– Санча, мне страшно. Такое же чувство я испытывала давным–давно, когда еще совсем маленькой девочкой шла вечером по какой–нибудь аллее и попадала в тень кустарника или деревьев – тогда мне казалось, что в темноте меня подстерегают дикие звери и призраки, которые вот–вот набросятся на меня…

– С одним существенным различием, – мрачно заметила Санча. – Сейчас нас подстерегают не призраки.

– Санча, мы должны увезти его из Рима.

– Я уже думала об этом.

Лукреция вопросительно посмотрела на нее.

– Как только он немного окрепнет, мы незаметно вынесем его отсюда. Переоденем в наряд одного из наших слуг и в повозке отправим к моему дяде Федерико. Полагаю, нам это удастся.

– Санча, спасибо тебе за все, что ты сделали для моего супруга.

– Который мне приходится братом, – напомнила Санча. – Послушай, Лукреция. Когда завтра придут врачи, нам нужно будет спросить их совета. Ты знаешь того маленького горбуна из прислуги Альфонсо?

– Это тот, что обожает Альфонсо, как родного сына, и с самого первого дня дежурит за этими дверьми?

Санча кивнула.

– Мы можем довериться ему. Он приготовит лошадей и повозку. Как только у Альфонсо затянутся раны, они вдвоем сбегут отсюда.

Лукреция сидела у постели Альфонсо и держала его за руку. Он только что очнулся от своих кошмарных сновидений.

Она нагнулась к нему.

– Альфонсо, мой милый, все хорошо. Это я… Лукреция.

Альфонсо открыл свои голубые глаза, и она почувствовала щемящую нежность к нему – у него был точь–в–точь такой же взгляд, как у маленького Родриго.

– Лукреция, – прошептал он, – побудь со мной.

– Я здесь. Я никуда не уйду. Постарайся заснуть, мой дорогой.

– Я боюсь заснуть. Лукреция, мне снятся кошмары.

– Знаю, любимый.

– Он все время здесь… в моих снах. Он стоит надо мной… с этой своей ухмылкой, с этим свирепым блеском в глазах… и с мечом, занесенным для удара. А на этом мече кровь, Лукреция. Не моя – твоего брата…

– Ты только сам себя мучаешь.

– Он не остановится до тех пор, пока не избавится от меня. Он твой брат, и ты любишь его. Слишком любишь. Твой отец защищает его. Вы все его защищаете.

– Я лишь об одном думаю, Альфонсо, – как защитить тебя и как уберечь от всех этих тревог. Послушай, мой дорогой, у нас есть план. Как только ты немного окрепнешь, мы незаметно вывезем тебя из Рима.

– А ты?

– Я уеду следом за тобой.

– Поезжай со мной, Лукреция.

– А наш ребенок?

– Мы должны ехать вместе. Хватит с нас разлук.

Она подумала – устроить побег для нас троих? Нет, слишком опасно: тройной риск! Но ей не хотелось расстраивать его, объясняя все трудности, с которыми им пришлось бы столкнуться. Пусть он мечтает об их побеге. Пусть его ночные кошмары сменятся счастливыми снами.

– Хорошо, – сказала она. – Мы уедем вместе.

– Лукреция, мне не терпится поскорей покинуть этот город. Навсегда – с тобой и маленьким Родриго. Но когда же?.. Когда?

– Когда ты окрепнешь.

– Но ведь это будет еще так не скоро!

– Нет. Твои раны заживают. Врачи говорят – у тебя завидное здоровье. Теперь уже осталось недолго ждать. Вот об этом и думай, Альфонсо. Думай об этом все время.

Он послушался ее совета – и, когда заснул, на его губах появилась счастливая улыбка.

Альфонсо уже мог ходить по своей комнате. Иногда он сидел на балконе и разглядывал ватиканские сады или просто подставлял лицо солнечным лучам. Врачи сказали, что вскоре он сможет даже сидеть в седле. Он с нетерпением ждал этого дня.

Сначала Санча и Лукреция помогали ему передвигаться, поддерживая под локти. Затем настал тот знаменательный день, когда он впервые вышел на балкон самостоятельно.

– Ну, теперь уже совсем скоро, – прошептала Лукреция.

– Нужно подождать, пока он не окрепнет настолько, чтобы выдержать долгую поездку, – сказала Санча.

