Единых критериев, какой-либо их системы не видно и до сих пор. Анализируются, скажем, с позиций истории и прогностики романы Жюля Верна: он и правда многое предвидел, так что тема благодарная; к тому же прошлый век от нас недалек, живет во множестве описаний, в тщательно сохраняемых документах. Но анализируются и совершенно таинственные случаи, преданья старины глубокой – по мельчайшим, еле видимым намекам, штрихам. Откуда, например, в XIII веке ученый монах Роджер Бэкон мог знать, что в предстоявших столетиях будут изобретены автомобиль, телефон, крылатый летательный аппарат, телескоп, что атом делим? Данте, оказывается, в XIV веке имел какое-то представление о скорости света, и основание для этой гипотезы (неужто более, чем гипотезы?) – то место в «Божественной комедии», где, проникшись отвращением ко всему, что «внизу», к аморальному, безобразному, Данте поднимается оттуда и вместе с Беатриче покидает Землю. Сквозь сферы планет их уносит духовная энергия – стремление к совершенству, и вполне материальная – солнечный свет. И летят они со скоростью света… Через двести лет Ариосто пишет о Луне как о подобии Земли: один из его героев отправляется на Луну за потерянным разумом Роланда. Еще через семьдесят лет Кампанелла в утопии «Город Солнца» предсказывает изобретение телескопа и радио – «инструмента для глаза, чтобы наблюдать невидимые звезды, и инструмента для уха, чтобы слышать гармонию планетных движений». Это предсказание историки и сейчас в официальных трудах называют странным. Телескоп, правда, появился вскоре (в 1609 году, телескоп Галилея), но до радио оставалось три века…
Прозрения удивительные. Однако построить по ним обобщенные модели, и построить быстро, удастся едва ли. Слишком эти вершины духа высоки, редки, мосты между ними еле пока просматриваются. Значит, чтобы срочно, в ближайшее же время помочь прогностике, плановикам, практикам, историки должны, ни в коем случае не останавливая глубокие поиски, провести наряду с ними еще и оперативные, пусть менее точные.
4
– Что вы здесь видите? – протянул мне Бартини лист миллиметровки.
Это был неоконченный график. Горизонтальная ось – «год рождения изобретения», годы взяты с 1665-го, когда возникла идея нитрошелка, и до нашего времени. Вертикальная – «срок реализации идеи (сколько лет ей пришлось ждать)»- И десятка два точек, нанесенных в этих координатах: каждая точка – изобретение. Расположенные левее, давние озарения, находятся также и выше – им приходилось ждать реализации по сто и больше лет. В наше время сроки эти сократились до нескольких лет, до года и меньше.
Бартини задумал очень простую вещь (в принципе простую, но для этого опять надо было посмотреть не «вот сюда», куда все смотрят, «а во-он туда…»).
Есть список изобретений, по которым достигнуто согласие, что в виде идей они родились тогда-то и тогда-то, в практике освоены тогда-то. Список этот – скудный результат многолетних жестоких споров о приоритетах. Он крошечный. Изобретений история знает тысячи и тысячи, а согласие пока достигнуто всего по нескольким десяткам, да и из них в нашей литературе чаще приводятся лишь двадцать – двадцать пять, не больше.
Маловато. А все-таки это уже статистика! Для построения моделей не менее важная, чем ослепительные, но неясно как связанные между собой и какими в свое время потребностями вызванные предвидения гигантов науки. К тому же изобретения в списке не только по значительности не уступают ни одному великому пророчеству, но без них еще и вся наша жизнь непредставима. Паровая машина, фотография, телефон, кино, радио, автомобиль, самолёт, телевидение… Следовательно, их появление было предписано историей, объективным прогрессом материальной и общей культуры человечества.
