Алексей подключил коммуникатор к видеокамере. Прокашлялся, пошел вокруг зимовья.

– Итак, сегодня третье марта две тысячи тридцать второго года. Я, сержант первого класса Карабанов, и рядовой Аюшев, находясь на истоке реки Малый Хангарок, нашли избушку, а в избушке – тело мужчины. Координаты места…

….Сигнал вызова от майора пришел тогда, когда они уже все закончили и снова сидели на чурках, отдыхая. Алексей возился с коммуникатором. Закутанное в не очень чистое постельное белье и в полиэтиленовые мешки для мусора тело русского мужика Ситникова Георгия Степановича было поднято на лабаз, а избушка закрыта и опечатана самодельной пломбой из веревочки и смолы.

– Потом местные приедут, похоронят, как следует, – вздохнул Алексей, то и дело взглядывая на зловеще торчавший из лабаза полиэтилен. Огнестрельных ран на теле они не обнаружили, было только несколько небольших укусов на руках, которые, по идее, не должны были привести к смерти. Зато увидели, что сосуды на глазах умершего полопались, и от этого раскрытые глаза покойника были похожи на глаза жуткого зомби. Даже зрачков почти не было видно.

– У этих, на «Новом», глаза точно такие же, – сказал Бато.

– Такие же! – подтвердил Карабанов.

– Значит, все-таки «бесы»…

– Значит, да… – глубокомысленно изрек Алексей, отправляя майору и на сервер спецотряда файлы один за одним.

– Почему же, Леха, он тебя утром у палатки не убил сразу?

– Ага, а ты вроде огорчился? – язвительно спросил Алексей, потом вопросительно глянул на друга – не шутит ли тот?

Бато не шутил, смотрел серьезно.

Алексей пожал плечами:

– Не знаю, некогда мне было его расспрашивать. Нет, ну если бы ты не начал палить по бедному инопланетянину, даже не поинтересовавшись целью его визита, то я, конечно, все у него выведал бы, все секреты и планы, ага! Помешал ты мне, брат!

Бурят покачал головой и хотел было ответить что-то, безусловно, такое же едкое, но тут запищал коммуникатор, на экране снова появилось лицо майора. Болтаев выглядел более уверенным, чем два часа назад.

– Карабанов, местные говорят, что тоф Толмачев может находиться на озере Васильева, это правый приток Малого Хангарока, хребет Шойтнаг. Вы промахнулись на семь километров, возвращайтесь и найдите этого Толмачева! – в голосе Болтаева вдруг прозвучали умоляющие нотки, и Алексей понял, что на руднике творится что-то уже совсем нехорошее.

– Сделаем! – твердо сказал он.

Если бы дело касалось одного майора Болтаева, то Алексей, будь на то его воля, ломанулся бы отсюда очень быстро. Но дело, увы, было не только в майоре. Дело было в роте необстрелянных новобранцев, которых с каждым днем становилось все меньше.

– Выполняйте, – сказал майор вдруг сорвавшимся голосом и отключился.

– А дела-то на руднике швах… – протянул Карабанов.

– Тихо! – Бато поднял палец вверх, призывая к тишине, – слышишь?

Алексей прислушался, но ничего не услышал.

– Бубенчик! Олень где-то ходит! – бурят сорвался с чурбана и побежал вверх по склону сопки.

– Эй! Ты осторожнее там! – крикнул ему вслед Алексей.

Он быстро убрал во внутренний карман куртки коммуникатор, взял в руки штурмовую винтовку, оглянулся. Ему пришла мысль о ловушке, но друг уже скрылся за деревьями, Алексей вскочил на ноги и последовал за другом, внимательно вглядываясь в просветы между деревьев.

Но его помощь не понадобилась. Навстречу уже шел Бато и вел послушно шагающего за ним оленя. До этого Алексей видел северных оленей только в зоопарке и удивился его низкорослости. Один из рогов у оленя был обломан. Второй был большой, покрытый мягким, бархатным ворсом. На спине животного лежал, свесившись на холку, мальчик. Шапки на нем не было, в коротких, светлых волосах застряли льдинки…

– Че таращишься? – вдруг рассердился Бато. – Давай сымай свою пломбу, тащи дрова, надо печь топить, человека отогреть надо.

– Да он живой ли? – оторопело спросил Алексей.

– Живой, че не живой? Замерз только сильно.

