– Это точка зрения Кайла, – отозвалась Серена с такой убежденностью, что Руперт отчасти поверил ее словам. Машина въехала в Кью-Гарденс, и Серена спросила, меняя тему: – Надеюсь, Лэнс не заработал новых шрамов, пока я была в отъезде?

– Если и заработал, я об этом ничего не знаю. – Руперт произнес эту фразу с полнейшим безразличием.

В свои тридцать два он считал себя слишком взрослым, чтобы симпатизировать студентам, которые толкутся у американского посольства на Гросвенор-сквер, выкрикивая антивоенные лозунги и выставляя себя на всеобщее посмешище. Если Руперт и имел какие-то политические пристрастия, то скорее правого толка, и Лэнс со своими революционными замашками лишь раздражал его.

Он свернул на Кинг-роуд и бросил на Серену любопытный взгляд:

– Как твой братец отнесся к появлению зятя-американца, да еще военнослужащего?

Серена быстро отвернулась, прежде чем Руперт заметил страдание, промелькнувшее у нее в глазах.

– Отрицательно, – коротко ответила она, пренебрежительно пожав плечами, словно давая понять, что неприязнь Лэнса к Кайлу нимало ее не волнует. – Разве можно было ожидать от него чего-то иного?

– Вряд ли, – с нарочитой беспечностью отозвался Руперт, приближаясь к дому Серены на Чейн-Уолк. Он отлично видел, что его неосторожный вопрос расстроил Серену, и теперь ругал себя на чем свет стоит. Серена была не из тех девушек, которые огорчаются по пустякам, и Руперт мог лишь гадать, какую реакцию вызвало у Лэнса замужество сестры. – В ближайшие выходные в Кенте состоятся две крупные распродажи, – сказал он, сворачивая налево и проезжая мимо роскошной конюшни к блестящей белой двери, вокруг которой были расставлены терракотовые горшки с лаврами, геранью, лобелиями и ползучими растениями. – Не хочешь поехать со мной? Мы могли бы остановиться в истборнском «Гранд-отеле» и провести там выходные.

– С удовольствием, – ответила Серена, выбираясь из машины и не отводя взгляда от лица Руперта. Она уже совладала с собой и говорила ровным, уверенным голосом. – Что выставлено на продажу? Какой эпохи? Георгианской? Регентства?

– Георгианской. В основном хрусталь и столовое серебро. Полагаю, там можно будет откопать что-нибудь интересное.

Вынимая чемодан из багажника, Руперт решил не оставаться в гостях, даже если Серена его пригласит. У нее позади был долгий перелет, и в глазах уже появились признаки напряжения и усталости.

– Пожалуй, тебе не стоит приходить завтра в магазин, – говорил он, пока Серена искала в сумочке ключи. – Останься дома и хорошенько отдохни. Работа подождет до среды.

Серена сунула ключ в замочную скважину и повернулась к Руперту, дружески улыбаясь.

– Пожалуй, так я и сделаю, – сказала она. – Не хочешь выпить кофе или чего-нибудь покрепче?

Руперт покачал головой.

– Нет, – ответил он и, заметив облегчение на лице Серены, добавил: – У меня много дел, нужно кое с кем встретиться. Не забудь захватить в путешествие по Кенту и Суссексу приличную одежду и туфли без каблуков.

– Туфли без каблуков? – Несмотря на беспокойство, вызванное воспоминаниями о Лэнсе, Серена рассмеялась. – Зачем мне, скажи на милость, туфли на плоской подошве? У меня, кажется, нет ни одной такой пары!

– Придется купить, – деловым тоном ответил Руперт, заводя двигатель «лагонды». – Воскресным утром перед завтраком в Истборне полагается совершать моцион по берегу. – Машина тронулась, он высунул голову в окошко и крикнул: – И захвати шарф! Там чертовски ветрено, даже в июне!

Серена прощально взмахнула рукой, внесла чемодан в дом и закрыла за собой дверь.

Лэнс... Как ни странно, за все время, проведенное с Кайлом, она ни разу не вспомнила о брате. Оставив чемодан в крохотной прихожей, Серена прошла по залитой солнцем гостиной. Она даже не спросила у Руперта, не звонил ли Лэнс в магазин, чтобы узнать, куда она запропастилась. Если он звонил и если Руперт сказал ему, что она в Алабаме, Лэнс, конечно, понял, зачем она туда поехала. Значит, он будет готов услышать новости, которые она намерена ему сообщить.