Они решили, что Альфонсо начнет делать физические упражнения, и он решил тут же испытать свои силы. Увидев стоявшего внизу маленького горбуна, который все время находился неподалеку от своего хозяина, он подозвал его и велел принести арбалет – ему хотелось проверить, хватит ли у него меткости подстрелить какую–нибудь птицу в саду.

Арбалет принесли, и он выстрелил.

Выстрел оказался неудачным, и горбун побежал в сад за стрелой.

Чезаре прогуливался в саду вместе с одним из своих командиров, доном Микелетто Кореллой. Внезапно ему на глаза попался горбун, державший в руке стрелу и направлявшийся ко входу в здание.

– Это, случаем, не слуга моего зятя? – спросил Чезаре.

– Должно быть, он. Недаром же ваш зять стоит с арбалетом в руках. Взгляните–ка – вон на том балконе.

– Во имя всех святых! – воскликнул Чезаре. – Мы с вами едва избежали смерти!

Корелла улыбнулся вместе со своим начальником.

– Если бы стрела попала одному из нас в сердце, мы бы и впрямь не остались в живых. Ведь я не привык обходиться без ваших мудрых советов, мой командир!

– Значит… он покушался на мою жизнь!

– Никто не обвинит вас, мой командир, если в сложившихся обстоятельствах вы примете самые решительные ответные меры.

Чезаре положил руку на его плечо, и они дружно засмеялись. Им предоставился случай, которого оба так долго ждали.

Наступил полдень – время, когда почти все обитатели папской резиденции отдыхали от августовского зноя. Альфонсо лежал в постели. Утренние физические упражнения утомили его, и он спал, улыбаясь во сне. Лукреция и Санча сидели по обеим сторонам постели. Они дремали.

Внезапно за дверями комнаты послышалось какое–то движение, и Санча пошла узнать, что случилось. Лукреция последовала за ней. В коридоре они увидели солдат, те арестовывали прислугу Альфонсо.

– В чем дело? – строго спросила Санча.

– Простите за беспокойство, мадонна, – сказал Микелетто Корелла, – но эти люди обвиняются в заговоре против Папы.

– Это невозможно! – воскликнула Лукреция.

– Такова воля Его Святейшества.

– Какой такой заговор? – спросила Санча.

– Не знаю, мадонна. Я всего лишь исполняю приказ. Он поклонился и в некотором замешательстве посмотрел на них – будто был смущен необходимостью расстраивать таких прелестных дам. Затем добавил:

– Его Святейшество отдыхает в своих покоях. Почему бы вам не сходить к нему и не попросить освободить этих людей, если вы так уверены в их невиновности?

Санча и Лукреция помчались в апартаменты Папы. Его там не было.

Тогда они внезапно переглянулись и, не сговариваясь, побежали в комнату Альфонсо. И опоздали.

Альфонсо лежал поперек постели. На его горле остались синеватые пятна – от безжалостных рук Микелетто Кореллы.

Глава 3

ЗАМОК НЕПИ

Погребальная процессия остановилась у небольшой часовни на площади Святого Петра, а затем направилась к кладбищу Санта Мария делле Феббри. Было уже темно, и впереди шли двадцать факельщиков в черных плащах с балахонами. В тишине раздавались только звуки шагов и тихие голоса монахов, молившихся за душу покойного.

Дворец Санта Мария дель Портико погрузился в траур. Слуги говорили шепотом – встречаясь в коридорах, опускали покрасневшие глаза.

В покоях мадонны Лукреции не было слышно плача – она и ее золовка корили себя в случившемся и пытались утешать друг друга.

Санча то приходила в ярость, то вновь впадала в отчаяние.

– Как мы могли оказаться такими дурами? – воскликнула она.

Лукреция потупилась.

– Нам не следовало поддаваться на их уловку.

– Потратить столько сил… провести столько бессонных ночей, самим готовить пищу, выхаживать его, ни на минуту не оставлять без присмотра… а затем… оказаться такими дурами!

Лукреция закрыла лицо руками.

– Ох, Санча, меня не покидает ужасное чувство, что я приношу несчастье всем, кто меня любит.

– Глупости! – закричала Санча. – Они бы не посмели это сделать, если бы мы не оставили его одного. Во всем виновата только беспросветная тупость.

– Мы ведь отлучились совсем ненадолго.