Литмир - Электронная Библиотека

Щербаков Сергей, Ника Муратова

Нет на земле твоего короля

Дочку мою я сейчас разбужу,

В серые глазки ее погляжу.

А за окном шелестят тополя:

Нет на земле твоего короля…

«Сероглазый король» А.Ахматова

Часть 1

Глава 1

Четырехэтажка протяжно завывала, будто сказочный дикий зверь, продуваемая ветром через закопченные глазницы окон. Ута неподвижно лежала, свернувшись калачиком, на детском пыльном матрасе в углу у оконного проема. Это место ей нравилось: отличный обзор, все как на ладони. Хотя «лежка» не из самых лучших, даже, можно сказать, из опасных. Отходов почти никаких, если не считать огромную пробоину в стене в одной из квартир на третьем этаже, выводящую в соседний подъезд.

Она достала пачку «Данхила», закурила, с наслаждением затягиваясь. В голову почему-то лезли мрачные мысли. А это хуже всего, выбивает из колеи. Начинаешь нервничать, суетиться, делать ошибки. Работа, естественно, насмарку. А малейшая ошибка в ее положении может стоить головы. И в мозгу неустанно свербит: «Самое дорогое в жизни — глупость». Притушив окурок, она спрятала его в полиэтиленовый пакет, где уже звякали две вчерашние стреляные гильзы. Даже для экскрементов и мусора у нее был специальный пакет. Она ни где не должна оставлять после себя никаких следов. Это главное неукоснительное правило, которому она следовала всегда.

Она ждала приближения сумерек. Это было самое удобное для охоты время. После выстрела, как всегда — паника, потом начинают шевелиться, прочесывать, «зачищать». А в наступившей темноте вряд ли кто сюда сунется. Самим же дороже встанет. Двумя этажами ниже незваных гостей ждет пара искусно установленных Расулом «растяжек».

Она придвинула винтовку поближе к себе, напряженно вслушиваясь в завывание ветра, гуляющего по крыше, по заброшенному мертвому зданию с убитыми глазницами.

Уте вспомнились далекий заснеженный в это время года Тарту, поседевшая рано мать, родной университет, в котором училась, и надо сказать, неплохо училась. Почему же она здесь? В этой проклятой богом «дыре». В этой поганой холодной коробке, продуваемой насквозь холодным промозглым ветром, на грязном рваном матрасе, разостланном на захламленном цементном полу. Да, она и не Ута вовсе! Здесь она для всех Фатима!

Почему она здесь? Что привело ее сюда? Лютая ненависть? Месть? Деньги? Наверное, и то и другое, и третье. Ненависть к русским, переданная с молоком матери. Месть за убитого на Восточном фронте под Волховым деда, который воевал против частей Красной армии в группе «лесных братьев» под командованием своего земляка, Альфонса Ребане, потом в легендарной разведгруппе «Эрна», входящей в состав войск СС. За многострадальную его семью, что репрессировали после войны проклятые «коммуняки» и выслали в далекое Забайкалье. Месть за мамину четырехлетнюю сестренку, которая умерла в суровую зиму в далекой захолустной сибирской деревеньке. Наконец, месть за Хельгу, любимую подругу, почти сестру, с которой на соревнованиях разного уровня пробежала на лыжах не один десяток тысяч километров, которую в 95-ом в Грозном озверевшие солдаты, мстя за убитых товарищей, разорвали бэтээрами.

А что же деньги? Да, конечно, и деньги! Что скрывать. Она неплохо заработала на той и на этой войне, отстреливая из засады русских офицеров и солдат. За это платили. И платили не плохо. Платили «зелеными». После первой чеченской она прекрасно устроилась в Германии в Гамбурге, тренером по стрельбе. Часто приезжала к старенькой матери и родственникам в Эстонию с полными руками подарков. Они были рады за нее. Считали, что ее жизнь удалась, что она имеет хорошую любимую работу, что она вышла за границей удачно замуж. Замуж? Ха! Ха! Ха! Да она терпеть не может этих вонючих скотов, волосатых грубых мужиков. Она всегда испытывала к ним отвращение. Началось с того, как на одной из студенческих вечеринок ее пьяную пытались изнасиловать двое однокурсников. До сих пор она испытывает омерзение и покрывается «гусиной кожей», вспоминая их слюнявые губы и потные суетливые руки, ползающие словно осьминоги по ее стройному телу.

