Остальных Ростик построил, выдал оружие и приказал атаковать только после его, командирского, выстрела. Но внезапной, аккуратненькой атаки не получилось. Неожиданно прибежала цыганка, посланная Чернобровом. Она почти отчаянно заорала:
– Идет, от Квелищева свежий караул идет! Впереди - пурпурный. А за ним пять человек.
– Взвод, слушай мою команду! - Ростик повернулся к неровному ряду людей. - Атакуем в поле, чтобы как можно быстрее добежать до их казарм. Если они успеют организоваться - хана нам, долго не выстоим.
Даже не разбивая людей по отделениям, как партизан каких-то, Ростик повел отряд вперед. Свежий караул подошел к складам, отстоящим от самой деревни и окруженным колючей проволокой, метров на сто, когда их встретил дружный, даже слишком щедрый огонь. Ярко освещенные своими же факелами, полусонные караульные полегли все.
Ростик работал полученным от Перегуды карабином Токарева, таким, к которому привык во время обороны вагоноремонтного завода. Выставив прорезь до минимума, он поймал на мушку пурпурного и, как было договорено, сделал первый выстрел. Тонкая, низенькая фигурка с белыми волосами, сверкающими от факелов как новогодний дождь, сломалась в груди, словно у чужака разом оказалось перебито все тельце.
А больше стрелять Ростику не пришлось, все кончилось быстрее, чем он успел еще раз прицелиться. Зато потом пришлось бежать вперед, и даже подгонять отстающих криками. И все-таки они опоздали.
На главной площади деревни при свете десятков факелов, невесть откуда появившихся, уже толкались и люди и пурпурные. Этих, правда, было маловато, всего душ шесть-семь. Их и положили в первую очередь, несмотря даже на то, что ответный огонь вели как раз люди. Но без командиров перебежчики оказались менее стойкими, быстро залезли назад в казарму и не очень-то стремились оттуда вылезти.
Среди них оказалось двое убитых, и один раненый полз по грязи к своим, в сторону бывшей совхозной усадьбы. Ростик поймал было его на мушку, потом отвел ствол. Стрелять в эту копошащуюся в холодной ночной грязи фигуру он не мог.
Его добил кто-то другой. Один точный выстрел из «калаша», как в аптеке, вогнал пулю между напряженных лопаток, раненый стих. Гарнизон Квелищева отозвался на этот выстрел слитным огнем. По нему Ростик без труда понял, что люди в казармах считают себя окруженными со всех сторон и плохо представляют, что даже круговую нужно держать с расчетом.
И все-таки даже их, деморализованных, лишенных офицеров и испуганных свыше всякой меры, пришлось оставить в покое. Для атаки не было сил, а подползти к усадьбе скрытно не получалось - кто-то из самых догадливых после пары попыток подпалил соседние хаты, и в округе стало светло как днем.
Ростик приказал отойти к складам всем, оставив с собой всего четырех ребят, которым следовало изображать подготавливаемую атаку.
22
Едва пришел рассвет, от Черноброва прибежала запыхавшаяся цыганка. Она доложила:
– Машины стоят заправленные и загруженные. Только вас ждем.
Ростик быстро выстрелил в сторону усадьбы три раза подряд, потом нашел еле видные силуэты рассыпавшихся по укрытиям вокруг площади своих людей и убедился, что его поняли. Каждый из них стал деловито, но и без особой спешки уходить.
Все было в порядке. Теперь только бы на плечах не вытащить к складам этих горе-оккупантов, и все пройдет удачно, решил Ростик. Но отход получился легким. Оказавшись за Околицей, они все разом так поднажали, что подбежали к складам прежде, чем прекратилась ответная стрельба в деревне. Раздумывая, по кому теперь там стреляют, Ростик подошел к Черноброву.
– Ну, - спросил, пытаясь умерить сбитое бегом дыхание, - готово?
– А як же? - решил блеснуть познаниями украинского водила. - Четыре машины заправлены под завязку, загружены - две оружием, одна боеприпасами, а еще на одну набухали горючки. Ее я сам хотел...
– Водителей нашел?
– Нашел, даже в избытке оказалось. Кстати, командир, склад подрывать будем?
– Зачем же подрывать, лучше мы сюда еще разок наведаемся, когда будет нужно. А вот лишние машины обездвижить не мешает.
– Уже сделано, - Чернобров с сознанием кивнул.
– Кстати, о бензине...
