- Что-то ты Миша разговорился, не к добру, явно не к добру. Кстати, а ты заметил, что ты здесь почти перестал заикаться?
- И не только это заметил. Заметил, что жить захотелось, заметил, что здесь дышится легко, заметил, что здесь люди другими становятся. Свободными что ли, окрыленные все, злые и в то же время добрее.
На ночь конвой остановился возле небольшого форта-заправки. Машины не стали убирать с дороги, просто выставили часовых, которые сидели в боевых машинах. Людей попросили за ограду форта ночью не выходить. Для нескольких женщин и детей нашлись комнаты, остальные расположились на импровизированных матрасах предоставленных за небольшую плату местными фермерами. Полковник, несмотря на усталость, заставил своих поставить палатки. Как оказалось, правильно сделал. Ночью всех поднял крик. Да и как человеку не кричать когда по нему прогуливается многоножка размером с крысу. А внешний вид был настолько мерзким и устрашающим. Короче пришлось бедолаге менять штаны.
Утром завтракали в основном своими запасами, благо, что в дорогу Саркис их снабдил копченым мясом и хлебом. Заправили, как и остальные, машины, хотя вроде топливо у всех еще было, но видимо здесь запас никогда лишним не бывает. Полковник все-таки предложил свою помощь женщине с РАФ-4. Нисколько не ломаясь, та спокойно согласилась. В связи с этим переселением пришлось Михаилу ехать одному, но он сказал, что ему не впервой сидеть за рулем по десять часов и пусть полковник не беспокоится, все будет "хоккей".
День был точной копией вчерашнего. Прерия, если так можно назвать окружающую действительность, лишь изредка баловала глаз какими-то деревьями, трава местами походила на ковыль, но высотой как камыш, зато зверья поубавилось. Пыльные километры сухой саванны своим однотонным однообразием навевали скуку. Небольшие участки зелени воспринимались как что-то необычное. Зелень встречалась вокруг небольших речушек и родниковых озерков, которых было очень мало.
Полковник, сидя за рулем РАФ-4, сначала молчал, привыкая к рулю, потом понемногу, и он, и Настя разговорились. Так всегда бывает, когда в пути встречаются совершенно незнакомые друг другу люди, и понимая, что случайный попутчик скоро исчезнет с горизонта, и никогда уже его ты не увидишь, - начинают откровенно рассказывать о себе все, что в другой обстановке ни за что бы не стали рассказывать. Вот и получаются такие откровенные разговоры, и столько скрытого в другое время от окружающих тебя людей тайн, окажутся, раскрыты и выболтаны.
За те полдня, что полковник сидел за рулем, а рядом сидела пусть и не красавица, но явно умная женщина они успели узнать друг о друге почти все. Он рассказал, что служил, что воевал, что с ним едут его два родных сына и два приемных, что его жена умерла от рака матки, что он ей очень благодарен за то, что она воспитала хороших детей. Ведь при его командировках он дома бывал всего около ста дней в году, а в остальное время командировки, война, и просто ночные бдения в гарнизоне по прихоти вышестоящих командиров.
- Трудновато ей было со мной, и то, что мы прожили вместе так долго, только ее заслуга. Ни в чем я не мог ее упрекнуть, если она и изменяла иногда, то я об этом не знал, и она старалась не знать, изменяю ли я ей. Да и не в этом дело, главное, что мы всегда понимали друг друга. Любовь...? Да, была и любовь, особенно вначале, потом она стала неотъемлемой частью нашей жизни. Та нежность, забота, беспокойство о другом - это и стало любовью. Когда она умерла, я только тогда понял, как она была мне дорога. Часто ведь так и бывает "Не ценим то, что рядом, а когда теряем плачем".
Полковник, выговорившись, замолчал. Насте видимо тоже хотелось выговориться, но она ни как не решалась начать.
- Настя, ты глянь, сынишка твой заснул. Наверное, я его усыпил своей болтовней. Как ты все-таки решилась ехать одна с ребенком неизвестно куда? Должна быть какая-то особая причина для этого? Я прав?
