Её слезы тут же высохли. Она тоже выпрямилась. И неожиданное он увидел, как заблестели её глаза. Господи, он снова увидел, как блестят её глаза!

- Я никуда с тобой не поеду!

Он навис над ней, почти теряя терпение.

- О нет, моя милая. Ты поедешь, - обманчиво мягким голосом заверил он, едва сдерживаясь от того, чтобы снова не схватить и не задушить её своими поцелуями. - Ты поедешь, потому что всему этому безумию давно нужно было положить конец. И если ты не будешь готова ровно через шестьдесят минут, я приду сюда и поволоку тебя отсюда в любом виде, и никто не посмеет меня остановить, ясно?!

Он развернулся и зашагал к двери, намереваясь на самом деле привести в исполнение свои угрозы, если она вздумает ослушаться. Но едва он дошёл до двери, как услышал её голос:

- Себа, я никуда не…

Он обернулся к ней с таким стальным блеском в глазах, что она не смогла договорить. Зато сказал он. Причем очень многообещающе.

- Я увезу тебя отсюда, а потом… - Он сузил глаза и окинул её жарким взглядом с ног до головы. - Потом я покажу тебе, как мне это “не понравилось”!

Он вышел и так сильно хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка. Себастьян намеревался на самом деле показать ей, как это ему “не понравилось”, когда приблизится ночь. Лишь бы дождаться ночи.

Глава 20

Подумать только, но Тори согласилась поехать с ним. И он даже не соизволил объяснить ей, куда увозит её. Себастьян лишь поспешно запихнул её в карету, закрыл дверь и велел кучеру пустить галопом лошадей, пока она не передумала. Как будто у неё был выбор. Как будто она могла ослушаться его, даже если бы Кейт не сказала, что он хочет увезти её в Гретна-Грин, чтобы жениться на ней.

Тори не могла в это поверить, но он хотел жениться на ней! И, не прося её руки, увозил её туда, где это сделают за считанные минуты.

Наконец-то!

С той самой минуты, когда она открыла двери Клифтон-холла и увидела его, с того мгновения, когда он показал ей свой валун и вместе с ней положил свою руку на массивный камень, Тори знала, что хочет быть с ним. Она так часто думала об их будущем, так отчаянно желала принадлежать ему, что даже не представляла, что всё произойдёт с такой поспешностью.

Тори хотела, чтобы он сказал ей о том, что хочет жениться на ней. Чтобы Себастьян смотрел ей в глаза и просил её руки. Чтобы предложил ей разделить с ним его жизнь. И ей хотелось, чтобы он видел, как она соглашается это делать. С каким безграничным желанием она стремилась разделить с ним не только его жизнь, но и все горести, радость и боль, счастье и смех, что ждало их впереди.

Но он продолжал оставаться угрюмым и немногословным мужчиной, чьи объятия и поцелуй совсем недавно вновь вернули её к жизни.

Подумать только, но скоро она получит благословение церкви разделять с ним не только жизнь, но и постель. От одной этой мысли ей вдруг стало очень жарко.

Тори вздрогнула и вжалась в спинку сиденья, вспомнив его неожиданное появление в своей комнате. То, как он смотрел на неё, то, что он говорил ей тогда, причиняло невыносимую боль. Он бросал в неё её же слова, причиняя невыносимую боль. Она была готова ударить его, если бы он не замолчал. Но в то же самое время ей хотелось броситься к нему и попросить сказать, что те слова были произнесены по ошибке. Сказать, что то, что произошло между ними ночью, было нужно ему почти так же, как ей. Она даже рискнула спросить, понравилось ли это ему. И что получила? Гнев такой силы, что он чуть не снес дверь её комнаты. Пылающий взгляд, который чуть было не испепелил её. Неужели было так сложно сказать “да” или “нет”?

И вот они ехали весь день, не сказав друг другу ни единого слова: он, скача на своей лошади, а она, тихо сидя в карете. Неужели они собирались пожениться в таком же молчание?

“Без тебя я настолько беден, что даже смерть не желает забирать меня к себе”.

