– Я должен найти…

– Что найти? О чем ты говоришь?

– Она ушла, – бормотал он. – И не вернется. Она даже не узнает, а я… я должен это найти. Я должен знать почему.

Сильно пахло алкоголем. У Скарлет упало сердце. Она не понимала, как отец узнал об исчезновении своей матери, но, очевидно, мысль о том, что надежды больше нет, казалась ему совершенно естественной. Все эти годы он даже не звонил, а теперь как ни в чем не бывало роется в бабушкиных вещах…

Скарлет почувствовала, что готова вызвать полицию. Но ведь на них она тоже злилась.

– Убирайся! Убирайся из нашего дома!

Отец начал невозмутимо запихивать вещи обратно в коробку. Лицо Скарлет горело от ярости. Обойдя кровать, она схватила отца за руку и потянула, пытаясь поднять его на ноги.

– Отпусти! – взвыл он и, оттолкнув ее, рухнул обратно на пол и отполз в сторону, прижимая руку к груди.

Скарлет удивленно спросила:

– Что это с тобой?

Отец не ответил, бережно прикрывая больную руку другой.

Собравшись с духом, девушка решительно подошла к нему и схватила за запястье и задрала рукав до локтя. Отец снова вскрикнул и попытался оттолкнуть ее, но Скарлет крепко держала его. От увиденного у нее перехватило дыхание. Вся кожа была покрыта черными круглыми метками. Аккуратными рядами круги шли от запястья до локтя, некоторые были покрыты грубыми рубцами, другие затянуты темной блестящей кожей. На запястье, там, где раньше был чип, виднелась запекшаяся рана.

Она почувствовала подступающую дурноту.

Отец забился в угол за кроватью, уткнулся лицом в матрас, чтобы не видеть ни Скарлет, ни ожоги.

– Кто это сделал?

Отец молча уронил руку себе на колени. Скарлет поспешила в ванную и через минуту вернулась с мазью и бинтами. Отец сидел в той же позе, в какой она его оставила.

– Меня заставили, – тихо сказал он.

Скарлет бережно взяла его руку и принялась обрабатывать. Ее всю трясло, но она старалась действовать мягко и осторожно.

– Кто тебя заставил?

– Я не мог убежать, – продолжил он, как будто не услышал ее. – Они задавали так много вопросов, но я не мог на них ответить. Я не понимал, чего от меня хотят. Я бы сказал им все, но я не знал…

Обрабатывая руку, Скарлет посмотрела на него. Отец наклонился вперед и пустыми глазами смотрел на смятые простыни. В его глазах стояли слезы: отец плакал. Это потрясло ее больше, чем шрамы. Она вдруг подумала, что не знает этого печального, сломленного человека. От прежнего – обаятельного, эгоистичного и никчемного – осталась лишь оболочка.

На место бушевавшей ярости пришло чувство жалости, а с ним появилась и жгучая боль. Что могло так на него подействовать?

– Они дали мне прибор для выжигания по дереву, – сказал он, глядя в пустоту.

– Но зачем?..

– И привели к ней. Я понял, что ответить на их вопросы может только она. Нужная информация была у нее. Они чего-то от нее хотели. Но она просто наблюдала… молча, смотрела, как я жег себе руку, и плакала… Они снова и снова задавали вопросы, но она не стала отвечать. Не захотела. – Его голос оборвался, лицо побагровело от гнева. – И они сделали это со мной из-за нее!..

Скарлет закрепила повязку и тоже села на пол, прислонившись к кровати. У нее дрожали колени.

– Из-за бабушки? Ты ее видел?

Отец посмотрел на Скарлет, в его глазах плескалось безумие.

– Они продержали меня неделю, потом отпустили. Сказали, что ей на меня наплевать. И из нее ничего не удалось вытянуть.

Внезапно он упал на колени и вцепился руками в Скарлет. Она пыталась вырваться, но он крепко держал ее.

– Что это, Скар? Что может быть настолько важным? Важнее, чем собственный сын?

– Пап, успокойся. Скажи мне, где она. – Мысли путались у нее в голове. – Где она? Кто ее похитил? И зачем?

Отец медленно покачал головой и снова уставился в пол.

– Она что-то прячет, – пробормотал он. – И я хочу знать, что это. Что она прячет, Скар? Где оно?