Ростик задумался, представляя себе возможный вариант на будущее. Горючее хотелось бы вывезти, оно давало шанс, в случае чего, добраться, например, до Чужого города. Конечно, на это пока рассчитывать нечего, но если все пойдет не так, как хотелось бы, - никуда не деться, придется использовать и эту возможность.
– Командир, горючка - это свобода маневра. Фьють - и нету нас нигде!
– Ладно, пойдешь со своей горючкой впереди всех. И смотри, выбирай дорогу, чтобы пыли было поменьше. Скоро светает, они свои самолеты запустят по всем направлениям, не хочу, чтобы нас сверху накрыли. Кстати, если накроют - бросай свою свободу маневра и перебирайся на другую машину, понял?
– Командир, я думаю... - начал было водила, но на споры времени уже не осталось.
– Чернобров, того, что есть в баках, хватит, чтобы добраться до Чужого города и назад вернуться, а рисковать и везти никому не нужное горючее под огнем летунов - не разрешаю. Ты их не видел, а я знаю - они сожгут тебя с первой же атаки. И не спорь, это приказ.
Чернобровый водила заворчал, как старая собака, но больше не возражал. Кажется, Ростик угадал, он не видел летающие лодки в действии, и крыть ему было нечем.
Рассредоточившись по кузовам так, чтобы в каждой машине, кроме нагруженной бензином, оказалось, как минимум, два стрелка с противотанковыми ружьями и боеприпасами, Ростик приказал трогать. Открыли ворота, оказалось, что солнце, будь оно неладно, уже включилось, как всегда, на полную катушку. Света разом стало столько, что их было видно всем жителям Квелищева.
Люди в самом деле высыпали на улицы, провожая глазами тех, кто устроил ночью переполох. Теперь они уходили - как победители, без потерь, получив то, за чем сюда приехали... И даже летающих лодок не было видно.
Выехав на обширный такыр и попетляв на нем, чтобы не было понятно, в какую они сторону, собственно, направляются, Чернобров дал волю своему шоферскому гонору - газанул так, что три машины немедленно стали отставать. А до деревни оставалось меньше пяти километров, и рвать что есть мочи было, пожалуй, рано. Ростик высунулся из кабины и приготовился уже пальнуть из своего карабина в воздух, чтобы привлечь внимание Черноброва, но тут головная машина вдруг затарахтела как-то странно и на глазах стала терять ход. Хорошо еще, что случилось это возле довольно приличной рощицы белоствольных раскидистых кустиков, похожих на помесь березы с зонтиком, и Чернобров сумел по инерции подкатить к ней. Но совсем под укрытие спрятался уже с помощью следующей машины, которую вел кузнец. Тот не стал долго раздумывать, подъехал тихонько к заглохшему грузовику, уперся в его задний бампер своим бампером и втолкнул под спасительную листву.
Тут сделали привал. Чернобров, ругаясь на кого-то, кто не добавлял масла в картер, когда это следовало сделать, снова полез под капот, а остальные машины стали его ждать. Поняв, что никто не уезжает, Чернобров высунулся на минуту на свет и проорал:
– Да вы давайте вперед, я вас догоню!
– Нет, лучше чинись поскорее, - твердо сказал Ростик, спрыгнув на землю и оглядываясь в сторону деревни, города и всего видимого ему небосклона. - Распыляться не будем.
– Так тут же пути километра четыре осталось. Пять минут езды, разок газануть -и в дамках...
– Ты что-нибудь слышал про массированный огонь? Пока мы вместе, даже тебя можем прикрыть, а если распылимся, тогда...
– Командир! - вдруг заорал кузнец.
Он один занялся делом - залез на крышу грузовика, который стоял ближе других к опушке, и рассматривал деревню. Ростик влетел к нему наверх, чувствуя, как под ними обоими прогибается мягкое железо, и попытался рассмотреть хоть что-нибудь между листьями.
А в деревне в самом деле все выглядело куда как серьезно. Почти всех жителей Квелищева, сколько ни на есть, согнали в центр. Тут уже лежали тела пурпурных, их было шестеро. Скорее всего, разводящего тоже нашли, решил Ростик. Потом вперед выдвинулся еще один пурпурный, который вдобавок ко всему ходил с легким хлыстиком. Он обошел трупы друзей, потом прошелся вдоль ряда мирных граждан. И вдруг стал, прямо как в картинах о военной поре, показывать своим хлыстиком на кого-то.
