– В трех километрах отсюда столкнулись лоб в лоб с авангардом противника! – ответил запыхавшийся от быстрого бега лейтенант. – Видели колесный бронетранспортер, десяток мотоциклов. Прут, как на параде! Ну, мы их малость шуганули… Пару мотоциклов – в утиль, а они встали и по нам из пулеметов! Еле ноги унесли. Трое убитых, семь раненых. Но машина на ходу, хоть корпус нам и поломали слегка.

Черняховского эта новость очень сильно расстроила – вступать в бой с неполностью развернутыми порядками и на неподготовленных позициях… Это, знаете ли, чревато. Так что, пользуясь оставшимися крохами времени, полковник попытался в ударном темпе сделать хоть что-то в плане зарывания в землю и маскировки. Но, к сожалению, как обычно на войне и бывает, не успели – подъехавший с юга колесный бронетранспортер остановился в двух километрах от расположения полка, очевидно, впечатленный масштабом земляных работ.

– Ну что за!.. – в сердцах выругался Иван Данилович. – Все дело насмарку! Игорь Петрович, пушки-то хоть успели замаскировать?

– Не могу знать, – отозвался начальник штаба. – Но немцы в их сторону вроде и не глядят.

Четко видимая над бортом бронетранспортера голова немца в пилотке и наушниках действительно оставалась повернутой к позициям первого батальона у подножия небольшого холма. На второй батальон, окапывающийся на опушке рощи, немец внимания не обращал, видимо, не заметил сразу, а потом народ уже попрятался.

– Ладно… черт с ними! Передай этим оболтусам из первой роты, чтобы готовились отойти на запасные позиции – эти уже засвечены. А лучше… пусть отводят бойцов прямо сейчас, ползком, оставив один взвод для имитации бурной деятельности. Надеюсь, хоть несколько путей сообщения они сделать успели.

Немецкий бронетранспортер простоял в двух километрах от позиций еще минут пять, причем наблюдатель увлеченно крутил головой по сторонам, а потом откуда-то издалека заухали пушки.

– Допрыгались! – сквозь зубы произнес полковник, увидев, как на позициях первого батальона начали подниматься разрывы. Впрочем, били чем-то не очень тяжелым – либо восьмисантиметровые минометы, либо трехдюймовые пушки, либо что-то очень близкое. – Приказ по полку – огня по наблюдателям не открывать!

– А не чересчур ли мы осторожничаем? – спросил майор.

– Всех ведь сразу не побьем. А так – пугнем только. Максимум – бронетранспортер запалим. А заодно сообщим им кучу вещей, которые немцам до поры до времени знать не стоит. Например, что у нас есть минометы и ПТО. Да и пулеметные точки вскрывать не стоит. Что там из штаба передают?

– Еще раз подтвердили, что шоссе к северу от нас под контролем.

– Знаем мы их контроль… – язвительно произнес Черняховский, наблюдая за тем, как разрывы перепахивают позиции первого батальона. – Кучка работяг с винтовками. Если немцы нас раскатают – им их тем более не остановить!

Дав десяток залпов по незаконченным траншеям, противник прекратил обстрел, видимо, сочтя ответное молчание признаком отсутствия здесь организованной обороны. А раз так, то и незачем напрасно тратить дефицитные снаряды – вряд ли у немцев после прорыва осталось больше половины боезапаса, а пополнить его до возвращения к своим негде. И над полем боя на какое-то время установилась тишина.

Спустя еще пару минут по шоссе на север прострекотало три мотоцикла, которые никто не тронул, лишь сообщив в штаб армии об этом. Черняховский ждал удобного момента, чтобы ударить. Немцы, очевидно, отступали, прорываясь из окружения, и каждая минута промедления играла против них. А силы у них, видимо, были уже не те. Да и с боеприпасами беда, по всей видимости.

Из задумчивости Черняховского вырвали далекие отзвуки стрельбы где-то на севере. Видимо, разведка немцев наткнулась на чешский заслон.

