- А что они, по-твоему, должны делать? - Вступился за бразильцев Бил. - Ничего странного для такого народа как бразильцы. Это было завезено к ним в Южную Америку еще испанцами и португальцами давным-давно. Им не важно, что у него в лавке месяцами лежит товар, главное, что он чувствует себя предпринимателем, хозяином. Это менталитет такой у этих народов. Но когда назревает, какая-то сделка они преобразуются моментально. Столько энергии и экспрессии вкладывается в, казалось бы, копеечное дело, что становится страшно за этого человека, как бы сердечный удар его не хватил. И что самое удивительное - того что они зарабатывают, хватает не только хозяину и его семье, но еще и родственников подкармливают, а их как всегда очень много.
"Фиат" Петра Николаевича подкатил, по всей видимости, к месту назначения. Гостиница "La Mancha" находилась почти в центре города, и напоминала постоялый двор времен средневековья Испании. Двухэтажное здание, с белыми оштукатуренными стенами, красной черепичной крышей и мощными балками перекрытий. Высокие арочные ворота, гараж в виде конюшни, стоянка для машин небольшая и тоже выполненная под старину. Ограждения из нетолстых деревянных лаг по краю присыпанной мелким гравием площадки напоминали, по сути, коновязь и как будто ждали всадников, которые станут оставлять здесь своих лошадей. Небольшой внутренний дворик, выложенный каменными плитами, как и положено, возглавлял круглый неглубокий бассейн с фонтаном посередине. Галерея вдоль второго этажа с выходившими на неё дверями номеров гостиницы подчеркивала стиль старины. Все это в совокупности и привлекало сюда любителей подобной экзотики.
Не понятно было со скандинавами, что их привело сюда, или просто случайность, или чья-то рекомендация, но то, что их машины с трудом сумели разместиться на стоянке, говорило о том, что они особо и не выбирали, просто пристали к первому попавшему пристанищу, рассчитывая видимо, что это ненадолго. Конвои, которые приходили, останавливались обычно на въезде в город. Мест на стоянке было маловато, и поэтому машины скандинавов стояли вплотную друг к другу, а одна из машин вообще стояла на обочине дороги, так как с прицепом, на котором стоял небольшой катерок, просто невозможно было заехать на стоянку.
Петр Николаевич попросил всех немного подождать, пока он найдет старшего среди прибывших, по всей видимости, поздно вечером, людей.
- Чем-то напоминает наш катерок, не находите? - Обратил внимание на стоящий прицеп с катером, Виктор. - Небольшой такой же, только уже не новый.
- Если это и есть рыболовное судно про которое говорил Гонтарь, то оно годится разве только для того чтобы туристов возить на рыбалку. Для большого промысла явно не подходит. - Михаил скептически осматривал кораблик, потом подошел ближе и ещё раз внимательно присмотрелся к катеру. И как бы подведя итог своему интересу сказал:
- Носовая часть ну прямо крутой катер, корма - настоящий рыбак. Длина где-то метров под десять, рубка, по всей видимости, в разобранном виде лежит в кузове грузовика, да и все остальное, что могло помешать при проходе через ворота, снято.
В это время из отеля вышел Петр Николаевич и с ним два человека. Сразу бросилась в глаза крупная женщина, на которой одетые брюки были явно не то, что ей следовало одевать при такой комплекции. Большие бедра так выпирали в этой "модели", что все остальное несоответствие уже не замечалось. Как оказалось, женщина очень недурно разговаривала на русском языке и когда подошли, то она первой поздоровалась с приехавшими представителями русских.
- Добрый день, господа - товарищи. Очень хорошо, что вы нас нашли и приехали. Нам ваш человек в городе Порто-Франко так и сказал, что нас найдут здесь заинтересованные люди и все расскажут, что и как. А то мы, честно говоря, ехали сюда с большой опаской. Как глянули на карту, так аж жутко стало. Ехать через весь материк, на край света. Нам хоть и не привыкать жить на краю материка, тем не менее, все равно было страшно сюда ехать.
