— Молчи, отродье шелудивого пса! — Шиит сбросил маску сладкоречивого святоши и позволил увидеть свое истинное лицо, что случалось нечасто. — Тебе еще предстоит научиться разговаривать с теми, кто старше и выше тебя! — Затем, так же неожиданно, вернулся прежний смиренный слуга Аллаха:
— Ты еще не пришел в себя после сражения со злодеем. Прости меня за то, что я на миг сорвался, сын мой, именно я должен проявить большее понимание и сочувствие. Все в руках Аллаха, и подвластно воле Его. Итак, о племянник, скоро приедет машина. Фридландер-Бей будет очень доволен.
— Я не успею купить ему маленький презент, Хассан.
Он хмыкнул:
— Твой рассказ — лучший подарок. Ступай с миром, Одран.
Я ничего не ответил и убрал телефон. Потом поправил сумку на плече и поплелся к своему бывшему дому. Я встречусь с Папой, а потом спрячусь в пыльном чулане Исхака Джарира. Хорошие новости: из игры выбыл Хан. Именно он стремился меня убрать. Значит, второй убийца не жаждет моей смерти. По крайней мере, очень надеюсь, что в моих рассуждениях нет ошибки.
Ожидая появления Папиного авто, я размышлял о своем поединке с Ханом. Я искренне ненавидел его — стоило только воскресить в памяти изуродованное тело Селимы или ужас, испытанный в доме Сейполта, и гнев переполнял душу. Сначала наемник расправился с Богатыревым, пожелавшим уничтожить собственного племянника. Никки — главная фигура; остальные убийства лишь следствие лихорадочных попыток убрать следы, чтобы замять скандал в благородном семействе. Думаю, усилия увенчались успехом. Конечно, многие в нашем городе знали подоплеку событий, но раз принц умер, на его родине бунт не состоялся. Царь Вячеслав по-прежнему правил страной; партия монархистов выиграла. Более того, хорошенько поработав, они смогут даже использовать смерть Никки, чтобы усилить контроль над бурлящей державой.
Мне на все это наплевать. Что касается Хана, я сохранил ему жизнь; ненадолго, конечно. Его ждет свидание с палачом во дворе мечети Шимаал, где происходят казни. А в оставшееся время пусть перебирает в памяти свои зверства, с ужасом ожидая часа возмездия.
Появилась машина; мы быстро добрались до владений Фридландер-Бея. Лакей оставил меня в той же комнате, где я уже дважды ожидал приема. Папа молился. Он никогда не выставлял напоказ свою набожность, что заставляло относиться к нему с особым уважением. Иногда, глядя на старца, я испытывал стыд за собственное поведение; в такие минуты я воскрешал в памяти зверства и злодеяния, в которых он виновен. Обычный самообман. Кто из нас безгрешен? Уверен, Фридландер-Бей не строил никаких иллюзий. По крайней мере, он взывал к Господу, моля о прощении. Однажды Папа объяснил мне суть политики, которой придерживался: он должен заботиться о благополучии огромной армии «друзей и помощников», и зачастую оградить их от беды можно лишь обходясь с беспощадной жестокостью с теми, кто не принадлежит к его клану. Если подходить к делу с подобной позиции, Папа представал умелым лидером и строгим, но любящим и справедливым отцом для своих подопечных. Я же, напротив, выглядел ничтожным отщепенцем, нарушившим никак не меньше запретов, но, в отличие от Фридландер-Бея, не по необходимости, а из голого эгоизма. Вдобавок, меня не хватало даже на то, чтобы хорошенько попросить у Аллаха прощения.
Наконец один из Булыжников, охраняющих Папу, сделал мне знак. Я вошел в кабинет; Бей ожидал меня, сидя на старинном диване.
— Ты снова оказываешь нам честь, — он показал, чтобы я располагался на таком же антикварном чуде напротив него.
— Ты оказал мне великую честь, позволив приветствовать тебя в твоем доме, — откликнулся я.
— Прошу, раздели со мной мой скромный обед.
— Ты — отец щедрости, о шейх! — В отличие от прежних встреч с Папой, я не чувствовал страха или неловкости. В конце концов, сегодня я совершил для него невозможное! Мне постоянно приходилось напоминать себе, что теперь великий человек — мой должник.