Как и следовало ожидать, эта перестрелка очень быстро все привела в движение и уже спустя несколько минут, надрывно подвывая моторами, к старым позициям первого батальона выдвинулись три легких танка – «двойки» в сопровождении примерно роты солдат. Видимо, командир «гансов» не рискнул просто так продолжить движение и захотел подстраховаться на случай внезапного флангового удара.

– Федосеев! – привлек Черняховский внимание начальника штаба. – Повторите приказ: «Огня не открывать, позиции не обнаруживать».

Приказ, словно электрический импульс, двигающийся от головного мозга, распространился по полку с помощью хорошо налаженной связи. Целая рота ведь старалась, причем хорошо натасканная. И вновь секунды потянулись невероятно медленно. Наконец, под прикрытием импровизированного флангового охранения по шоссе осторожно двинулись основные силы. Сначала, само собой, – головной дозор с тем самым глазастым «фрицем» в наушниках. Дальше, держа дистанцию в километр, потянулись и основные силы этого, чрезвычайно потрепанного полка, у которого едва набиралось три десятка танков. Впрочем, все они как на подбор были PzKpfw II с их весьма зловредными двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками, способными вполне эффективно работать на всю глубину обороны легкого пехотного полка.

– Пошли, значит, – хмыкнул полковник и отдал очередной приказ: – Второму батальону и средствам усиления работать по колонне, первому – связать боем фланговое охранение. Огонь только по сигналу: две зеленые ракеты.

Но вот первый танк поравнялся с командным пунктом Черняховского, до которого от шоссе было меньше километра. Немцы были уже так близко, что в бинокль получилось весьма недурно рассмотреть уставшие лица командиров, высунувшихся из башенных люков. Война ведь не прогулка по парку, а тяжелая работа с высоким шансом умереть…

– Федосеев, сигнал! – скомандовал Черняховский.

– Есть! – козырнул майор с весьма обрадованным видом. Ему тоже надоело ждать, и над позицией КП, весело шипя, взметнулись два зеленых росчерка.

То тут, то там сразу же стали оживать огневые позиции, отдаваясь то уханьем минометов, то заливистым стрекотом пулеметов, рвущихся наперебой что-то кому-то доказать, то жестким тявканьем противотанковых орудий.

Головные танки, получив по несколько тридцатисемимиллиметровых снарядов, замерли. Остальные же резко стали сворачивать с шоссе, на ходу паля короткими очередями в сторону замеченных ими советских огневых точек. Или просто куда-то «в ту степь» для успокоения нервов.

– Товарищ полковник, – раздался из-за спины голос начальника штаба. – Уходим!

– Что? Почему?

– Смотрите! ПТО Захарова разбито.

– И что? – повел бровью полковник. – Куда отступать? Не видишь с какого направления танк прет? Он нас пулеметом всех положит, как сорвемся. За гранатами. Бегом. Взводу охранения отсекать пехоту, как метров на сто подойдут. Все понял?

– Так точно.

– Исполнять! – рявкнул Черняховский, видя сильное смятение начальника штаба. Первый раз в своей жизни человек попал в настоящий бой. Черняховскому в этом плане повезло больше – у него за спиной была Испания и та знаменательная прогулка по тылам франкистов вместе с Тухачевским.

Только Иван Данилович проводил взглядом буквально испарившегося начальника штаба, как на командный пункт обрушился залп батареи полковых пушек. Причем кучно так… видимо, глазастые наблюдатели заметили странную активность. Вот и подстраховались. Однако КП хватило. Рацию разворотило. Дежурного связиста и ординарца убило. А самого полковника только чудом не зацепило.

Черняховский сориентировался мгновенно и рванул с командного пункта как ошпаренный. И вовремя – противник дал еще один залп, порушивший там все окончательно. Для подстраховки.

Чуть отдышавшись и оглядевшись, Иван Данилович заметил в двух десятках шагов начальника штаба. Тот лежал в неестественной позе, а практически вся затылочная часть головы была снесена – видимо, зацепило осколком.

– Товарищ полковник! – окликнули его из другого хода. Он обернулся. В нескольких шагах от него испуганно выглядывал сержант Соломонов из взвода охраны. – Товарищ полковник, что делать-то? Отступать некуда. Побежим – всех положат. Ход мы же отрыть не успели.