И вот Хаттон попадает к Фредди:

«На улице почти рассвело.., но все на этом этаже были настроены продолжать вечеринку. Фредди предложил мне немного кокаина, но я этим не увлекался. «Нет, спасибо, — сказал я. — Не употребляю». Случалось, я покуривал травку, — но не более.

Несмотря на то что комната была набита шумным народом, я и Фредди постоянно флиртовали. Мы постоянно обменивались взглядами, то подмигивая, то кивая, то прикасаясь друг к другу.

В конце концов мы с Фредди упали в его постель, слишком пьяные, чтобы что-либо делать — разве что потискать друг друга для легкого кайфа. Фредди нежно прижался ко мне. Мы немного поболтали, пока, наконец, не вырубились. На следующее утро мы лежали, обнявшись, продолжая тот разговор, на котором остановились.

Когда мы стали обсуждать, что каждый из нас делает по жизни, я сказал, что я — парикмахер. «Я — певец», — ответил он. Потом он предложил пойти и заварил мне чашку чая».

Если бы не голубой оттенок, сильно смахивает эта бредовая сцена на дешевый дамский роман...

Далее Хаттон утверждал, что он не видел Фредди еще три месяца. Затем снова встреча, любовь и т.д., еще встречи — и после событий, которые, если попытаться обойти «фрагментацию» и составить из них единую цепочку, должны занимать минимум месяца три, Джим оказывается вместе с Фредди на «Live Aid», где он смотрит выступление любимого на сцене и орет на весь Лондон: «Это мой мужчина, мой мужчина поет!».

Представьте эту сцену. Смешно? Нелепо? Никто не замечает орущего мужика, так странно компрометирующего вокалиста «Queen» под прицелом сотен камер.

Самое смешное, что «Live Aid» был 13 июля. Хронологически получается полное несоответствие. Как во всех фальшивых биографиях Фредди Меркьюри, ложь легко выявляется по анализу дат.

Вообще Хаттон все время рядом с Фредди, но никто его не видит. Например, на той самой «мюнхенской» вечеринке любимый муж старался, чтобы камера нигде не засекла его с Фредди, поэтому, как только камера наезжала, он исчезал. Таким образом он объясняет тот факт, почему его нет рядом с любимым. Он «хотел сохранить анонимность», но «большую часть времени провел рядом с Ф.». И как это объяснить?

Затем Фредди «перебрал наркотического коктейля с шампанским», и ему стало нехорошо, но после моральной поддержки Джима ему полегчало, и они даже пошли танцевать. Фредди крепко обнял его и прижал к себе на глазах у всех. Свидетелей и фото — никаких. Зато, как мы уже знаем, этот бредовый эпизод в будущем вдохновил режиссеров «Queen Productions» на экранизацию этого эпизода в «белом танце».

По его словам, Фредди всюду водил с собой Хаттона, постоянно появлялся с ним на концертах, в студии и общественных местах, представляя его окружающим как «своего нового мужчину». Обнимал, целовал, гладил по коленке, называя своей женой... А семейные выходы членов «Queen» выглядели следующим образом — Брайан Мэй с женой, Джон Дикон с женой, Роджер Тейлор с подругой, а Фредди Меркьюри — с Джимом Хаттоном!

Хаттон говорит, что Фредди скрывал свой роман и потому представлял Хаттона как слугу, и тут же — что он ничего не скрывал и всюду с ним ходил, представляя его как своего мужчину; что Фредди всем представлял Хаттона и удивлялся, почему люди знают об их отношениях, и увольнял тех, кого подозревал в раскрытии «тайны»; что он постоянно был рядом с Фредди, но фото не были опубликованы; что он спал с Фредди в одной кровати и обменялся кольцами; и что повар Джо Фанелли долгие годы был уверен, что Джим — только садовник...

Что касается многочисленных сказок об объятьях, подарках, нежностях и букетах, их можно проиллюстрировать одной-единственной историей.

