Гален глотает тошноту, что продирается вверх по его горлу.

- Я не знаю, пескарик. Я не знаю.

В низу, его плавник пульсирует в сдержанном напряжении. Но это не сравнится с острой болью, пронзившей его сердце. Близнецы занимают свои места рядом с остальными членами королевской семьи.

Джаген занимает центральный камень. Он едва может скрыть свое ликование.

- Друзья, мы надеялись закончить наши дебаты сегодня, но им судилось стать величайшим трибуналом в истории нашего вида. На протяжении множества сезонов королевская семья производила на свет бесполезное потомство, поколение за поколением их потомство не проявило ни следа даров, оставленных нам Великими Предводителями. Как давно мы видели Дар Посейдона от этой королевской линии? Слишком давно, я думаю. И как давно мы видели Дар Тритона? Друзья, да мы даже не помним, в чем заключается этот Дар!

Джаген смыкает руки за спиной. Покинув центральный камень он направляется в сторону секции Верных, качая головой.

- Мы не видели проявления Даров, потому что королевские семьи предавались блуду. Пака живое доказательство тому, что они поддались ему в какой-то момент. Как еще она могла обрести Дар? Друзья, если бы я искренне верил, что они оставались честны, я бы так же искренне служил им, как и закону, что они представляют. Нам нужно найти новый путь к выживанию. Кого-то, достаточно сильного, чтобы повести за собой, даже если Дары исчезнут.

Он поворачивается к Танделу.

- Я не говорю, что мы должны принимать решение сегодня. Все, о чем я прошу, - это позволить юному Торафу привести мерзкую полукровку. Только когда у нас будет это последнее, твердое доказательство предательства Королевских семей, мы сможем принять общее решение.

Толпа ревет с одобрением.

Тораф кланяется им в последний раз, перед тем, как покинуть Арену.

Глава 17

Подъехав на подъездную дорожку моего дома, я выключаю двигатель. Меня не было здесь всего несколько дней, но такое чувство, будто несколько лет. Помучившись со своими ключами, я открываю парадную дверь и чувствую знакомый запах моего дома.

Я кладу свой рюкзак на столик в прихожей и беру бутылку воды из холодильника. Как же замечательно плюхнуться в свою собственную софу в гостиной и любоваться видом из собственных окон. Конечно, дом Галена завален всякой роскошью, которую ему позволяет его состояние. Но дом, полный семейных ценностей, нельзя купить за деньги. Как бабушкины некрасивые вязаные одеяла. Как слабый запах духов моей мамы.

Как что-то личное.

Прошло уже три дня, как Рейна оставила меня. Я провела все эти дни с Рейчел и мне от этого было чертовски неловко. Она была в ярости, когда узнала, что я натворила. Я бы даже не смогла соврать ей об этом, потому что Поу и Дон отправились на местную радиостанцию с рассказом о своей невероятной русалочьей истории и взявшейся из ниоткуда бледной блондинке. Поэтому, когда я наконец-то добралась до берега, промокшая до нитки и смертельно уставшая, Рейчел уже поджидала меня, кипя от негодования. Помимо негодования, я ощутила еще и нотку вины - за собственную оплошность и непродуманность наперед. Ведь, если честно, - покупка нам водных мотоциклов уж точно не была блестящей идеей. Конечно, я накосячила. Но и она тоже.

Когда она удостоверилась в том, что я не разоблачена, она расслабилась.

До той поры, пока береговой патруль не заявился на пороге Галена. Они обнаружили брошенный мной водный мотоцикл и очень извинялись перед Рейчел, что тот в нерабочем состоянии. После их ухода, она металась по дому, швыряя вещи и крича, как она ненавидит, когда копы показываются у ее дома, и как они зачастили с этим с тех самых пор, как Гален заинтересовался мной, и что ей виднее, как регистрировать эту чертову штуковину в штате. После всего этого, я чувствовала себя не в своей тарелке рядом с ней, особенно из-за того, что извинившись, она явно перестаралась, пытаясь помириться со мной.

