Увы. Нынешнего "горбачева" поддерживают очень весомые в СССР силы. "Консерваторы", скажем так, ничего сделать не могут. И адмирал, ее адмирал... он все же очень стар. Анна получила эти сведения от одного своего воспитанника, ныне доросшего до самого что ни на есть верха. Кое-что прочитав, Михаил просто отбросил это в сторону.

"Меня предали тогда, - сказал он. - Мы с ребятами положили уйму сил на благо нашей новой Родины. Мы сделали все, что могли. Пусть теперь другие делают. А если не смогут - значит, дерьмо они, недостойное СССР. Пропади оно все пропадом. Буду читать Дюма и пить сок и кефир. Не хватало мне еще в мои девяносто куда-то бегать с автоматом".

Анна вздохнула. "Нет, это все правда, конечно. Но - не могу. Пока ноги ходят, глаза видят, руки не трясутся - не могу".

На одном из маршрутов президентско-председательского вояжа будет момент, когда эти двое из ларца выйдут на открытую местность и скажут по коротенькой, в несколько минут, речи. А в домике всего-то в шестистах метрах от места встречи, которое изменить нельзя, лежит старая захоронка времен работы во "внутренней разведке", или инквизиции, как ее ехидно именовал товарищ Пономаренко. Эх, был бы Пантелеймон Кондратыч жив... семьдесят первый, сердце. Глядя на нынешние события - начинаешь поневоле сомневаться, что сам помер. За несколько дней до смерти ведь на охоту ходил, вполне нормальную, не то что "один раз выстрелил - убил кабана и трех уток"...

И захоронок таких по Москве у Анны несколько. Она их периодически проверяет и обновляет. В этой лежит СВД с весьма приличной оптикой. Очень кстати, что не "мосинка" - одной пули может и не хватить. А дальше - авось да будет какое-то расследование, авось да выплывет какое-нибудь говно наружу, авось да получится прищучить этих тварей.

Ну, а не получится - так помните, меня зовут капитан Смоллет! Тьфу, то есть не Смоллет. И не капитан, а намного больше. Я вам не эти бесхребетники из ихней РФ 90-х. Буду отстреливать предателей, пока сил хватит.

- Анюта, солнце, ты чего?

Кошмарный сон оборвался резко и внезапно, будто и вовсе не бывал.

Анна вскочила с постели, подбежала к зеркалу. И лишь тогда убедилась, что это всего лишь сон. Ей по-прежнему двадцать два, и она еще не получила ту пулю под колено в Львове в пятьдесят пятом, потом два ножевых ранения в Ташкенте в шестьдесят первом и смачный удар лопатой по затылку от поганца Борисова на хуторе близ Таллина в шестьдесят шестом. А будет ли все это - или так и останется сном? Так ведь она запомнила ситуации, лица и имена! И некто Борисов Сергей Сергеевич, как и тот, кто называл себя Фредди Ромм, и Серебряков, еще одна мелкая гнида - получат свое с самого начала! Если только эти люди попадутся на пути - и разумеется, после самой тщательной проверки, что за ними уже числятся достаточные грехи. А если пока не числятся - будем следить и ждать, как кот у мышиной норки.

А пока что она молодая, красивая, здоровая и сильная, и сейчас сорок четвертый, победный год. А сон - нет, не может быть, чтобы он сбылся! Ведь мы же знаем, что будет, и товарищ Сталин знает, и товарищ Берия знает, и Пантелеймон Кондратьевич знает - и что-то делается уже, и будет сделано, а значит запас прочности советской системы должен быть побольше, ну никак не должно рвануть в том же восемьдесят шестом или девяносто первом! Хотя, какой там был год - но наверное, не двухтысячный, уж больно резво я там бегала для восьмидесятилетней!

Ничего, справимся! Войну переиграли - и с этим справимся. Детям и внукам СССР оставим, а не какую-то ЭрЭфию! Ой, а были ли у меня там, в будущем, дети - не помню! Ну, да это поправимо! Гоните прочь хандру и сплин! А Лазарев, ее Адмирал - вот он, рядом, еще вполне здоровый и крепкий мужик, ну не дашь ему на вид больше тридцати пяти!

