Облака пыли (?) застлали окно, дым (?) заполнил дом, пепел в очаге был погашен (?), боги задыхались [в храме], овцы задыхались в овчарне, быки задыхались в хлеву, овца не подпускала своего ягненка, корова не подпускала своего теленка… Ячмень и полба перестали расти, коровы, овцы и женщины больше не зачинали, а те, что уже зачали, не могли родить.
Деревья увяли, а луга и родники высохли. Наступил голод, и боги и люди начали умирать.
Великий бог Солнца дал пир и позвал тысячу богов; они ели, но не насытились, они пили, по не утолили своей жажды Тогда бог Грозы вспомнил своего сына Телепину (и сказал): «Нет Телепину в стране; он рассердился и ушел и взял все хорошие вещи с собой». Боги, великие и малые, отправились искать Телепину. Бог Солнца послал своего быстрого орла, сказав: «Ступай, обыщи высокие горы, обыщи глубокие долины, обыщи синие воды». Орел улетел; но не нашел он его и, вернувшись, сказал богу Солнца: «Я не нашел его, Телепину, могучего бога».
Миф о боге Грозы, сохранившийся лишь во фрагментах, развивается строго параллельно этому отрывку, с той лишь разницей, что роль Телепину достается богу Грозы, а в мифе о Телепину роль бога Грозы отводится «отцу бога Грозы». Здесь, однако, варианты расходятся. Мы следуем более полному мифу:
Тогда бог Грозы сказал богине Ханнаханне: «Что же нам делать? Мы умрем с голоду».
В ответ богиня велела богу Грозы идти и самому искать Телепину. И он отправился на поиски.
Он постучался в ворота своего города, но ему их не открыли, и он (только) сломал рукоять своего молота. Тогда бог Грозы… отступился и сел (отдохнуть).
Хакнаханна тогда предложила послать на поиски пропавшего бога пчелу. Бог Грозы запротестовал:
«Боги великие и малые искали его и не нашли. Неужели теперь эта пчела будет искать и найдет его? Ее крылья малы, и сама она мала».
Но богиня отвергла эти возражения и послала пчелу, повелев ей, когда найдет Телепину, ужалить его в руки и ноги и заставить проснуться, а затем вымазать его воском и вернуть домой. Пчела отправилась и облетела горы, реки и источники и нашла Телепину: согласно тексту, он был найден спящим на лугу около города Лихцина (центр культа бога Грозы). Ужаленный пчелой, бог проснулся, но снова впал в ярость.
Тогда Телепину сказал: «Я в бешенстве! Почему, когда я сплю и в плохом настроении, ты заставляешь меня вести беседу?» (перевод заимствован из книги Т. Гэстера «Тhеsрis»).
Так что он не вернулся домой и продолжал губить людей, быков и овец. Здесь текст становится фрагментарным, но, по-видимому, бог в конце концов был возвращен домой на орле.
Тогда поспешно прибыл Телепину. Были гром и молния. Внизу темная земля была в смятении. Камрусепа увидела его. Крылья орла принесли его издалека Она смирила его гнев, она смирила его бешенство, она смирила его ярость, она смирила его неистовство.
Далее следует ряд магических заклинаний, которыми Камрусепа заговорила гнев Телепину. Наконец:
Телепину вернулся в свой храм. Он позаботился о стране. Он отогнал тучу (пыли?) от окна, он выпустил дым из дома. Он привел в порядок алтари богов. Он освободил пепел из очага, он освободил овец из овчарни, он освободил быков из хлева. Мать стала ухаживать за своим дитятей, овца стала ухаживать за своим ягненком, корова стала ухаживать за своим теленком.
Телепину (позаботился) о царе и царице, он позаботился о том, чтобы даровать им жизнь и силу на будущее. (Да,) Телепину позаботился о царе.
Затем перед Телепину поставили вечнозеленое дерево. На дерево была повешена овечья шкура. В шкуру вложили баранье сало, в нее вложили зерно, скот (?), вино (?), в нее вложили быков и овец, в нее вложили многолетие и потомство, в нее вложили нежное блеяние (?) овец, в нее вложили благоденствие (?) и изобилие (?), в нее вложили…
Здесь текст обрывается.
В мифе о боге Грозы место, содержащее диалог между отцом бога Грозы и его дедом, сохранилось; здесь дед, по-видимому, обвиняет отца в том, что последний согрешил, и грозит за это убить его. Отец бога Грозы ищет защиты у богинь Гуле (судьбы?) и Ханна — ханны. Остальная часть повествования утрачена; во всяком случае, нет и следа эпизода с пчелой и неясно, каким образом бог Грозы был возвращен домой. Окончание, в котором речь идет о вечнозеленом дереве, сохранилось в виде, практически тождественном вышеприведенному.