Он повернулся и с новой энергией принялся рыться в ящике со старыми футболками, хотя, судя по всему, уже успел его осмотреть. Пот лил с него градом, мокрые волосы прилипли к шее.

Опираясь спиной о кровать, Скар взмолилась:

– Папа, пожалуйста!

Она пыталась говорить спокойно, хотя переволновалась так, что у нее заболело сердце.

– Где сейчас бабушка?

– Не знаю. – Он провел пальцем по стыку между лепным украшением и стеной. – Я был в Париже в каком-то баре. Вероятно, они что-то подсыпали мне в стакан. Следующее, что я помню – как проснулся в темной комнате. Там было сыро, пахло плесенью. И перед тем, как отпустить, они снова накачали меня наркотиками. Вот я в темной комнате, а в следующую секунду уже здесь. Я проснулся на кукурузном поле.

Скарлет запустила руки в волосы, пальцы запутались в кудряшках. Они привели его сюда, в то самое место, откуда забрали бабушку. Почему? Догадывались ли они, что Скарлет – единственный близкий человек, который у него остался? Думали, что она сможет лучше всего о нем позаботиться?

Ситуация не становилась понятней. Разумеется, этим загадочным им не было никакого дела до благополучия ее отца. Так в чем же тогда дело? Может быть, то, что они оставили его здесь, – это знак для нее? И что это? Какое-то послание? Угроза?

– Попытайся вспомнить хоть что-нибудь, – взмолилась она. – Где тебя держали? Что они говорили? Ты смог их рассмотреть? Сможешь описать их следователю? Составить фоторобот? Ну, хоть что-нибудь?..

– Я был под действием наркотиков, – отрезал он. Прикоснулся к своим шрамам, бессильно уронил руки. – Они не дали себя разглядеть.

Скарлет едва сдерживалась, чтобы не встряхнуть его за шиворот.

– Тебе завязали глаза?

– Нет, – ответил он, взглянув на нее исподлобья. – Я сам боялся на них смотреть.

Слезы застилали глаза Скарлет. Самые страшные подозрения оправдались. Ее бабушку похитили жестокие, безжалостные люди. Так же ли они издевались над ней, как над ее сыном? Что они с ней делали? Чего хотели? Выкупа?

Но ведь они не связывались со Скарлет. И почему они схватили отца, а потом отпустили его? Все это не укладывалось в голове.

Ей стало страшно, воображение рисовало самые страшные картины: пытки, ожоги, темные комнаты…

– Что ты имел в виду, когда говорил, что они заставили тебя? Что конкретно тебя заставили сделать?

– Жечь самого себя, – прошептал он. – Дали мне тот прибор.

– Но как…

– Слишком много вопросов. Я не знаю. Я никогда не знал своего отца. Она не рассказывала о нем. Я не знаю, чем она занималась в этом огромном старом доме. Что произошло на Луне. Не знаю, что она прячет, но она что-то скрывает здесь…

– Ты бредишь, – голос Скарлет сорвался. – Подумай еще раз. Ты должен хоть что-то вспомнить!..

Наступило молчание. За окном громко кудахтали куры, было слышно, как они роются в гравии, которым были посыпаны дорожки.

– Татуировка…

Скарлет нахмурилась:

– Что?

Он дотронулся до одного из рубцов на внутренней стороне руки, чуть ниже локтя:

– У того, кто дал мне выжигатель, была татуировка. Вот здесь. Числа и буквы.

В глазах у Скарлет потемнело. Она ухватилась за мятое лоскутное одеяло, на секунду земля ушла у нее из-под ног.

Числа и буквы.

– Ты уверен?

– L… S… – Он покачал головой. – Не могу вспомнить. Там было что-то еще.

В горле у Скарлет пересохло. Она видела эту татуировку. Тот человек притворялся добрым. Притворялся, что хочет честно зарабатывать деньги.

Давно ли? Сколько дней или часов назад это было? А перед этим он пытал ее отца, держал в заложниках бабушку.

А она чуть не поверила ему. Думала, что помогает ему. Звезды свидетели, она флиртовала с ним, а он все это время знал, кто она такая. Она вспомнила, как он удивился, увидев ее, как заблестели его глаза, и ей стало дурно. Он просто смеялся над ней.

В ушах звенело, кровь кипела, но Скарлет не обращала на это внимания. Она подняла с пола бабушкин портскрин, который швырнул ее отец, разыскивая неизвестно что в ее вещах.