Подкатывался и здесь один молодой чеченец, красавец Рустам, думал, наверное, что неотразим, как Парис. Рассчитывал, видно, что она тут же кинется ему в объятия, забыв обо всем на свете. Но она отшила его. Потом он опять на одной из конспиративных квартир, где они вместе скрывались, попытался позволить себе лишнее и силой овладеть ею. Ей надоели его домогательства и она пожаловалась Исе. После чего боевики боялись посмотреть в ее сторону, не то что дотронуться пальцем. Иса, правая рука эмира Абу Джафара, его слово в отряде закон. Никто не смеет перечить ему. Иначе — жестокая смерть!

Она была всегда осторожной во всем, даже в своих привязанностях, и уж тем более в убийствах, в отличие от Хельги, за что та и поплатилась. Ута старалась в день делать не более двух выстрелов, это было как бы неписаным правилом для нее, гарантией ее безопасности. Хельга же, стреляя, входила в такой раж, что уже не могла остановиться. Она была азартным человеком и отменным стрелком. Президент Джохар Дудаев высоко ценил их дуэт. Хельга получала от «охоты» не только порцию адреналина, но и огромное наслаждение, сродни оргазму. Она буквально издевалась, играя со своими жертвами. Поочередно вгоняла пули в конечности солдатам, и когда те уже не могли двигаться и ползти, пятым выстрелом ставила окончательную точку на чьей-нибудь жизни.

Ута бережно извлекла винтовку из чехла. Прицел и ствол для маскировки были обмотаны тряпьем.

— Ишак, вонючий! — проронила она вслух, вспомнив, как Рамзан, эта волосатая грубая горилла, в пещере в темноте нечаянно уронил на ее винтовку ящик с боеприпасами, при этом разбив вдребезги ночной прицел. Что тогда было, трудно передать словами. Иса, рассвирепев, чуть не замочил боевика на месте. В базовом лагере под Ножай-Юртом были четыре снайпера: она, украинец Микола Ковтун из Львова, одноглазый афганец Абдулла и молодая чеченка Зухра. С молчаливой дикой Зухрой ей трудно было найти общий язык, та шарахалась от нее, как затравленный зверек, сверкая в испуге большими карими глазами, да она особенно и не стремилась к контакту с этой дикаркой. С тупым грязным арабом тем более. Что может быть общего у отличницы университета с темным немытым туземцем? С Миколой же у них сложились нормальные деловые отношения, можно сказать, даже дружеские, но не больше. Парень он был из себя видный, с внушительным послужным списком. Когда-то служил в спецназе в Афгане, потом воевал в Приднестровье, Карабахе, на Балканах. Ковтун неоднократно предлагал ей работать в паре, но она отказывалась, слишком опасно, Лучше надеяться только на себя. Так вернее. Чем платить жизнью за чужие ошибки.

Ей часто снились смеющаяся румяная Хельга в белой вязаной шапочке с красным орнаментом, с лыжами на плече, горящий разрушенный Грозный, соревнования по биатлону. Как она бежит, задыхаясь и преодолевая крутые подъемы, спуски, резкие повороты. Как пытается собраться на рубеже огня. Легла! Ноги в стороны! В упор! Подвела мушку! Выдохнуть! Задержать дыхание! Плавно нажать на спусковой крючок! Бах! Передернула пальцем затвор! Бах! Выдохнуть! Собраться! Плавно затвор! Бах! Пелена перед глазами! Бах! Стучит сердце! Вырывается из груди! Выдохнула! Еще раз выдохнула! Соберись же! Бах! Черт побери! В молоко! Четыре мишени закрылись, пятая же пялится на нее, смеясь, черным кружочком! Вскочила! Винтовку за спину! Где палки?! Штрафной круг! Быстрее! Еще быстрее! Маргус загрызет после соревнований! Будет пилить весь день! Всю неделю! Бежать!

Ута достала из рюкзака термос. Надо подкрепиться, а то без движения совсем можно окоченеть от холода. Как стемнеет за ней придет Расул, невысокий хмурый чеченец лет тридцати пяти, который снимет растяжки и отведет ее на ночевку к кому-нибудь из чеченцев, в надежное место. А на рассвете она вновь выйдет на «охоту», но уже далеко отсюда.

1
{"b":"216772","o":1}