Что само по себе ненормально. В конце концов, я сломала ее новый водный мотоцикл и привела этим “копов” в ее дом. Все, о чем она говорила - правда. Но она словно не имела ничего из этого в виду. “Ты же возлюбленная Галена. Мне не стоило повышать на тебя голос.” Она готовит мне завтраки, обеды и ужины. Спрашивает, как прошел мой день. Узнает, чего мне купить в магазине. Занимается моей стиркой. Предлагает сделать мне педикюр. И это уже просто перебор. По крайней мере, пока здесь была Рейна, она могла разделить свои усилия на нас двоих. Теперь же все достается мне.

Молния стрелой бьет где-то неподалеку на пляже. Прогноз на метеоканале предупреждал о жутком шторме сегодня ночью. Это как раз кстати,- хорошее оправдание, чтобы не возвращаться сегодня вечером в дом Галена. Я могу позвонить и сообщить об этом Рейчел.

- Хочешь, чтобы я приехала? Я не против сесть за руль.

- Нет, нет, - поспешно отвечаю я. - Все хорошо. Со мной все будет в порядке. Проведи сегодняшний вечер без меня.

- Не говори глупостей. У меня и так было в избытке вечеров в одиночестве.

- Ладно. Но, хм, мой дом не так изысканнен, как дом Галена. Тебе, скорее всего, у меня будет не так комфортно.

- Ерунда. Ты же знаешь, я могу спать где угодно.

Я не знаю, то ли Рейчел намеренно игнорирует мои намеки, то ли она просто их не замечает.

- Честно говоря, я бы хотела побыть сама этой ночью. Если можно

Молчание. Затем:

- Почему? Это не из-за чего-то, о чем мне стоит знать?

- Нет. Просто нет лучше места, чем родной дом.

Снова затяжная пауза. Подобное молчание предполагает под собой обиду. Но даже если это и так, то свою обиду Рейчел оставляет при себе.

- Хорошо. Тогда спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Рейчел.

*

Спустя час погода набирает силу. Шторм вовсю разгуливается снаружи, минус - отсутствие электричества в доме, плюс - фильм ужасов, который я только что посмотрела, взбудоражив свою нервную систему. У нас есть генератор, но он в гараже, а мне не хватило смекалки прихватить с собой на диван фонарик. Да даже если бы и прихватила, то все равно я толком не знаю, как запустить генератор.

Я встаю и заворачиваюсь в плед, набросив его себе на плечи - не потому, что мне холодно, а потому, что как бы глупо это не звучало, я чувствую себя лучше, отгородившись от неизвестного преградой в виде одеяла. Каждый раз, когда молния освещает комнату, - а к счастью, происходит это часто, - я запоминаю дорогу впереди себя, пока все снова не погрузилось во тьму. Добравшись до кухни, я жду следующей вспышки, чтобы открыть шкаф, в котором мама хранит свой мощный фонарь. Когда я тянусь к нему, силуэт мужской тени проскальзывает черным пятном на фоне белых шкафчиков.

Я оборачиваюсь вокруг и прижимаю фонарь к груди. Что же мне делать? Если я включу фонарь, взломщик тут же узнает, где я нахожусь, и идя на свет, наткнется прямо на меня. Но если я так и буду держать его выключенным, я могу упустить возможность его увидеть.

Я ныряю вниз и выглядываю из-за прилавка. Кто бы ни стоял посреди гостиной, его там уже нет. Я вся покрываюсь гусиной кожей - он, наверное, уже увидел меня в кухне и теперь направляется сюда. Выждав вспышку молнии, затем еще одну, я набираюсь смелости прокрасться, припав к линолеуму, в холл.

И сразу же понимаю, что это была глупая затея. Если он появится впереди или сзади, мне некуда будет бежать. Я пячусь назад с надеждой, что не врежусь во что-нибудь. Молния освещает немного пространства на пути к кухне. У меня есть только один шанс добраться до гаража. Нужно сделать все быстро: дверь гаража издает ужасный шум и иногда застревает, полностью не открывшись. Как только я открою ее, он будет знать, где меня искать. Но это единственный шанс, который у меня есть.

Моя рука сжимает рукоятку фонаря.

Его рука сжимает мое предплечье.

Я ору, что есть дури, и разворачиваюсь, с размаху заезжая ему фонарем по лицу, по шее, по плечу - в общем, куда попало. Внезапно, мое оружие выбивают из рук. Я слышу, как фонарь приземляется на кухонный пол в паре футов от меня.