Однако, вместе с новичками мы принимали на работу проблемы. Далеко не все айны стремились профессионально расти. Многим хватало зарплаты подсобного рабочего для непритязательных потребностей. Аборигены не пытались чему-либо учиться, освоив разговорный русский язык и выстроив избу на окраине города. Да, они соблюдали правила проживания в городе, ходили в баню и засаживали огороды овощами. Но, квалифицированными рабочими и мастерами оставались одни русские переселенцы, за редким включением немногочисленных маньчжурских ремесленников. Айнам, вполне хватало заработков подсобного рабочего, на фоне нищеты родичей в лесах, они и так смотрелись высоко. Тем приятнее стала женитьба Николая Сормова на Пате Муале, внучке знаменитого кхмерского мастера-механика. Учитывая нестабильную ситуацию в Камбодже, засланному в качестве свата Палычу, удалось уговорить главу дома мастеров переселиться в Беловодье.

  В результате, на свадьбу дочери, сестры и племянницы, приехали два десятка кхмерских мастеров-механиков высокого класса. Все поселились в Невмянске, а отец Паты получил от меня в подарок мои наручные часы. Как говорится, мне удалось взять его "на слабо", задав провокационный вопрос, сможет ли он повторить чудесную игрушку, изготовленную на моей родине? Я давно вынашивал планы развития часового производства, но, останавливала нехватка квалифицированных кадров, умения беловодских часовщиков хватало лишь на ходики, обычные настенные часы с гирями и маятником. Теперь, найдя азиатского Кулибина, рискнул расстаться со своими старыми, надёжными часами, работавшими не хуже иного хронометра. И, не прогадал. В руках у опытного мастера оказался не только экземпляр невиданного в восемнадцатом веке хронометра, но, через Сормова удалось помочь кхмеру редкими сплавами, пружинами, технологическими советами.

  Азиаты работали неторопливо, поняв моё желание видеть не уникальное изделие, а стандартный продукт, недорогой и пригодный для массового производства. И, спустя два года добились нужного результата, выпустив целую линейку добротных часов. От простеньких дешёвых "луковиц", в стальном корпусе, до точных хронометров в золотых корпусах, наручных, карманных, каминных и прочих видах. Именно мастерам семьи Муала баронство заказало огромные партии "командирских" часов, хронометры для морского флота и много настенных часов в присутственные места. Соответственно, через четыре года родственники Сормова разбогатели, первыми из азиатских переселенцев. А, мы с Иваном постарались разрекламировать "беловодское чудо" во всех доступных нам странах, печатали листовки с кратким описанием того, чего можно добиться в Беловодье своим честным трудом, без всякого обмана.

  Нужно ли говорить, что к концу восьмидесятых годов, благодаря такой пиар-кампании в Европе и Азии, тоненький ручеёк переселенцев в Беловодье начал превращаться в устойчивый поток. Число русских и европейских переселенцев выросло, до пяти тысяч семей ежегодно. Азиаты, измученные гражданскими и колониальными войнами, бушевавшими по всей Юго-Восточной Азии, устремились в Беловодье такими темпами, что пришлось выстраивать эмиграционную службу. Выбора у меня не было, надоели скандалы и упрёки Гермогена, обвинявшего меня в нарушении Положения баронства. Многочисленные азиаты, европейцы, расселявшиеся на острове Белом, не собирались в большинстве своём, принимать православие. Мы рисковали потерять религиозную опору, превратиться в подобие Соединённых штатов Америки, чего с Палычем искренне боялись. Да ещё британцы нам "помогли", организовав в Бенгалии страшный голод, как раз в 1781-1785 годах. По разным оценкам, там погибли от голода до десяти миллионов человек*. Это в крошечной Бенгалии!! Начиная с 1783 года бенгальцы, узнав о нашем конфликте с британцами, правдами и неправдами добирались до острова Белого, с каждым годом таких становилось всё больше и больше. Как раз эти беглецы, больше похожие на ходячие трупы, согласны были на любые условия, лишь бы спасти свои семьи и детей от смерти, принятие православия и изучение русского языка их совершенно не пугало.