А если он не звонил ей на работу? Что, если брат ничего не знает о ее поездке? Серена неторопливо пересекла комнату, приближаясь к телефону. В таком случае ее примирение с Кайлом окажется для Лэнса полной неожиданностью. Родные и друзья Серены пребывали в уверенности, что ее замужеству пришел конец и развод является лишь вопросом времени. Весть о том, что ее семейный корабль уцелел и поднимает паруса, могла ошеломить Лэнса и погубить ту близость, которая вновь установилась между ними. Серена не могла сообщить ему об этом по телефону, даже не стала пытаться.

– Ты не хочешь приехать ко мне вечером и немножко выпить? – спросила она и закусила губу, дожидаясь ответа.

– Твое предложение звучит на редкость официально, – с подозрением отозвался Лэнс. – Что ты задумала? Хочешь познакомить меня с новым приятелем?

– Нет. – Невзирая на дурные предчувствия, которые терзали ее все сильнее, Серена сумела выдержать беззаботный тон. – Я уезжала на несколько дней, здорово устала и была бы рада провести вечер в семейном кругу.

Лэнс безошибочно понял, что под «семейным кругом» она подразумевает только его и себя.

– Ладно, – согласился он. – Приеду через полтора часа, но надолго задержаться не смогу. На восемь часов у меня назначена встреча.

Серена попрощалась с ним и устало побрела на второй этаж в ванную, подумав, что встреча, о которой говорил Лэнс, наверняка будет посвящена очередному выступлению против войны во Вьетнаме.

Через час, немного освежившись, она включила телевизор, надеясь успеть к выпуску новостей. Как обычно, главной темой оставались события во Вьетнаме. Еще две недели назад Серена с полным равнодушием переключилась бы на другой канал, но сейчас, когда Кайл туда отправился, она жадно внимала происходящему.

На экране появились вертолеты, прорывающиеся сквозь плотный огонь с земли. Голос за кадром пояснил, что речь идет об операции под кодовым названием «Натан Хейл»[19], которая осуществляется силами 101-й воздушной дивизии и 1-го механизированного корпуса. Серена не помнила точно, но ей казалось, Кайл упоминал, что он будет служить в 1-м мехкорпусе. Серену охватила тревога, хотя она и знала, что Кайл еще не прибыл во Вьетнам. Она налила себе джин с тоником и поморщилась при виде вертолета, сбитого прямым попаданием. Диктор монотонным голосом объявил, что Ханой вновь отверг мирные инициативы США и продолжает требовать полного прекращения бомбардировок, прежде чем начинать какие-либо переговоры.

По другому каналу передавали какую-то дурацкую викторину, и Серена выключила телевизор, в который раз пожалев о том, что Лэнс придерживается таких левацких взглядов и столь непримиримо настроен против американцев.

Она уже собиралась отправиться на кухню, чтобы приготовить себе сандвич, когда с улицы донесся знакомый звук мотора автомобиля Лэнса.

После ванны Серена не переоделась и теперь потуже затянула на талии поясок белого махрового халата и криво усмехнулась, поймав себя на том, что, образно выражаясь, перепоясывает чресла.

– Господи! Да ты и вправду решила сегодня вечером никуда не выходить! – изумленно воскликнул Лэнс, входя в комнату с бутылкой «Калуа»[20] в руках. – Вот, прихватил с собой на тот случай, если у тебя нечем разбавить водку, кроме тоника, которым ты разводишь джин. Ты сказала, что уезжала на несколько дней. Где была? В Париже? В Риме? – Не дожидаясь ответа, Лэнс подошел к бару красного дерева и наполнил водкой большую рюмку. – Я точно знаю, как ты планируешь год, но в твое расписание не входят поездки в июне, когда проводятся Дерби, Эскот и Уимблдон.

– И что же в него входит? – с интересом спросила Серена, довольная возможностью оттянуть разговор по существу.

Лэнс плеснул в водку немного «Калуа», добавил щедрую порцию льда и ответил, улыбаясь: