно устроился сбоку. Через минуту из личного капитанского офиса, вход в который открывался из контрольной комнаты, вышли Мортон и капитан Лич. Командир сел, а Мортон сразу заговорил:
— Нам известно, что из всех машин, находящихся в аппаратной, самой необходимой для чудовища является электродинамо. Видимо, чудище работало в дикой панике, стараясь максимально использовать ее заряды прежде, чем мы проникнем внутрь. Всем все ясно?
Я бы хотел знать, что сделал кот для того, чтобы дверь стала непроницаемой? — спросил Пеннос.
— Известны электрические процессы, — ответил ему Гросвенф, — в результате которых металлы могут делаться предельно стойкими к температуре, по я никогда не слышал о том, чтобы этого можно было достичь без нескольких тонн специального оборудования, которого, конечно же, на корабле нет.
Кент взглянул на Гросвенфа и раздраженно проговорил:
— Может кто-то знает, как это сделал зверь? Если мы не можем проникнуть сквозь стены с нашими атомными дезинтеграторами — это конец. Он сделает с кораблем все, что захочет его хвост.
Мортон задумчиво качнул головой.
— Мы должны выработать какой-то план — для этого мы тут и собрались… Селенски! — выкрикнул он.
Селенски ловко развернул кресло лицом к главному рубильнику и очень осторожно повернул уровень в нужное положение. Корабль потряс толчок, послышался гул, после чего в течение нескольких секунд дрожал пол. Корабль замер, машины успокоились и гудение перешло в слабую вибрацию.
— Я прошу специалистов отложить все свои работы и сосредоточить внимание на одном вопросе — на борьбе с так называемым котом, — произнес Мортон. — Нам необходимо, чтобы обменялись мнениями ученые, работающие в разных областях. Какими бы ни были их теоретические проработки, нам нужен в первую очередь практический подход.
А это, уныло подумал Гросвенф, как раз то, что в достаточной степени имеется в распоряжении Эллиота Гросвенфа, некзиалиста. Мортону необходимо было взаимодействие многих наук, затем и был послан в космос некзиалист. И тем не менее, он понимал, что не входит в число экспертов, чьим практическим советом заинтересуется Мортон. Его догадка оказалась правильной.
Через два часа директор расстроенно произнес:
— Полагаю, нам лучше прерваться на полчаса поесть и отдохнуть. Мы приближаемся к решающему моменту и должны собрать все, чем владеем.
Гросвенф направился в свой отдел. Его не интересовали ни еда, ни отдых. В тридцать один год он еще мог обойтись без еды и отдыха. Ему казалось, что достаточно полчаса, чтобы найти способ, как покончить с чудовищем, захватившим корабль. Беда заключалась в том, что согласованность ученых была неполной. Часть специалистов объединила свои знания на весьма поверхностном уровне. Каждый кратко обрисовал свою идею. Но соединить эти идеи в единую систему было некому. План нападения был лишен единства.
Гросвенф с тревогой думал о том, что он, молодой человек, является, возможно, единственным на борту, кто способен разглядеть слабости плана. Впервые за шесть месяцев пребывания на борту корабля, он внезапно понял, какую огромную ответственность возложило на него «Некзиалистское общество». Только сейчас он по-настоящему почувствовал, что системы обучения устарели, и это не являлось пустыми словами. Гросвенф не был виновен в том, что получил не соответствующее задачам его работы образование. Он не создал ни одной системы. Но сейчас, когда общество послало его на «Космическую Гончую» со специальной целью, он должен был принять твердое решение, а потом использовать любую возможность, чтобы убедить в правильности своих действий ответственных лиц.
Сложность состояла в том, что он не получал необходимую ему информацию. Пришлось действовать единственным доступным ему способом, то есть подслушивать разговоры, которые велись на корабле. Шпионить в одиночку в интересах тех, за кем он шпионил. Но этого было мало, и он стал связываться с теми, кого подслушивал. Каждый раз, когда он представлялся начальником отдела, эффект получался значительным — занимающие более мелкие должности ученые соглашались с его правом задавать им вопросы. И были готовы помочь ему, хотя и не всегда.