Вспомнив его слова, Тори ощутила ком в горле. Только он один мог целовать её так, что хотелось умереть от упоения, сказать одно слово, от которого хотелось плакать, а потом признаться в том, что воскрешало её к жизни. И только он один был способен заставить её сердце или чаще биться, или вдребезги разбиться.

Взглянув на него через окно черного ничем не примечательного экипажа, Тори почувствовала щемящую нежность. И любовь такой силы, что перед глазами всё поплыло. Любить его было и трудно, и легко. Это причиняло острую боль, но в то же время, если он забывал о преградах и обнимал её, это приносило с собой неизъяснимое наслаждение, делая её самой счастливой.

Они остановились только тогда, когда стемнело. К этому времени Тори чувствовала такую усталость, что хотелось только одного: снять дорожное платье, взобраться на кровать и поскорее уснуть. Однако она замерла, когда дверь экипажа открылась и к ней потянулась знакомая загорелая рука. Замерев в нерешительности, Тори сглотнула и подняла взгляд на Себастьяна, который пристально смотрел на неё. Он выглядел таким отчуждённым, таким суровым и хмурым, однако глаза выдали все его чувства. Он устал почти так же, как она. И возможно даже больше, потому что всю дорогу провёл в седле.

Он ждал, когда она протянет ему руку. У Тори громко стучало сердце, когда она вложила свои пальцы в его широкую ладонь. И его тепло успокоило её. Что бы ни произошло, он продолжал оставаться для неё тем скромным, замкнутым, робким парнишкой, который так же легко принял её в свое общество. Принял в свою жизнь.

Когда она вышла из экипажа, он положил ее руку себе на локоть и тихо, но твердо велел:

- Держись возле меня.

Как будто она могла куда-то убежать. Тори кивнула, и едва они зашагали к дверям постоялого двора, как она нахмурилась, отметив, как медленно он идет, тяжело наступая на правую ногу. На раненую ногу! Она с гневом обернулась к нему, готовая отчитать за то, что он совершенно не заботиться о себе, но в этот момент к ним с улыбкой вышел хозяин гостиницы.

- Мистер и миссис Колбот, рад приветствовать вас в моем скромном жилище. Ваша комната уже готова и ждёт вас.

Вскинув брови, Тори посмотрела на Себастьяна и тихо спросила:

- Мы женаты?

И произошло удивительное. Он улыбнулся ей так несмело, но тепло, что сердце замерло, а потом затрепыхалось, готовое выпрыгнуть из груди.

Боже, он был просто неотразим, когда улыбался! И могла ли она продолжать сердиться на него? Какой глупый вопрос…

Он повёл её к лестнице, они поднялись на второй этаж и, пройдя по коридору до самого конца, вошли в единственную дверь справа. И оказались в небольшой, но уютно обставленной комнате, где приветливо горел камин. Внутреннее убранство было скромным, но не это поразило Тори, Взгляду сразу бросалась огромная кровать, стоявшая напротив камина и застеленного твидовым одеялом.

- Это наша комната? - спросила она, отпустив его руку и повернувшись к нему.

Себастьян долго смотрел на неё хмурым взглядом, от которого мурашки побежали по спине, а потом медленно кивну.

- Да.

Тори обхватила себя руками и отвернулась от него, ощущая и холод и жар одновременно. Сегодня ей предстояло разделить с ним не только комнату, поняла она по его тяжелому взгляду.

Она подошла к круглому столу, стоявшему недалеко от камина, на котором был накрыт ужин, и хотела сказать что-то, что могло бы разрядить это непонятное, волнующее и немного пугающее напряжение между ними, но услышала его требовательный голос:

- Запри за мной дверь и не открывай никому, пока я не вернусь.

Обернувшись, Тори с негодующим беспокойством посмотрела на него.

- Но… У тебя болит нога, и ты еле ходишь. Куда ты пойдешь в таком состоянии?

Его лицо было по-прежнему непроницаемым, когда он ответил:

- Мне необходимо кое-что сделать.

По его неумолимому взгляду она поняла, что спорить с ним бесполезно. Тори оставалось стоять и смотреть на то, как он медленно развернулся и так же медленно, почти хромая, направляется к двери.