– И это не самое главное, – сказал дед, ловя часы и захлопывая крышку. В момент щелчка окружающее пространство как бы дрогнуло, будто от бесшумного взрыва.

Первой моей мыслью было: дед на старости лет увлекся фокусами, стал иллюзионистом-любителем. Вторая мысль была еще хлеще: дед спятил. Его рассказ блестяще это подтвердил.

Дед сказал, что часы волшебные. Слышать это от старого человека в парадной адмиральской тужурке было дико. По словам деда, волшебство часов заключалось в следующем. Во-первых, они всегда шли абсолютно точно, не требуя завода. Во-вторых, если попробовать перевести стрелки и календарь, для чего сбоку имелись три маленькие головки, а после захлопнуть крышку, то в то же самое мгновенье наступало время, показываемое часами.

– Где? – тупо спросил я.

– Что – где? – рассердился дед.

– Где наступает время?

– В пространстве, – он обвел рукой комнату.

– В каком?

– Ну, во Вселенной, – скромно пояснил дед.

Таким образом, это были часы обратного действия. Не время указывало им, какой год, месяц, день и час должны стоять на циферблате, а они управляли временем, предписывая ему, каким быть.

Дед получил эти часы в наследство от своего отца, моего прадеда. Тот был профессиональным революционером, политкаторжанином, заработал на каторге чахотку и умер в двадцать пятом году. Часы он подарил сыну в день его шестнадцатилетия, за два года до своей смерти.

Дед неторопливо рассказывал, поигрывая часами: то отпускал их – и они плыли в воздухе, по принципу Галилея сохраняя состояние равномерного прямолинейного движения, – то ловил их в ладонь, как муху.

– Почему они ничего не весят? – спросил я, будто это было самым главным.

Вообще говоря, этот факт действительно подтверждал необычность часов, если не был искусной иллюзией. Все остальное нуждалось в проверке. Что, если дед вычитал про часы в какой-нибудь научно-фантастической повести, а теперь меня разыгрывает?

– Я не знаю, – сказал дед. – Я моряк, а не физик. Мне говорили, что время как-то связано с силой тяготения. Вроде бы эти часы являются одним из полюсов гравитационного поля…

– А сколько всего полюсов?

– Не знаю, – отмахнулся дед. – Когда профессиональному военному дают новое оружие, его мало интересует, на каком принципе оно основано. Но он должен досконально знать его возможности: как, где, когда и против кого его следует применять. Понял?

– Какое же это оружие? – возразил я. – Так, игрушка…

– Опасная игрушка, мальчик, – отчеканил дед, глядя на меня почти со злостью. – Ты в этом убедишься. Если, конечно, воспользуешься им. Если осмелишься воспользоваться.

– Еще как воспользуюсь, – сказал я.

Дед снова открыл крышку часов и взглянул на стрелки. Было без двух двенадцать.

– Запомни эту минуту, малыш, – тихим голосом сказал дед. – Полдень двадцать седьмого марта одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Возьми!

Он протянул мне часы. Я взял их. Ощущение было странное: часы одновременно были легки, поскольку ничего не весили, но массивны, так что приходилось прилагать усилие, чтобы сдвинуть их с места. Часы словно сопротивлялись движению, вели себя как живые.

– Непослушные, правда? – неожиданно улыбнулся дед.

– Значит, если переставить их на год назад, щелкнуть крышкой, то будет… – начал вслух размышлять я.

– То и будет год назад, – нетерпеливо перебил дед.

– Мне снова будет пятнадцать… И я окажусь там, где находился ровно год назад? Так?

– Да! Да! И ты, и я, и все. Понимаешь – все! Весь мир, все люди, вся Вселенная окажется там, где они были год назад. В том же положении и состоянии.

– А те, что умерли за этот год? – вдруг спросил я.

– Они воскреснут, – строго сказал дед.

– Ого! – сказал я, уважительно глядя на часы. – А дальше?

До меня еще по-настоящему не доходило.

– А дальше все будут жить снова тот год, который прожили! – закричал он. – Почему ты такой глупый мальчик?!

– И все повторится? Неинтересно.

– А вот и нет! Нельзя дважды войти в одну и ту же реку! Нельзя! Это ты знаешь? Так говорили древние! – кричал он.