Она вероятней всего еще долго бы стала делиться своими впечатлениями о Новом Мире, но её одернул стоящий рядом мужчина. На каком языке он говорил с женщиной, никто из команды Михаила не понял, пока не было разъяснено в дальнейшем разговоре. Стали по очереди представляться, в результате чего выяснилось, что женщину зовут Айпи Кескитало, ей сорок лет и что у них с мужем двое детей, уже взрослых. А мужа зовут Маттис, он и является старшим прибывших сюда из вполне преуспевающей Норвегии людей.
- Давайте пройдем вон в то заведение - перебил Петр Николаевич, указав на стоящее не далеко заведение общепита - на улице разговаривать как-то неудобно. Там сейчас народа нет, завтрак закончился, до обеда еще далеко, так что никто мешать не будет.
Михаил почему-то сразу подумал, что настоящим старшим прибывших скандинавов является эта крупная и властная, по всей видимости, женщина. А своим мужем просто прикрывается, давая возможность ему на людях казаться весомой фигурой. Но кто знает, может он и ошибается. В дальнейшем все станет ясным.
Совместив два столика, расселись, Петр Николаевич заказал по кружке пива с заедками. Михаил поспешил с вопросом, желая как можно лучше узнать, что за люди прибыли сюда и надеясь таким образом составить свое первое впечатление о них. Как-никак это будущие соседи и вполне возможно, друзья.
- Давайте разговор построим таким образом. Вначале вы все о себе расскажете, потом мы расскажем, а уж потом будем говорить о том, как нам жить дальше. Дело в том, что старший наш немного приболел, и приехать на встречу не смог, поэтому после разговора с нами мы вас приглашаем к себе в отель, и уже там будем обсуждать, как и что станем делать. Вы как, согласны с таким предложением.
Норвежцы опять о чем-то переговорили на своем языке, и видимо приняв какое-то свое решение, дальнейший разговор вела жена Маттиса. Айпи по внешнему виду ничем не отличалась от обычных женщин севера России и Норвегии. Белолицая, с голубыми глазами, с каштановыми густыми волосами, лишь выделялись на лице брови вразлет, они были густыми и слегка широкими и создавали впечатление, что женщина хоть и суровая, но очень любопытная и готова удивляться всему, на чем остановится взгляд.
- Мы все хоть и с Норвегии, но национальность наша - саамы, или лопари так тоже иногда нас называют. Сорок два человека приехало сюда, из них восемнадцать мужского пола, а остальные женского. Наша семья состоит из четырех человек, кроме нас еще старшая дочь ей двадцать лет, и сын, ему восемнадцать лет. Там в Норвегии мы занимались небольшим бизнесом. Предлагали туристам рыбалку на небольшом катере, приспособленном под рыбалку. Вернее это мы и построили этот катер, своими силами, и именно под рыбный промысел. Муж до этого работал на верфи, строил корабли, но вот потом захотели самостоятельности и решили заняться таким вот бизнесом. Но что-то он не очень пошел, видимо еще сказалось то, что мне было некогда этим заниматься. Еще в 1992 году после признания нашего народа самостоятельным было решено создать совет при нашем парламенте. Он объединял всех саамов проживающих в Норвегии, Швеции и Финляндии. Мы даже попробовали пригласить в него наших соседей проживающих в Карелии. Но в России в это время было принято много непонятных для нас решений, и лопарям проживающих там было не до нашего совета. Я была выбрана членом этого совета, и мне пришлось как раз заниматься вопросом по привлечению русских лопарей в наше объединение. Пришлось выучить ваш язык, так как часто необходимо было выезжать в эти края, а саамы, проживающие в Карелии, как нигде больше подверглись ассимиляции и свой язык попросту стали забывать. Да что говорить, и все остальные стали растворяться в основных народностях, где проживали. Это и стало одной из причин нашего переселения сюда. Не потому что нам не хватало места в Норвегии, нет, там и сейчас плотность заселения составляет двенадцать человек на километр. Да и сама Норвегия по уровню жизни одна из благополучных, и не сказать, что нас там сильно не уважали, но дискриминация была. Это и то, что все больше и больше стали заключаться смешанные браки привело к тому, что саамы становились людьми второго сорта. Я имею в виду те саамы, которые хотели остаться самостоятельным народом, которые хотели сохранить свою этническую индивидуальность, свой язык. Нас всего-то осталось около 60000 тысяч человек, и из них двадцать тысяч в Норвегии.