Слуги внесли первую перемену блюд; Фридландер-Бей тем временем говорил о разных пустяках. Мы отведали понемногу от каждого яства: все удивительно вкусно приготовлено. Я избавился от программы, подавляющей чувство голода, и сразу же осознал, что страшно хочу есть и с готовностью поучаствую в небольшом банкете, который устроил Папа. Но остальные училки решил пока не трогать. Причина простая — страх.
Появилось блюдо с мясом ягненка, курицей, говядиной, рыбой и гарниром — рисом и овощами. В конце трапезы нам предложили несколько сортов сыра и свежие фрукты. Когда грязные тарелки унесли, Папа и я раскинулись на диванах, попивая крепкий кофе со специями.
— Да будет вечно обильным твой стол, о шейх, — произнес я. — Это была лучшая трапеза в моей жизни.
Ему явно пришлись по вкусу мои слова.
— Слава Аллаху, я рад, что сумел угодить тебе. Выпьешь еще чашку?
— Да, благодарю, о шейх.
Все слуги, включая даже Говорящих Булыжников, удалились. Фридландер-Бей налил мне напиток сам — почет, который оказывают особо дорогому гостю.
— Теперь ты должен признать, что мои планы относительно тебя оказались верными, — сказал он негромко.
— Да, о шейх, моя признательность безгранична.
Он отмахнулся.
— Не ты, а жители нашего города, включая меня, должны благодарить тебя, о сын мой. А сейчас надо поговорить о будущем.
— Прошу прощения, о шейх, но пока мы полностью не обеспечили нашу безопасность сегодня, рано строить планы. Один из угрожавших нам злодеев пойман, но второй еще на свободе. Возможно, он уже вернулся туда, откуда его к нам послали, он уже давно не давал о себе знать. Однако не стоит отвергать вероятность того, что он до сих пор прячется где-то в городе. Мы поступим мудро, если постараемся выяснить, кто он и где его логово.
Старец нахмурился и потер щеку.
— Сын мой, лишь ты один веришь в существование другого убийцы. Не вижу, почему человек, который сначала назывался Бондом, а затем Ханом, не мог стать и палачом, так неслыханно надругавшимся над Абдуллой. Ты упоминал о том, что видел у него множество личностных модулей. Разве нельзя допустить, что один из них сделал из Бонда-Хана демона, убившего принца Николая Константиновича?
Господи, как мне убедить этих людей? — О шейх, по твоей теории выходит, что один и тот же человек работал и на коммуно-фашистов, и на белорусских монархистов. Если так, то он на каждом шагу гасил бы собственные усилия. Подобная позиция способна оттянуть развязку, чем он, очевидно, хотел воспользоваться, хотя очень трудно понять, как именно. Кстати, появляется возможность рапортовать о положительных результатах и той, и другой стороне. Но как потом выпутаться из создавшегося положения? В конце концов, один хозяин наградит, а другой — покарает такого «слугу двух господ». Нелепо думать, что кто-то одновременно защищал и старался уничтожить Никки. Вдобавок, экспертиза установила, что неизвестный, растерзавший Тами, Абдуллу и Никки, ниже ростом и массивнее, чем Хан. И у него короткие толстые пальцы.
По лицу Фридландер-Бея скользнула слабая улыбка.
— Твое видение событий, о достойный сын мой, не лишено остроты, но, увы, страдает ограниченностью. Я сам иногда вынужден поддерживать обе стороны. Что еще остается делать, если ссорятся твои возлюбленные друзья?
— Прости меня, о шейх, но мы обсуждаем не обычные распри, а целую серию хладнокровных убийств. Кроме того, ни немцев, ни русских нельзя назвать друзьями. Их трения никак не касаются нас, жителей города.
Папа покачал головой.
— Ограниченное видение, — тихо, словно про себя, повторил он. — Когда империи неверных рассыпаются, пред миром предстаем мы, обретая новую силу. Когда два великих шайтана, Советский Союз, а потом Соединенные Штаты, распались на множество государств-осколков, это был дар Аллаха.
— Дар? — Я не понимал, при чем здесь Никки, мой модифицированный мозг и несчастные, заброшенные обитатели Будайина.
Брови Фридландер-Бея сошлись в единую линию; неожиданно он стал похож на великого воина пустынь, подобного могучим полководцам, за многие сотни лет до него поднимавшим гигантские армии на битву. Причем каждый потрясал непобедимым мечом Пророка.