- А вот я тебе сейчас покажу, "чего", - шутя, опрокинула мужа на спину Анна. - Я тебе, гость из будущего, сейчас покажу, как меня будить! Ты сейчас дооооолго оправдываться будешь!

Лазарев, естественно, отпираться не стал - не дурак же, в конце концов. Только отстраненно подумалось будущему полному адмиралу, что женщин, что одну конкретную, что всех в целом, понять в принципе невозможно. Это вам не подлодка какая-нибудь.

За сто километров от Рима. 26 февраля 1944

   Красная "Альфа-Ромео", всего лишь четыре года назад выигрывавшая гонку за гонкой, неслась по грунтовой дороге. Сегодня человек, сидевший за рулем, наносил второй раз за свою жизнь оскорбление Гитлеру и всей Германии. Тацио Нуволари понимал, что если в небе появится немецкий самолет - его пассажир обречен. Но сейчас яркий автомобиль проходил поворот за поворотом быстрее, чем на памятном Гран-при Германии. Мелкие камни веером вылетали из-под колес на виражах. Сегодня Тацио спасал свою душу. Работу в германской фирме после той победы до самой войны после событий в Риме он считал тяжким грехом.

   Эти проклятые немцы ведут себя в Италии, как гунны Аттилы! Счастье, что их не так много, у Гитлера просто не хватает солдат занять все. И раньше они грабили в формально союзной им стране, забирали провизию за никчемные бумажки, евро, или просто по праву силы - а еще они насиловали женщин, не стесняясь мужей, отцов и братьев, и убивали всех, кто пытался помешать. Теперь же они легко могут пристрелить на месте любого, кто покажется им подозрительным - а к таковым причисляют даже тех, кто оказался вдали от дома без уважительной, для немцев, причины! И еще пугают нас русскими, которые, по их словам, совсем как дикие людоеды с каких-нибудь островов - вот только хуже, чем немцы, на взгляд Тацио, быть уже нельзя! А про русских все говорят, что на севере есть целый край, и немцам нет туда хода, зато там всем командуют именно русские, ставшие во главе гарибальдийских партизан, у них целая армия, тысячи отлично вооруженных бойцов - и они не грабят, и с уважением относятся к Церкви! В отличие от немцев - неужели та русская листовка была правдой, что Гитлер пообещал сатане истребить христианскую веру?

   Дорога была обычной, сельской, не шоссе - и это было тревожно. Местные фермеры, в надежде хоть как-то отгородиться от непрошеных гостей в серо-мышастых мундирах, придумали забывать на проезжей части старые бороны или иное ржавое железо, а уж что делали с ямами и мостиками, трудно описать! Но Тацио было сказано - этот путь сегодня будет для него в идеальном состоянии. Что ж, все в руках Божьих и по слову того, кто сидит рядом! И что значат для настоящей "Альфа-Ромео" какие-то мотоциклы с немецкими жандармами, плетущиеся далеко позади? Но вроде там были и мерседесы гестаповцев, а это уже серьезно.

   Дорога взлетала на холм и сразу делала поворот. Там, незаметная снизу, стояла маленькая церковь, сгоревшая два дня назад. Немцы, проезжая мимо по какому-то своему делу, походя остановились на минуту, чтобы пристрелить на пороге священника и поджечь здание. Так что остались лишь каменные стены, и одинокая могила рядом. И два человека ждали тут - один был возрастом, фигурой, одеждой и даже лицом похож на пассажира "Альфы". Все, как было условлено - сожженная церковь и убитый священник не изменили в плане ничего.

   Тацио резко затормозил, поравнявшись с двоими ожидающими. Его пассажир, довольно ловко для своего почтенного возраста и сана, выбрался из кокпита "Альфы" и произнес:

   - Да будут отпущены все твои грехи, сын мой. Благословляю тебя на подвиг во имя веры Христовой!

   И поспешил скрыться в кустах вместе с одним из встречающих. Второй же, который был похож на прежнего пассажира, забрался на его место в машину и сообщил знаменитому автогонщику:

   - Погоня в полутора километрах позади. Наша цель - увести их. Тацио, ты лучший водитель Италии, Европы, да и всего мира. У тебя лучшая машина, "Альфа", и этим всё сказано. А там слуги дьявола... на мерседесах. Тебе стартовым флагом взмахнет сам папа. Вперед!