Хаттон рассказывает о ссоре, случившейся на Новый год. Он пригласил на новогоднюю вечеринку своего бывшего любовника. Поскольку тот никого не знал, Хаттон весь вечер развлекал его, чем вызвал ревность Фредди. Когда наступил Новый год и все стали обниматься и целоваться, Фредди специально проигнорировал Джима и его любовника. Затем все поехали в «Heaven» — крупнейший гей-клуб Лондона. Там Фредди, чтобы досадить Джиму, пошел танцевать с другим парнем. Рассвирепевший Джим схватил Фредди за рукав, вырвал из круга танцующих, затащил в угол и потребовал объяснений. «Я просто хотел посмотреть на твою реакцию», — сказал Фредди. Через некоторое время Хаттон заметил, что Фредди и все его друзья куда-то исчезли. Он вышел на улицу — и не нашел машины. Все его бросили.

Без куртки, пешком он добрался до дома, где встретил Фредди.

«Решай, наконец, кто тебе нужен!», — застонал Джим и бросился в дом. Фредди кинулся за ним, и все окончилось новым примирением.

А теперь напрягите фантазию и представьте себе всю эту сцену в лицах.

Новогодняя ночь. Крупнейший гей-клуб Лондона. Разумеется, забит до отказа. Среди веселящихся людей мрачно снуют папарацци. Им не до праздника — у них работа только начинается...

Крупно поскандалили два гея. Многие невольно поворачиваются в их сторону и с изумлением видят, что один из ссорящихся любовников — Фредди Меркьюри собственной персоной!

Невообразимое счастье отражается на лицах папарацци. Новогодняя ночь, проведенная вдали от семей и друзей, с лихвой компенсирована. Щелкают фотоаппараты, стоящие тысячи фунтов скандальные снимки сделаны, и на следующий день ведущие таблоиды помещают их на первых полосах своих изданий — конечно, с язвительными комментариями...

Но не было ни фото, ни скандальных статей, ни даже слухов. Ничего не произошло. Новый год Фредди никто не испортил.

Как видите, вся история — ложь от первого до последнего слова.

Забавно, что никто из биографов не хочет замечать самого главного — ненависти, с которой Хаттон описывает Фредди.

Дело даже не в гомосексуализме. Если бы Хаттон был женщиной, его книга не стала бы от этого менее мерзкой.

Человек, потерявший друга и возлюбленного, написал бы другую книгу или не написал ничего. Для примера можно вспомнить, что написал Жан Маре о своем ближайшем друге и возлюбленном Жане Кокто после его смерти. В его книге нет никаких интимных подробностей, никакой пошлости, коими переполнена книга Хаттона, но он с такой любовью и неясностью рассказал о Кокто, что невольно забываешь все традиционные предрассудки и начинаешь понимать его чувства и сочувствовать его горю. Когда в Париже вышла книга с оскорбительными отзывами о Кокто, Маре готов был набить морду автору...

Но Хаттон говорит о Фредди с такой нескрываемой ненавистью, так стремится принизить его, оскорбить, изобразить из него мерзкое, порочное, примитивное существо, что младенцу понятно — любовь здесь мимо не проходила.

Хаттон все время изображает Фредди как примитивного гея, помешанного на сексе и развлечениях, который целыми днями только и делает, что бьется в истерике, нюхает кокаин, матерится, колотит посуду, устраивает загулы с толпой геев, не вылезает из гей-клубов.

По словам Хаттона, Фредди не знал иностранных языков и был так туп, что не мог выучить ни одного слова. Прожив три года в Мюнхене, он не знал ни слова по-немецки, а по-японски — только два. О реальной степени владения этими языками было сказано выше.

Хаттон говорит, что Фредди был помешан на покупках, целыми днями носился, как полоумный, по магазинам, скупал все на своем пути, капризничал, как ребенок, если ему чего-то не продавали, наконец, скупал в больших количествах вещи, которыми не умел пользоваться...

А можно ли вообще комментировать слова Хаттона о том, что Фредди при виде поклонников в ужасе шептал «уведите меня отсюда» и, как маленький, просился в туалет словами «пи-пи»?!

Что он, покупая соседний дом, сказал бывшим хозяевам: «А теперь выметайтесь»?! Что он чуть не обделался от страха, узнав, что на участке железной дороги, по которой он путешествовал в Японии, случилась авария?! Что затрясся от ужаса, узнав, что Пол Прентер умер от СПИДа — так он испугался скорой смерти?! А как вам характеристика любимого и дорогого мужа как «наиболее развратного гомосексуального рок-певца»?