Пробуждение было достойно сна – такое же нелепое, необъяснимое и немного страшное, причем не только для моррона, но и для тех, кто стал невольными свидетелями его эксцентричного возвращения из мира грез. Открыв глаза, Дарк увидел, что он вовсе не лежал, а стоял возле самого костра, одной рукой крепко сжимая вдруг жутко заболевший лоб, а другой интенсивно растирая ужасно чешущийся затылок. Кроме того, он с удивлением услышал, что надсадно рычит, причем, судя по сухости в горле, уже довольно долго.

Сидевшие возле огня спутники взирали на него с изумлением. Пораженный поведением рыцаря Крамберг даже широко открыл рот, совсем позабыв, что тот заполнен слюной, вином и кусками пережевываемой пищи. Правая рука разведчика замерла в поднятом состоянии. Она несла ко рту хозяина бутылку вина, но остановилась, так и не достигнув цели. Ринва восприняла необычное пробуждение более спокойно, хотя ее взор был полон тревоги, а застывшее без движения лицо побелело, как полотно. Глазами красавица пыталась просверлить дыру во лбу моррона, но во взгляде её вовсе не было враждебности и даже имелось некое сочувствие, впрочем, Аламезу это могло и показаться.

– И часто он так чудит? – спросила Ринва у Вильсета, продолжая рассматривать моррона.

– Чтоб так, впервые вижу, – ответил отошедший от шока разведчик, наконец-то сомкнув челюсти и поспешно стряхивая вывалившиеся изо рта куски с одежды. – Ты не подумай, он не полоумный, просто что-то, видать, нашло…

– Не обращай внимания, у нас, у нежити, такое после дневного сна иногда бывает, – одарив настороженно взиравшую девушку премилой улыбкой, вмешался в разговор спутников Аламез. – А вам что, други мои, фон Кервиц о том не рассказывал?

Повторно повергнув соратников в изумление, но только на этот раз улыбчивостью и напускным спокойствием, моррон взял из застывшей на пути ко рту руки Крамберга бутылку и, как ни в чем не бывало, сел у костра. Рыцарь-шпион наверняка предупредил своих подручных, с кем именно он направляет их на опасное задание, так что таиться и притворяться человеком вряд ли имело смысл. Что же касается Крамберга, то скорее всего он знал, что Дарк не совсем человек, еще до того, как примкнул к его лесному отряду. Осведомленность спутников была явным минусом, однако и в ней крылись некие плюсы, например, на свою причастность к «нежити» можно было безнаказанно списать любые странности, в том числе и эту. Раз Вильсет и Ринва мирились с тем, что путешествуют в компании «живого мертвеца», то и терпеть все чудачества были потенциально готовы.

Первый же глоток чересчур приторного, но выдержанного и, как ни странно, вовсе не разбавленного вина окончательно разбудил Аламеза, хоть совсем отрешиться от последствий дурного сна (а может, вовсе и не сна) не удалось. Дарк ощущал у себя в голове неприятную тяжесть, как будто кто-то взаправду покопался у него в черепной коробке: слегка подвинул мозги и всунул в неё инородный предмет.

– Коль бывает, так ночью дрыхни! – с запозданием на пару секунд ответила Ринва и, решив вернуться к прерванной трапезе, насадила на густо покрывшееся остывшим жиром лезвие ножа новый кусок мяса, притом последний. – Не советую впредь нас так пужать. Гляди, как бы не отреагировали неадекватно! Мы, конечно, фон Кервицу слово дали кровь те без особой нужды не пущать, но коль юродства твои богомерзкие еще повторятся…

– Это угроза? – спросил Дарк без злости и по-прежнему мило улыбаясь.

– Это предупреждение, – ответила девушка, немного приподнявшись и взяв из рук спутника еще далеко не пустую бутылку. – Не про твою честь винцо! Вильсет, подай-ка припадочному твоего пойла.

– Вовсе оно не пойло, – обиженно возразил Крамберг, послушно запустив руку в мешок и звеня бутылками. – Просто паскудник корчмарь его немного разбавил…

– Ага, мочой приблудного пса, да, поди, еще и шелудивого, – морщась от глубочайшего отвращения, проворчала Ринва. – Еще никогда такой поганой подделки не пробовала…

– Так вот, значит, что мы на себе тащили… а вовсе без бутылок обойтись было нельзя?! Плечи-то не казенные! – выразил свое искреннее возмущение Аламез, даже не предполагавший, что часть их увесистой поклажи составляло спиртное.