Через полчаса печка ровно гудела от полыхавших лиственничных дров, тепло медленно расходилось по выстывшей избушке. В котелке закипала вода для чая. На полатях Бато, раздев мальчишку почти донага, тряпочкой, смоченной в масле, быстро и аккуратно растирал его от ступней и кистей рук к сердцу. Периодически он прикладывал ухо к груди мальчика, слушал, а потом, приговаривая:

– Живой, живой!.. – начинал снова его растирать.

Наконец, Алексей отчетливо увидел, что мальчик дышит. Потом ребенок открыл глаза, но, кажется, не понял, где находится.

– Не бойся, – сказал ему Бато, – мы не причиним тебе вреда, мы, наоборот, помогать пришли. Как тебя зовут?

Мальчик молчал, глядя прямо перед собой.

– Может, это, – неуверенно сказал Карабанов, – водки ему налить? Тридцать граммов?

– Ага, водки! Это же ребенок! Понимать надо! Щас вон, чаем горячим напоим. Сладким, со сгущенкой.

Алексей заварил чаю. Бато замотал мальчишку в свой спальник, стал поить его чаем, подложив под спину куртку, поддерживая голову и осторожно поднеся к его губам кружку.

– Давай, потихоньку пей, осторожно, горячий.

Мальчик вдруг схватил кружку обеими руками и начал пить, обжигаясь.

– Ты, друг Бато, вроде, не семейный? Или я что-то упустил?

– Я-то не семейный, – бурят угадал, куда клонит сержант, – да только у меня четверо младших братьев и сестер было. Так что знаю, че делать, когда дети болеют. Мне до детского дома приходилось с маленькими возиться.

– А сколько тебе было, когда в детдом попал?

– Четырнадцать. Да я рассказывал тебе уже. А братья и сестренки кто где оказались, кого родня забрала, а кого по другим детдомам раскидало.

– Да, – сказал Алексей, глядя на маленького найденыша, – проблема, елы-шпалы! И с собой не возьмешь, и одного не бросишь.

Мальчишка был светловолосым, кареглазым, с грубоватыми чертами лица. Напившись сладкого чаю, он лег и закрыл глаза. На слова друзей он не реагировал.

– Эй, малец, расскажи-ка, что случилось, – негромко окликнул мальчишку Алексей, но мальчик не шевелился, словно и не слышал.

– В общем, давай сделаем так, – решил Алексей. – Ты остаешься здесь, а я сбегаю до озера, притащу этого офигенно нужного майору шамана Толмачева, и мы большой и дружной компанией под веселые рулады толмачевского варгана попрем по рекам обратно на рудник! Сначала по Хангароку, потом по Уде. Пацана оставим в Алыгджере, а сами рванем до «Нового». Другие предложения будут?

– Надо держаться вместе, – серьезно сказал Бато. – А то «бесы» нас по одиночке быстро переловят.

– Не переловят, – уверенно заявил Алексей. – Чую – все нормально будет!

– Чует он! – Бато встал с лежанки, подошел к узкому оконцу, выглянул наружу. – Тут этого мало. Они может, тоже чего-нибудь чуют… Может, сидит он сейчас на крыше да нас с тобой «чует». Да и выглядишь ты… Тебя когда в госпиталь везли, и то лучше было.

– А то ты видел, как я выглядел, – огрызнулся Алексей, – сам лежал весь зеленый, когда тебе смотреть-то было?

– А вот видел!

– Спорить с командиром будем или че? Приказ слышал? Тут до притока этого – километров семь всего, и там, в сторону, километров пять, не больше. Если все сложится, как надо, через пять часов я тут уже с Толмачевым буду.

– Какие пять часов? – нахмурился Бато. – Ты чего? Еще три часа и темнеть начнет. Хорошо, если дойдешь до него сегодня. А если он не захочет ехать с тобой?

– Свяжу и притащу! Давай часы сверим. Сколько сейчас? Три тридцать. Нормально. Выход на связь каждые три часа. Как стемнеет, по лесу не шастай. Засветло все делай. Понял?

– Понял… – Бато с огорчением смотрел, как Алексей собирается.

– Если не вернусь завтра и перестану выходить на связь – выводи пацана к людям. Это приказ. Все.

Алексей стал выкладывать из рюкзака вещи, стараясь максимально облегчить его вес, потом стал снимать с себя бронежилет.

– Леха, ты в себе? – спросил наблюдавший за ним Бато.