  Так вот, жизнь заставила нас с Иваном откорректировать свои планы на ближайшие годы. Мне пришлось вернуться к административной работе, выстраивая чиновничий аппарат Беловодья. Три года я мотался по острову и соседним странам, дважды плавал в Австралию, побывал в Новой Зеландии и Тасмании. Результатом этих поездок стали чётко обозначенные инструкции и правила работы с эмигрантами. Всех славян вместе с азиатами, принимавшими православие за время карантина, оставляли жить на острове Белом, превращавшемся в типичную западноевропейскую, монокультурную страну, поскольку все жители считались русскими. На острове действовали строгие правила поведения, проживания и отношения к охране природы, поддерживаемые бдительными религиозными деятелями.

  Мы, всё-таки, пытались воспитать в славянах не только уважение к труду, издавна им присущее, но, и, строгое соблюдение порядка. Удалось же немцам, воспитать покорённых западных славян в подобных требованиях. К двадцать первому веку никто и не вспомнит, что две трети территории Германии находятся на славянских землях, а носителями истинно прусского духа, ставшего олицетворением германского государства ещё в девятнадцатом веке, стали потомки племён пруссов, самых буйных славян. Настолько буйных, что не успели создать своё государство к началу захвата их немцами, за что и поплатились полной ассимиляцией. Вдруг у нас получится совместить русскую смекалку с немецкой аккуратностью и азиатским трудолюбием? Хотя бы на острове Белом, на базе православия и высоких технологий.

  Остальные эмигранты - европейцы и азиаты, не готовые к отказу от религии и резкой перемене образа жизни, уже за наш счёт, отправлялись осваивать южный материк, соседние с ним острова, либо западное побережье северной Америки. Со многими заключались договоры, от пяти до десяти лет, на определённую деятельность, необходимую в том, или ином, регионе. Баронство снабжало новичков инструментами, кое-какими средствами, и отправляло с очередным караваном работать на благо страны. Пока европейцы не спохватились, я торопился заселить людьми не только Австралию, но и соседние с ней острова. Все эти южные поселения отнимали много средств, окупаемых, однако, одними поставками селитры с пятого материка, так, что жадничать мы не собирались.

  К тому же, Палыч почувствовал, что может немного отдохнуть, и, моментально договорился с испанцами почистить дно порта Манилы. На паритетных, разумеется, основаниях. Наши водолазы приобрели великолепный опыт в портах Камбоджи, посему в Маниле начали с самого приятного. А именно, подъёма золотых слитков из трёх затонувших кораблей, расположение которых разведали давно, во время "дружественных визитов". Испанцы, естественно, тут же попытались нагло отобрать поднятый груз, подняв какие-то замшелые законы и плюнув на заключённый договор. Палыч, без всякого спора отдал поднятые две тонны золотых слитков, демонстративно поднял водолазный колокол и покинул порт Манилы.

  Другой вопрос, что его ребята остались работать, перебравшись на другое судно. Работы пришлось проводить по ночам, отрабатывая ночные погружения. Благо, подводные фонари давно имелись, и, кое-какой опыт был. Не обошлось без определённых накладок, однако, к концу 1785 года Беловодье оказалось обладателем тридцати тонн золота в слитках и трёх пудов изумрудов. Иван, воспользовавшись такой удачей, тут же выпросил у меня разрешение на тренировки своих бойцов "в реальных боевых условиях". Несмотря на огромные затраты, в основном на оружие и боеприпасы, я поддержал Палыча. Кхмерские и аннамские батальоны нуждались в постоянном пополнении боевого опыта, кто-то из великих полководцев сказал, что долго не воевавшая армия превращается в балласт. Да и сроки годности снарядов истекали, если их уничтожать, так с пользой!

   Не имея возможности, и, не желая создавать армию в десятки тысяч солдат, мы собирались постоянно поддерживать беловодские боевые отряды в тонусе. Хитрец Невмянов, в начале 1786 года высадился в городке Мачилипатнаме, в колонии британской Ост-Индской кампании на восточном побережье полуострова Индостана с четырьмя батальонами, где за полгода, под прикрытием туземных племён, полностью очистил полторы тысячи километров побережья от присутствия англичан. Место высадки было выбрано не случайно, нам удалось взять в свои руки крупнейшие места добычи знаменитых индийских ювелирных алмазов. С 1786 года мы стали крупнейшими поставщиками бриллиантов в Европу, в первую очередь, конечно, в Санкт-Петербург. Теперь уже Екатерина Вторая могла назвать Индию сверкающим бриллиантом своей короны.