Известно и без таблицы, что реализация изобретений круто ускорилась со временем. В истории все ускорилось, и развитие техники тоже: это давным-давно объяснил маленькому Роберто доктор Бальтазаро. Список лишь показал в цифрах, что за последние три века сроки реализаций уменьшились даже не со ста, а с двухсот лет до нескольких лет, однако и по нему не сразу уловишь, как именно шло сокращение. Не беспорядочно ли?.. Скажем, одному великому изобретателю повезло – его предложение быстро поняли, применили, а другому не повезло – его сограждане не дозрели до его идеи, она «слишком опередила свое время», поэтому угодила в долгий ящик. Или еще так: одного гения мгновенно оценил свободный народ, возвеличило демократическое правительство, а другого – сгноил в каземате сумасшедший тиран. Демократий становилось все больше, тиранов все меньше – вот и реализации в большинстве своем ускорились!
При беглом взгляде на таблицу думаешь: да, что-то как раз в этом роде и происходило. Изобретения в ней записаны последовательно, от древних и до современных, а сроки реализаций видно, что скачут. Долгий срок, за ним резко укороченный и вдруг снова долгий, да еще в раза в два дольше…
Бартини забрал у меня миллиметровку:
– Смотрите. Что вы на это скажете – согласитесь или нет?
Карандашом, от руки (а рука у него была – не дрогнет, рука художника), провел между точками плавно снижающуюся среднюю линию – и точки сразу как бы сгруппировались около нее. Некоторые легли точно на нее, некоторые оказались чуть выше или чуть ниже, но стало видно, что все они к ней тяготеют.
Прием самый обычный в любых экспериментах. Так что опять ничего нового вроде бы не придумано, а картина стала яснее.
И следующий шаг – тоже обыкновенный, общепринятый при обработке экспериментальных данных. Немного отступя вверх и вниз от средней линии, процентов на десять отступя, Бартини провел на этих расстояниях еще две линии, превратив таким образом среднюю – в полосу, и слегка ее заштриховал. Точно так же как на графиках потребных и располагаемых мощностей моторов, – помните, представленных Орджоникидзе и Ворошилову? Десять процентов в ту или другую сторону от среднего значения какой-либо величины в технике – вполне, как правило, допустимое отступление «жизни» от теории.
К этой полосе – Бартини назвал ее «закономерностью» – точки притянулись еще нагляднее. Большей частью вошли в нее. Не все, были выпавшие, но таких оказалось немного, тоже в пределах допустимого в экспериментах.
Насколько мне известно, комиссия по наследию Бартини не нашла в его бумагах эту миллиметровку. Не беда. Список тех изобретений опубликован и даже дополнен за прошедшие годы, а «закономерность» я начертил, восстановил, это было нетрудно. Она получилась примерно такой же, как и у Роберта Людовиговича.
5
Сказать о ней можно вот что. Привожу соображения и Бартини (главным образом), и других моих собеседников, и свои.
Она очень жестка. Судя по ней, сроки реализации снижались настолько последовательно, были настолько исторически предопределены, что идея, родившаяся, например, в 1700 году, просто не могла, никак не могла реализоваться раньше, чем через 135 лет (в среднем, еще раз повторю, но с очень небольшим плюсом-минусом), родившаяся в 1750 году – через 90 лет, в 1800 году – через 60 лет. И так далее, той же чередой.
Названий в таблице, точек на графике все же мало, то есть основание у закономерности слабовато. Не слабее, чем в трудах о Роджере Бэконе, Данте, Ариосто?.. Пожалуй. Но там – высокие итоги изучения архивов, литературы, очень сами по себе интересные, однако никого пока ни к чему не обязывающие, а здесь цель – практические рекомендации народному хозяйству, отношение к которым осторожнее и, что поделаешь, ревнивее.
Еще хуже другое: если даже взять последние два столетия, сведений по которым в таблице больше, – сроки реализаций за это время сократились так стремительно (с 90-100 лет в середине XVIII века до одного-двух лет в середине XX), что дальше пользоваться закономерностью, плавно продлевать ее в будущее (экстраполировать) и что-либо по ней прогнозировать затруднительно. Средние сроки, которые она задает, сделались меньше допустимых по здравому смыслу ошибок. Понятно лишь, что до нуля она не упадет, так как между рождением и реализацией любого изобретения всегда будет проходить какое-то время.