Фрагмент, известный как Йозгатская табличка (ибо она первоначально досталась А. Г. Сейсу в Йозгате около Богазкёя в 1905 г.), приписывает бедствие, постигшее землю, Хаххиме, что, вероятно, означает «оцепенение»; оно персонифицируется и играет активную роль в повествовании. «Хаххима парализовал всю землю, он обезводил ее, могуч Хаххима!» Этими словами в начале сохранившейся части текста бог Грозы подытоживает ситуацию. Он, по-видимому, обращается к своей сестре, которая воззвала к нему за помощью, однако диалог остается темным. Затем он обращается к «своему брату Ветру» и говорит: «[Дохни на] воды в горах, сады и луга, и пусть твое целебное дыхание изойдет и заставит ею перестать парализовать их». Но ветер, видимо, ничего не достиг. Он лишь докладывает богу Грозы: «Этот Хаххима говорит своему отцу и своей матери: ешьте это, пейте (это)! Будьте безразличны к пастухам овец и коров!» И он парализовал всю землю.
Здесь повествование проясняется.
Бог Грозы послал за богом Солнца, (сказав): «Ступайте! Приведите бога Солнца». Они пошли искать бога Солнца, но не нашли его. Тогда бог Грозы сказал: «Хотя вы не нашли его поблизости (?), смотрите, мои конечности теплы, (значит), как же он мог погибнуть». Тогда он послал Вурункатте (Забабу), (сказав). «Ступай! Приведи бога Солнца!» Но Хаххима схватил Вурункатте. (Тогда он сказал): «Позовите Покровительствующего Духа» (имя этого бога, вероятно, Тувата; «Покровительствующий Дух» — это попытка передать шумерограмму, с помощью которой это имя было написано). Он оживит его (как это часто бывает в хеттских текстах, здесь неясно, к кому относится местоимение, — к Вурункатте или к богу Солнца), он дитя полей». Но его тоже схватил Хаххима (Тогда он сказал). «Ступай! Призови Телепину! Этот сын мой могуч, он боронит, пашет, орошает поля; и он выращивает урожай». Но и его тоже схватил Хаххима.
Тогда он сказал: «Призови Гуле и Ханнаханну».
Далее следуют довольно темные строки; похоже, что бог Грозы опасается, что если эти богини также будут схвачены, то Хаххима кончит тем, что заставит сдаться его самого. Поэтому он дает богиням в качестве сопровождающих братьев бога Хасаммили; этот бог, по-видимому, обладал способностью защищать путешественников или даже делать их невидимыми. Он произносит угрозу Хаххиме; но здесь текст прерывается.
Лакуна охватывает более половины таблички, и мы оказываемся в самом конце повествования. Следует колофон или заголовок, гласящий: «[Табличка] о призыве бога Солнца и Телепину; окончена». Однако текст продолжается и следует описание ритуала, имеющего ясную цель: зазвать этих двух богов назад в храм. Расставляются два стола: один — для бога Солнца, другой — для Телепину; выкладывается еда и напитки. Конец утрачен.
Надо признать, что эти рассказы представляют собой литературу невысокого пошива. Особенно примитивна табличка из Иозгата. Главный интерес составляет их религиозный аспект. Описание бедственных последствий отсутствия бога, поисков его по горам и по долам и восстановления земли после его возвращения имеет тесные параллели в мифологической литературе, связанной с Адонисом, Аттисом, Осирисом и Таммузом: это такие же характерные элементы мифов ежегодных весенних праздников, как и ритуальная битва в мифе об убийстве Змея. Однако ни один из этих текстов не приурочен в явном виде к сезонному празднику. Это — «взывания» (мугавар или мугессар), и они принадлежат к тому же типу религиозных действ, примеры которых многочисленны в хеттских архивах. Считается, что бог удалился куда-то и его убеждают с помощью сочетания молитвы и ритуала вернуться назад; разница лишь в том, что здесь включается миф, описывающий те события в мире богов, которые желательно было бы видеть осуществленными. В мифе о Телепину в само повествование включаются даже ритуальные действия; при этом исполнитель изображает богиню Камрусепу. Ссылка на царя и царицу в мифе о Телепину могла бы навести на мысль о том, что миф «рассказывали» при обстоятельствах, имевших по крайней мере значение для всего коллектива; однако это опровергается тем фактом, что в одной из редакций мифа царь заменен неким человеком по имени Пирва; по-видимому, именно дом этого Пирвы был поражен бедствием, а затем избавлен от последнего. Факты как будто показывают, что, каково бы ни было происхождение этих мифов, они использовались жрецами по мере надобности, например когда какое-нибудь лицо хотело вновь снискать милость богов. Предположение о том, что они возникли как некое «либретто» для весеннего праздника, остается возможным, но прямые доказательства этого пока отсутствуют.