– Почему ты кричишь? – обиделся я.

– Потому что в двадцать третьем году, когда отец подарил мне эти часы, я не знал и половины того, что знаешь ты сегодня. Но я был взрослее, – сказал он огорченно. – Может быть, я рано дарю тебе часы?

– Пожалуйста. Можешь не дарить. Не больно-то хотелось…

– Нет уж. Возьми, милок, – сказал он, отводя мою руку с часами. – Возьми. Подумай, как ими пользоваться. И нужно ли. Подумай.

У него была привычка повторять слова с разной интонацией.

– Я ухожу, – сказал он. – Ухожу. Никто не должен о них знать. Это может повредить тебе… Потом, когда ты помозгуешь над ними, мы поговорим.

– Постой, я же еще ничего не знаю! – взмолился я.

– Я все сказал. Все самое главное. Переставляешь стрелки и календарь, захлопываешь крышечку и… Да! Вот еще что. Держи их крепко вот здесь, если хочешь помнить, что с тобой было до прыжка, – от ткнул себя в шею, туда, где ямочка под кадыком.

– Прыжка? – переспросил я.

– Ну, скачка. Скачка во времени.

Дед пошел к двери.

– Ты сам-то пользовался ими? – спросил я вслед.

– Один раз. Один раз в жизни. Один раз в жизни я вернулся на месяц назад и прожил его заново… Это было давно.

Он хлопнул дверью.

Что бы вы сделали на моем месте? По-моему, человечество можно разделить на две группы. Одни сразу бы схватили часы и попытались проверить их в действии. Другие бы сначала подумали. Я решил подумать.

Я, как и большинство людей моего возраста, любил фантастику и зачитывался Бредбери, Стругацкими, Лемом. Однако читая их книги, я никогда по-настоящему не верил в реальность происходящего. Одно дело фантастика, а другое – реальная действительность.

Я трезво смотрел на мир в свои шестнадцать лет и знал, что левитация, пришельцы и машины времени существуют лишь в воображении фантастов.

И вот я оказался в фантастической ситуации. Причем от моего выбора зависело – использовать ее или нет. Я мог просто-напросто запихать часы подальше, забыть о них и жить себе как жил.

Правда, это было бы еще более фантастично. Иметь в руках такую штуку и не воспользоваться ею!

Я осторожно защелкнул крышку часов, опять ощутив легкое сотрясение пространства, и поволок их к письменному столу. Они сопротивлялись, как рыба на крючке. Судя по всему, их инертная масса была довольно велика.

Я засунул их в ящик стола, закрыл его и сел на стол, будто боясь, что часы могут взлететь вместе со столом. Они вели себя тихо. Дальше я принялся рассуждать.

Дед мой – человек экстравагантный, но склонности к мистификации у него ранее не замечалось. Наоборот, он был правдив и точен во всем, даже пунктуален. Да и зачем ему врать про часы?

Меня так и подмывало проверить их, но я боялся. Нужно было рассчитать все последствия. А как их рассчитать?

Допустим, что это не обман. Если обман, то и говорить не о чем. Допустим, правда. Следовательно, если я сейчас переставлю календарь хотя бы на вчерашнее число, то оно и наступит? Где я вчера был в полдень?

Вчера в полдень я стоял в очереди за пластинкой Челентано в фирменном магазине «Мелодия» на Большом проспекте Петроградской стороны. Я поехал туда к открытию и простоял в очереди два с лишним часа. Со мною был Толик.

Следовательно, если я сейчас хлопну крышкой, то в мгновение ока перенесусь на Большой проспект. И одет уже буду не в домашние тапочки и поношенный трикотажный костюм, а в джинсы, кроссовки и теплую финскую куртку. И Толик тоже окажется там, где бы он сейчас ни был.

Мысль оторвать Толика от его занятий показалась мне заманчивой, тем более что я догадывался, где и с кем он сейчас проводит время.

Да что Толик! Весь мир, все люди, вся Вселенная, как говорил дед, тоже перемахнут во вчерашний день. Те, кто родился за эти сутки, – а таких уйма на Земле, – исчезнут? А те, кто умер – оживут?! Не слишком ли жирно, как говорит моя мама? Чушь. Глухня.