– Слюной не брызгай, все мешки тащили, а не только ты! – без толики стеснения или смущения ответила Ринва, делая большой глоток. – К тому ж бутылей всего три было… одну почти допили, вторую вы щас с Вильсетом выхлещете, ну а последняя про запас останется, коль согреться придется иль настроение паршивое случится! В пути никак нельзя без бальзама для души! – философски заметила девушка, вторым глотком опустошив бутылку на добрую треть.

– Обойдешься! – безапелляционно жестко заявил Дарк, принимая из протянутой руки Крамберга бутылку. – С пьянством покончим прямо здесь и сейчас. Надеюсь, последнюю бутылку на двоих как-нить да осилите, а если нет, так выльем… Нечего в походе бельма заливать! Еще неизвестно, что нас под землей ждет…

– А вот и ошибаешься, известно, очень даже известно… – хмыкнула внезапно охмелевшая (а может, лишь притворяющаяся таковой) Ринва, оценивающе взирая на остатки хмеля, уныло плескавшиеся на дне ее бутылки, – …много крови, а еще больше пота… Нет, погодь, сначала пот, а потом кровь… в общем, пот с кровью. О, слышь, как красиво звучит «пот с кровью», прям как «кровь с молоком»! Че-е-ерт! – протянула нараспев девица, выронив бутылку из ставшей вдруг непослушной руки и пристально уставившись на Аламеза мутным взором. – Чего в вино подмешал, супостат?! Споить и поглумиться вздумал?! На честь мою девичью позарился?! Так накося, выкуси! – разведчица резко выкинула вперед руку, чтобы подсунуть под нос Дарка фигу, но своенравные пальцы не пожелали сложиться в кукиш, а лишь зашевелились, как будто перебирая струны невидимой арфы. – Вильсет, слышь, Вильсет, а давай-ка его просто прирежем… будет и чем костер затушить… Чем кровяка хуже мочи? Такая ж горячая! Иль чем еще вы, мужичье, костры тушите?!

Утратившая контроль над своим телом девушка так резко вскочила на ноги, что тут же потеряла равновесие и чуть не свалилась в костер. От падения, грозившего весьма болезненными ожогами, одурманенную хмелем напарницу уберёг Крамберг, вовремя подскочивший к ней сзади и удержавший за плечи. Дарк еще ни разу в жизни не видел, чтоб от вина, да к тому же вовсе не крепленого, люди хмелели так быстро, но больше моррона поразило иное, а именно, что перепившая девица мгновенно протрезвела. Стоило лишь мужским рукам коснуться её, как дурацкое пьяное выражение исчезло с красивого женского лица, а взор из одурманенно-мутного превратился в напуганный.

– Что, опять?! Вильсет, это опять случилось?! – спросила Ринва, ловко выскользнув из объятий.

Ответом послужили тяжкий вздох и скупой кивок сразу отступившего шаг назад товарища.

– Не обращай внимания! Как видишь, у меня тоже странности имеются, – обратилась к Дарку уже абсолютно трезвая Ринва, подсаживаясь к костру. – Тебя должны были предупредить, то последствие плена…

– Так, может, тебе вовсе не пить? – без намека на упрек иль обиду предположил Аламез. – Коль твоя болезнь…

– Даже воду? – перебила советчика разведчица. – Без разницы, что я выпила: молоко, воду, вина, нахлебалась ли щей… Результат всегда один, и ты его видел! Стоит только жидкости попасть в мой организм, и начинается «веселье»… К счастью, продолжается очень недолго.

– Твой недуг лишь в этом состоит иль еще в чем-то проявляется? – поинтересовался моррон и, по недоброму взору девушки сообразив, что ответ скорее всего последует в очень грубой и вызывающей форме, решил сразу уточнить: – Я спрашиваю не из праздного любопытства и вовсе не для того, чтобы насмехаться или узнать твои слабости. Если есть что-то, что может помешать нашей миссии, лучше скажи об этом сейчас.

– Умереть могу в любой миг, а больше ничего… – пожала плечами красавица, уже не сверкая зло глазами. – Внешне болезнь пока лишь в этом проявляется… но я её чувствую, чувствую в своем теле… Я ощущаю её постоянно, каждое мгновение… Нечто чужое, инородное поселилось во мне и медленно убивает, истощает силы изнутри… Не знаю, как это объяснить…