- Да, есть и причина. Я думала, что пересеку эту ленточку и уже никогда не стану вспоминать то, что было со мной раньше. А вот ваш рассказ о себе, навел меня на мысль, что если не выговоришься о наболевшем, то и забыть его не сможешь. Так и будет висеть над душой.
Да, конечно, причина есть и даже не одна. Может для кого-то все это покажется пустяком, или просто бредом избалованной дочки крутого папы. Но для меня все что случилось, стало бедой, которую можно решить только, или убив кого-то, или умерев сама. Ни того, ни другого я сделать не смогла, и поэтому, не долго думая, приняла предложение переехать в иной мир.
Полковник не перебивал, он только стал более осторожно вести машину.
- История на первый взгляд действительно обыденна. - Настя опять замолчала и лишь через некоторое время медленно стала рассказывать: - Родилась в хорошей дружной семье девочка. Хорошо сложенная, здоровая, желанная, но с дефектом. Родинка на всю половину лица ее не украшала и причинила много страдания родителям. Что только они не предпринимали, чтобы убрать этот дефект внешности, но ничего сделать так и не смогли. Тем не менее, они дочку любили и баловали. Этому способствовало и то, что семья отца была очень известной профессорской семьей. Жили на широкую ногу и ни в чем себе не отказывали. Даже тогда когда произошла перестройка, отец не растерялся и, организовав акционерное общество, основал банк. За всеми этими делами он как-то пропустил рождение второй дочери. И хотя она была без всяких дефектов, родители почему-то продолжали больше любить первую дочку. На первых порах это было незаметно, тем более что сестренку сразу взяли на попечение дедушка и бабушка. Они то в ней души не чаяли.
Девочки постепенно взрослели и стали неплохо разбираться, кто есть кто. Первая девочка не имела подруг, поэтому все свободное время посвящала занятиям. Не только по школьной программе. По ее просьбе с ней занимались на дому и другие учителя. По истечении определенного времени, а вернее к окончанию школы, она с успехом могла разговаривать на английском, немецком, испанском и французском языках. Поэтому вопрос о поступлении ее в институт был решен папой безоговорочно. И она, согласившись с папиным решением, поступила в международный институт международных отношений, который с успехом закончила. То, что она, по сути, уродлива, до сих пор ей особо и не мешало, но вот с окончанием института начались проблемы. Во - первых по специальности дипломат-переводчик ее никто не хотел брать, даже не смотря на папины знакомства, во - вторых оказалось, что папино благосостояние пошатнулось из-за дефолта и банку грозило банкротство. Дедушка с бабушкой почему-то почти одновременно отошли в мир иной, а сестренка бросила институт, сказав, что беременная и как вы догадываетесь от ее, Настиного, "любимого", с кем она уже была обручена. Сестренку это не остановило, она всегда страшно завидовала успешности своей сестры, и поэтому вполне расчетливо затащила к себе в постель молодого успешного бизнесмена. Как он "вдруг" оказался в постели сестрички и сам не смог уяснить и понять.
Желание убить обоих тогда впервые посетила ее голову. Только то, что она слегла в постель и провалялась в ней почти месяц, спасло сестру и бывшего возлюбленного от кары, которую она продолжала вынашивать и потом, но уже не так усердно.
Черная полоса ее жизни вроде как стала заканчиваться. Отец, выдавая ссуды заводчикам, даже не предполагал, что в скором времени они перейдут в собственность банка, так как возможностей рассчитаться с крупным денежным долгом банку, у заводов из-за дефолта не было. Отец, не долго думая, отдал в управление сестрам по небольшому заводику. Насте достался завод по выделке кожи и пошиву кожтоваров, сестре ликероводочный. Никто из них раньше не занимался никаким производством, да и отец, отдавая им в управление, эти предприятия даже не думал, что дочки станут этим заниматься. Для этого есть администрация, вот пусть они и занимаются, как и раньше занимались. Сестра так и поняла, и поэтому после свадьбы она с мужем уехала в долгий вояж по за границам.
