Вскоре был образован специальный комплекс под руководством В.П.Хорунова, в функции которого входили только вопросы управления МТКС. В качестве «верхнего» руководителя этих работ генеральным конструктором и партийными инстанциями был утвержден О.И.Бабков.
В соответствии с проектом орбитальный корабль «Буран» — это пилотируемый многофункциональный космический корабль с экипажем до шести человек.
Практический опыт создания в нашей стране пилотируемых космических аппаратов был у НПО «Энергия» и в КБ генерального конструктора В.Н.Челомея. Однако значительно больший опыт эксплуатации пилотируемых космических аппаратов был у НПО «Энергия», в том числе в теории и практике построения космических бортовых человеко-машинных систем на базе БЦВМ.
Поэтому естественно, что руководителям из подразделений, которые создавали системы автономной навигации на базе БЦВМ «Салют» на орбитальных станциях, было предложено лично и с коллективами подключиться к созданию цифровых систем управления и контроля нового орбитального корабля.
Они должны были взять на себя функции головных по системе управления движением, системе отображения информации и органам ручного управления, системе диагностики и обеспечить аппаратно-программную реализацию этих систем в смежных предприятиях.
По проектному замыслу, система управления орбитального корабля должна была представлять собой человеко-машинный комплекс, построение которого должно было базироваться на широком применении БЦВМ. У нас к этому времени уже были данные о том, что собой представляла вычислительная система (data management system) американского многоразового корабля Space Shuttle.
Что-то подобное, и не хуже, должно было быть и у нас. Именно так ставил вопрос генеральный конструктор В.П.Глушко, как я уже упоминал, уделявший построению системы управления «Бурана», в том числе и выбору БЦВМ, большое внимание. Он был инициатором созыва у себя многочисленных совещаний по системе управления и выбора БЦВМ. Как правило, на эти совещания приглашали главного конструктора НИИАП Н.А.Пилюгина и его заместителей.
Вопросы управления ракетой «Энергия» после подключения предприятия В.Г.Сергеева решались проще и скорее, потому что основные задачи они взяли целиком на себя. И с БЦВМ вопрос для них практически был решен — они уже имели проверенную на боевой ракете БЦВМ М4, на основе модернизации которой и создавали вычислительную систему ракеты «Энергия». Кроме того, на предприятии уже была отлажена и действовала новая технология отработки программноматематического обеспечения, включающая так называемый электронный пуск, при котором на специальном комплексе, включающем наземную ЭВМ и штатные блоки системы управления ракетой, моделировался полет ракеты и реакция системы управления на воздействие основных возмущающих факторов.
В.П.Глушко все время подчеркивал, что сам факт нашего более позднего начала работ, по сравнению с работами по американскому кораблю (например, испытания макета БЦВМ американцы начали уже в 1973 году), должен быть использован для учета их опыта и улучшения характеристик наших систем.
Подключившись к работам по «Бурану» в феврале 1978 года, в начале 1979 года я практически ушел на эту тему полностью с частью лаборатории, значительно пополнившейся новыми молодыми силами «бурановского» набора.
После довольно продолжительного периода обсуждения вопросов о выборе головного разработчика и типе БЦВМ в системе управления орбитального корабля руководители НИИАП выступили с предложением о самостоятельной разработке новой универсальной БЦВМ для системы управления «Бурана». Причем они брались за создание и центральной, и периферийной цифровых систем. Опыт разработки собственной БЦВМ С-530 для лунного орбитального корабля проекта Л3 у них уже имелся.
Альтернативными предложениями выбора БЦВМ рассматривались: БЦВМ «Салют-4» НПО «ЭЛАС», ее модификация «Салют-6» и БЦВМ разработки харьковского НПО «Электроприбор».
В конечном счете, было принято предложение НИИАП. Создаваемая БЦВМ получила название «Бисер-4», на базе которой создавался надежный многомашинный вычислительный комплекс, состоящий из центральной и периферийной вычислительных систем, программно-временного устройства, системы единого времени, накопителя на магнитной ленте и ряда устройств связи с абонентами. Вычислительный комплекс практически не уступал по возможностям американскому аналогу. Естественно, вся микроэлектронная база вычислительного комплекса была отечественная.
Продолжительное время обсуждалась концепция построения централизованной системы отображения информации и органов ручного управления (СОИ-ОУ). Фактически на этом корабле впервые тесно встретились два подхода и две технические реализации этой системы: авиационный подход, в основе которого лежали уже отработанные в отечественной авиации решения на основе применения в основном аналоговой техники в комбинации с новыми цифровыми приборами и подход нашего предприятия с космической кооперацией, в основе которого предлагались решения, основанные на широком использовании цифровой вычислительной техники, интегрированные с бортовой телевизионной системой.
Трудности представляло и объективное распределение границ ответственности двух мощных министерств — Минавиапрома и Минобщемаша. В конечном итоге в феврале 1981 года было утверждено Генеральными конструкторами и согласовано командирами ответственных войсковых частей и руководителями военных приемок основных предприятий «Решение о порядке разработки документации по СОИ-ОУ изделия 11Ф35». В том же году было разработано и утверждено главными конструкторами НПО «Молния» (Г.П.Дементьев), СОКБ ЛИИ (С.А.Бородин), заместителями генерального конструктора НПО «Энергия» (Б.Е.Черток, А.С.Елисеев) и заместителем главного конструктора НИИАП (Ю.Х.Исмаилов) «Распределение работ по разработке математического обеспечения СОИ-ОУ изделия 11Ф35, штатный вариант, кроме участка посадки (Н<20)».
Но среди ракетно-космических предприятий тоже непросто находили согласованные технические решения. Специалисты НИИАП до мозга костей были «автоматчики» и практически никогда не влезали в контур управления с человеком (ручной контур), а опыт НПО «Энергия» охватывал и проблемы, связанные с ручным управлением, представлением информации экипажу для принятия решений и включения его в управление. Поэтому двум коллективам (НПО «Энергия» и НИИАП) с участием НПО «Молния» пришлось пройти довольно длительную притирку для создания если не оптимального, то рационально организованного комплекса управления, охватывающего и автоматический, и ручной контуры. В мае 1982 года были выпущены документы: «Основные принципы командно-программного управления с участием оператора на изделии 11Ф35» и «Протокол по вопросу согласования диалогового взаимодействия оператора с вычислительной системой изделия 35», утвержденные руководством НПО «Энергия» и НИИАП. В создании этих документов принимали активное участие космонавты А.С.Елисеев, В.Н.Кубасов, В.В. Аксенов.
НПО «Энергия», наряду с ролью головного по кораблю «Буран», отвечало за разработку алгоритмов управления систем корабля на орбитальных участках, сопровождало вопросы спуска и посадки корабля, было головным по созданию наземного вычислительного стенда по программированию и отработке кадров индикации для представления информации экипажу на орбитальных участках полета корабля (в дальнейшем комплекс был расширен для отработки кадров индикации на всех участках полета), отображаемых на восьми электронно-лучевых дисплеях (видеоконтрольных устройствах) с помощью специализированных БЦВМ, созданных для работы в системе отображения и ручного управления орбитального корабля по данным, поступающим от вычислительного комплекса корабля.
Разработку специализированных БЦВМ выполняли Ленинградское НПО «Электроавтоматика» (система «Адонис») и СОКБ ЛИИ (г.Жуковский, система «Диск»), Первый беспилотный корабль был укомплектован рабочими местами операторов с основными средствами отображения информации и ручного управления, которые проходили на ТК испытания наряду с другими автоматическими системами.
